Паци-
енты, которые склонны так поступать, находят огром-
ное интеллектуальное удовлетворение в приобретении
психологических знаний, включая знания, относящие-
ся к ним самим, но оставляют их без использования,
Позиция интеллектуализации применяется тогда в ка-
честве защиты, которая освобождает их от эмоцио-
нальных переживаний и, таким образом, препятствует
осознанию ими необходимости изменения. Это как ес-
ли бы они смотрели на себя со стороны и говорили:
как интересно!
Самообвинения могут также служить для устране-
ния опасности обвинять других, ибо принять вину на
себя представляется более безопасным. Внутренние за-
преты на критику и обвинения других людей, усилива-
ющие тем самым тенденции к обвинению собственного
<Я>, играют в неврозах столь огромную роль, что тре-
буют более подробного обсуждения.
Как правило, такие внутренние запреты имеют свою
историю. Ребенок, растущий в атмосфере, которая по-
рождает страх, ненависть и лишает его естественного
самоуважения, приобретает глубоко укоренившиеся
чувства обиды и обвинения в адрес своего окружения,
Однако он не только не способен их выразить, но, если
он достаточно сильно запуган, даже не осмеливается
допускать их в сферу осознаваемых чувств. Частично
это происходит из-за простого страха наказания, а час-
тично вследствие его страха потери любви и располо-
жения, в которых он нуждается. Эти инфантильные ре-
акции имеют прочную основу в реальной действитель-
189
ности, поскольку те родители, которые создают такую
атмосферу, вообще вряд ли способны воспринимать
критику из-за собственной невротической чувствитель-
ности. Однако повсеместное представление о непогре-
шимости родителей обусловлено культурным факто-
ром, Позиция родителей в нашей культуре основана на
авторитарной власти, на которую всегда можно опе-
реться, чтобы добиться послушания. Во многих случаях
в семейных взаимоотношениях царит благожелатель-
ность и родителям нет необходимости подчеркивать
свою авторитарную власть. Тем не менее, пока данная
позиция существует в культуре, она в определенной
степени накладывает отпечаток на взаимоотношения,
даже оставаясь на заднем плане.
Когда взаимоотношения основаны на авторитарно-
сти, имеет место тенденция к запрещению критики, по-
тому что обычно она подрывает авторитет. Она может
быть запрещена, и данный запрет будет усиливаться на-
казанием, или, что намного более эффективно, данный
запрет может, скорее, молчаливо подразумеваться и на-
вязываться на моральных основаниях. Тогда критиче-
ское отношение со стороны ребенка сдерживается не
только индивидуальной чувствительностью родителей,
но также тем, что родители, впитавшие в себя принятое
в культуре правило - грешно критиковать родите-
лей, - пытаются явно или неявно заставить ребенка
чувствовать то же самое. При таких условиях менее
запуганный ребенок может выражать некоторое проти-
водействие, но и его в свою очередь заставят ощущать
свою вину. Более робкий, запуганный ребенок не осме-
ливается показывать никакого недовольства и даже не
решается думать о том, что родители могут быть не пра-
вы. Однако он чувствует, что кто-то, должно быть, не
прав, и, таким образом, приходит к заключению, что раз
родители всегда правы, то вина лежит именно на нем,
Нет надобности говорить о том, что обычно это не ин-
теллектуальный, а эмоциональный процесс. Он побуж-
дается не мышлением, а страхом.
Таким образом, ребенок начинает ощущать себя ви-
См. для сравнения работу Э.Ф р ом м a Auloritaet und Familie
(1936).
новатым, или, точнее, у него развивается тенденция ис-
кать и находить вину в себе, вместо того чтобы спокой-
но взвесить обе стороны и объективно оценить всю си-
туацию. Осуждение, скорее, может заставить почувст-
вовать себя скверным, а не виноватым. Имеются лишь
некоторые различия между двумя этими чувствами, за-
висящие целиком от явного или неявного акцента на
моральной стороне дела, принятой в его окружении.
Девочка, которая всегда подчиняется своей сестре и из
страха покоряется несправедливому обращению, по-
давляя в себе те обвинения, которые она в действитель-
ности ощущает, может внушить себе, что несправедли-
вое обращение оправдано тем, что она ниже своей се-
стры (менее красивая, менее интересная), или же она
может считать, что такое обращение с ней оправдано
тем, что она плохая девочка. Однако в обоих случаях
она принимает вину на себя вместо осознания того, что
с ней обходятся несправедливо.
Этот тип реакции необязательно сохранится; если он
не укоренился слишком глубоко, он может измениться,
если меняется окружающая ребенка среда или если в
его жизнь входят люди, которые ценят его и оказывают
эмоциональную поддержку. Если такое изменение не
происходит, то склонность трансформировать обвине-
ния в самообвинения с течением времени становится
сильнее, а не слабее. В то же самое время постепенно
накапливается чувство обиды на весь мир, а также рас-
тет страх выразить свою обиду вследствие растущего
страха разоблачения и допущения такой же чувстви-
тельности у других,
Но выяснить источник возникновения данного отно-
шения недостаточно для его объяснения. И в практиче-
ском плане, и в плане динамики важнее вопрос о том,
какие факторы поддерживают это отношение в данное
время. Крайние трудности невротика при высказывании
критики или каких-либо обвинений определяются не-
сколькими факторами его взрослой личности.
Во-первых, такая его неспособность является одним
из проявлений отсутствия у него спонтанной уверенно-
сти в своих силах. Для того чтобы понять такое отсут-
ствие, необходимо лишь сравнить отношение невротика
с тем, как реагирует здоровый человек в нашей культу-
ре на обвинения в свой адрес и как он себя ведет, об-
191
виняя других. Или, говоря более общо, его поведение
при нападении и защите. Нормальный человек способен
защищать свое мнение в споре, опровергать необосно-
ванное обвинение, порочащее измышление или обман,
протестовать внутренне или внешне против пренебре-
жительного отношения к себе или жульничества, отка-
зываться от выполнения просьбы или предложения, ес-
ли они ему не подходят и если ситуация позволяет ему
так поступать. Если необходимо, он способен восприни-
мать критику и сам высказываться критически, выслу-
шивать и выносить обвинения, или умышленно уходить
от них, или, если он считает нужным, прекращать отно-
шения с каким-либо человеком. Кроме того, он спосо-
бен защищаться или нападать без непропорционально
сильного эмоционального накала и придерживаться се-
редины между преувеличенными самообвинениями и
чрезмерной агрессивностью, которая привела бы его к
необоснованным, гневным обвинениям против всего ми-
ра. Но эта <золотая середина> может быть достигнута
лишь при наличии условий, которых в большей или
меньшей степени недостает при неврозах, - при отно-
сительной свободе от смутной бессознательной враж-
дебности и сравнительно прочном самоуважении.
Когда такое спонтанное самоутверждение отсутст-
вует, неизбежным последствием этого является чувство
слабости и беззащитности. Человек, который знает (хо-
тя, возможно, вообще никогда не задумывался над
этим), что, если потребует ситуация, он сможет пойти в
наступление или защитить себя, является сильным и
ощущает себя таковым. Человек, который констатиру-
ет, что он, вероятно, не сможет этого сделать, - слаб
и чувствует себя слабым. Мы очень точно можем опре-
делить, подавили ли мы свое возражение из страха или
из мудрости, согласились ли с обвинением из слабости
или из чувства справедливости, даже если приходится
обманывать свое сознательное <Я>. Для невротичного
человека такая регистрация слабости является постоян-
ным тайным источником раздражения. Множество де-
прессий начинается после того, как человек оказался
неспособен отстоять свои доводы или выразить крити-
ческое мнение.
Еще одно важное препятствие, стоящее на пути кри-
тики и обвинения, прямо связано с базальной тревож-
ностью. Если внешний мир воспринимается как враж-
дебный, если человек ощущает перед ним беспомощ-
ность, тогда любой риск вызвать раздражение окружа-
ющих представляется чистым безрассудством. Для не-
вротика опасность кажется тем большей и тем в боль-
шей степени его ощущение безопасности основано на
любви или расположении других, чем сильнее он боит-
ся потерять это расположение. Для него вызвать раз-
дражение у другого лица имеет совершенно иное до-
полнительное значение, чем для нормального человека.
Так как его собственные отношения с другими являют-
ся непростыми и хрупкими, он не может поверить в то,
что отношение к нему других людей может быть в ка-
кой-то мере лучшим. Поэтому он чувствует, что вызвать
раздражение означает подвергнуть себя опасности
окончательного разрыва; он ждет, что его с презрением
отвергнут или возненавидят. Кроме того, он сознатель-
но или бессознательно полагает, что другие в столь же
большой степени, как и он сам, опасаются разоблаче-
ния и критики, и поэтому склонен относиться к ним с
такой же повышенной деликатностью, какую он ждет
от других. Его чрезмерный страх высказать свои обви-
нения или даже помыслить о них ставит его перед оп-
ределенной дилеммой, потому что, как мы видели, он
полон сдерживаемого негодования и обиды. В действи-
тельности, как известно каждому, кто знаком с невро-
тическим поведением, многие из его обвинений на са-
мом деле находят выражение, иногда в скрытой, иногда
в открытой и наиболее агрессивной форме. Поскольку
я тем не менее утверждаю, что он непременно чувству-
ет смирение перед критикой и обвинением, имеет
смысл кратко обсудить те условия, при которых такие
обвинения будут находить выражение.
Они могут быть выражены под влиянием отчаяния,
особенно когда невротик чувствует, что ничего от этого
не теряет, что в любом случае он будет отвергнут, не-
зависимо от своего поведения. Такой случай возникает,
например, если на его особые старания быть добрым и
заботливым немедленно не отвечают тем же или же его
старания вообще отвергаются. Выплескиваются ли его
обвинения сразу в виде взрыва или занимают некоторое
время - это зависит от того, как долго копилось его
отчаяние. В критический момент он может выплеснуть
193
человеку в лицо все обвинения, которые долгое время
вынашивал, или выказывать свою неприязнь в течение
длительного времени. Он действительно имеет в виду
то, что говорит, и ожидает, что другие воспримут это
серьезно, - однако с тайной надеждой, что они осоз-
нают глубину его отчаяния и поэтому простят его. Сход-
ное условие имеет место и без какого-либо отчаяния,
если обвинения относятся к тем людям, которых невро-
тик сознательно ненавидит и от которых не ждет ничего
хорошего. Что касается другого условия, к обсуждению
которого мы сейчас приступим, то там отсутствует даже
частица искренности.
Невротик также может с большей или меньшей го-
рячностью высказывать обвинения, если видит, что его
разоблачают и обвиняют, или чувствует такую опас-
ность. Опасность расстроить других людей может пред-
ставляться тогда меньшим злом по сравнению с опасно-
стью получить неодобрение. Он чувствует, что находит-
ся в критической ситуации, и переходит в контратаку,
подобно трусливому животному, которое само не напа-
дает, однако переходит в наступление, когда ему грозит
опасность. Пациенты могут бросать в лицо аналитику
гневные обвинения в тот момент, когда больше всего
опасаются обнаружения какой-то тайны или когда зара-
нее знают, что совершенное ими не будет одобрено.
В отличие от обвинений, выносимых под влиянием
отчаяния, нападки такого рода делаются безрассудно.
Они высказываются без какой-либо убежденности в их
справедливости, поскольку возникают из острого чув-
ства необходимости отвести от себя непосредственную
угрозу, независимо от использованных средств. Иногда
среди них могут быть и упреки, которые ощущаются
как искренние, однако в основном являются преувели-
ченными и фантастичными. По всей вероятности, не-
вротик и сам в них не верит и не ждет, что они будут
воприняты всерьез. И, очевидно, сильно удивится, если
произойдет обратное, например подвергаемый напад-
кам человек начнет всерьез рассматривать его аргумен-
тацию или обнаружит признаки обиды.
Когда мы осознаём наличие страха обвинения, кото-
рый неотъемлемо присутствует в структуре невроза, и
когда мы к тому же осознаём, каким образом пытаются
преодолеть этот страх, тогда мы можем понять, почему
внешняя картина в этом отношении часто противоречи-
ва. Невротик часто неспособен высказывать обоснован-
ную критику, даже если его переполняют сильнейшие
обвинения. Например, потеряв что-то, он будет <гре-
шить> на ближнего, но не сможет предъявить ему об-
винения. Те обвинения, которые он все-таки высказы-
вает, часто имеют свойство некоторой оторванности от
реальности. Они, как правило, высказываются не по де-
лу, имеют оттенок фальши, являются необоснованными
или совершенно фантастическими. Будучи пациентом,
невротик может бросать в лицо аналитику дикое обви-
нение в том, что тот разоряет его, но не может выска-
зать искреннее замечание по поводу сигарет, предпочи-
таемых аналитиком.
Эти попытки открыто выразить свои обвинения
обычно недостаточны, чтобы разрядить все сдерживае-
мое негодование. Для этого необходимы косвенные пу-
ти, дающие невротику возможность выражать свое не-
годование без осознания этого. Некоторые из них он
находит случайно, в некоторых из этих путей происхо-
дит сдвиг с тех лиц, которых он действительно намере-
вается обвинить, на сравнительно индифферентных
лиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72