Ты не по-
стигаешь этой опасности? Я боюсь, что я стану еще одним Кевином! Сна-
чала я буду любить тебя, потом научусь пользоваться дикой магией, а
затем Фаул поймает меня в ловушку отчаяния, и тогда я все уничтожу.
Вот такой у него план. Если я начну любить тебя или Страну или еще
что-нибудь, ему тогда будет достаточно просто сидеть и посмеиваться!
Проклятие, Елена! Разве ты этого не видишь?
Теперь она пошевельнулась. Оказавшись на расстоянии вытянутой ру-
ки, она остановилась и протянула руку. Кончиками пальцев она коснулась
его лба, будто чтобы стереть с него темноту.- Ах, Томас Кавинант,-
мягко выдохнула она,- я не могу смотреть, когда ты так хмуришься. Не
бойся, любимый. Ты не разделишь судьбу Кевина Расточителя Страны. Я
защищу тебя.
От ее прикосновения что-то сломалось в нем. Чистая нежность ее
жеста пересилила его внутренние ограничения. Но сломалось не то, что
сдерживало его самого, а разочарование. Ответная нежность омыла его
сознание. Он смог увидеть в ней ее мать, и при этом видении он постиг
вдруг, что не гнев вызывал в нем неистовство против нее, не гнев, ко-
торый так затемнял его любовь, но скорее печаль и отвращение к себе.
Боль, которую он причинил ее матери, была всего лишь замысловатым спо-
собом причинить боль самому себе - это было проявлением его проказы.
Ему не требовалось теперь повторять этот поступок.
Все это было невозможно, все вообще было невозможно, все это даже
вообще не существовало. Но в этот момент для него это было неважно.
Она была его дочерью. Он нежно наклонился, поднял одеяло и укутал ее
плечи. Затем нежно протянул руки и коснулся ее милого лица пальцами,
чудом возвратившими себе чувствительность. Он вытер большими пальцами
соленую боль от слез и нежно поцеловал ее в лоб.

Глава 22. Анундивьен йаджна
На следующее утро они окончательно покинули Тротгард и стали
ехать верхом по неприветливой горной местности. Через половину лиги
такого пути Амок привел их к мосту из грубых неотесанных камней, пере-
кинутому через ставшую уже узкой реку Рилл. Чтобы побороть свою боязнь
высоты и более уверенно управлять своей лошадью, он не стал перед ним
спешиваться. Мост был широким, и Стражи Крови сопровождали Кавинанта
по бокам на своих ранихинах. Трудностей не возникло. После моста Амок
повел компанию Высокого Лорда все выше и выше в горы.
Здесь, вдали от подножий, его тропа заметно усложнилась - стала
неровной и медленной, с крутыми подъемами и спусками. Он был вынужден
идти более осторожным шагом, так как вел всадников вдоль столь загро-
можденных и искромсанных долин, словно в них регулярно происходили ка-
тастрофы - все вверх и вверх по ненадежным и скользким тропам и каме-
нистым осыпям, лежащим среди утесов и ущелий так, будто горы исторгли
их из своего нутра,- вниз по уступам, которые шрамами рассекали истер-
занные непогодой скалы. Но не оставалось никакого сомнения, что дорогу
он знал. Иногда он вел их прямиком к единственному возможному выходу
из тесной долины, или указывал единственный проход для лошадей через
камнепад, или без колебаний направлялся торопливо в расщелину, которая
вела в обход неприступного пика. Сквозь грубо вырубленные каменные
массивы и беспорядочные глыбы гор, он вел компанию Высокого Лорда
окольными тропами, производя впечатление человека, пробирающегося че-
рез привычный лабиринт.
В первый день путешествия по горам казалось, что цель его - про-
сто подняться повыше. Он вел всадников все вверх и вверх, пока на них
не повеяло холодом с ледяных вершин самых высоких пиков. В разреженном
воздухе Кавинанту виделся в мыслях подъем на недоступную и безжалост-
ную горную вершину, и он принял у Баннора толстую накидку с некоторой
дрожью, вызванной не только прохладой.
Но затем Амок все же изменил характер продвижения. Словно будучи
наконец удовлетворенным ледяным воздухом и высотой горных склонов, он
больше не пытался забраться все выше. Вместо этого он повел их в южном
направлении. Теперь он не углублялся более в Западные горы, а двигался
параллельно их восточной границе. Днем он вел своих спутников по свое-
му ничем не отмеченному пути, а ночью оставлял их в укромных лощинах и
ущельях, где были неожиданные полянки с травой для лошадей, непонятно
как произрастающей на таком бодрящем или жестоком холоде.
Сам он, казалось, холода не чувствовал. В легкой робе, болтающей-
ся на его теле, он широко шагал вперед с неутомимой бодростью, как
будто был невосприимчив к усталости и морозу. Иногда ему приходилось
сдерживать себя, чтобы ранихины и мустанг Кавинанта могли за ним по-
спевать.
Оба Стража Крови походили на него - не подверженные воздействию
холода и высоты. Но они были харучаями, уроженцами этих гор. Ноздри их
раздувались при вдыхании тумана на заре и при наступлении сумерек. Их
глаза осматривали устремляющиеся к солнцу утесы, долины, украшенные
горными озерами, седые ледники, припавшие к высоким седловинам, истоки
рек, стекающие с заснеженных вершин. Одетые только в короткие туники,
они никогда не дрожали и не задыхались от холода. Их широкие лбы и
плоские щеки, уверенная осанка выказывали отсутствие внутреннего вол-
нения и дополнительной нагрузки для сердца. Хотя все же было что-то
пылкое в их горячем рвении, с которым они наблюдали за Еленой, Кави-
нантом и Амоком.
Елена и Кавинант не были так безразличны к холоду. Их восприимчи-
вость коварно терзала их, заставляла каждый новый день жаждать продви-
жения к более теплому южному воздуху. Но одеяла и добавочные накидки
были теплыми. Казалось, что Высокий Лорд от этого не страдает. И пока
она не страдала, Кавинант не чувствовал боли. Он мог не обращать вни-
мания на неудобства, и чувствовал себя таким умиротворенным, каким не
был уже давно.
С тех пор, как они покинули Тротгард - с тех пор, как он сделал
открытие, позволявшее ему любить ее без отвращения к себе,- он выбро-
сил все остальное из головы и сосредоточился на своей дочери. Лорд Фа-
ул, Боевая Стража, даже сам этот поиск были для него несущественны. Он
следил за Еленой, слушал ее, ощущал все время ее присутствие. Когда у
нее было настроение поговорить, он с готовностью обменивался с ней
вопросами, а когда не было, он молчал. И за каждое настроение он был
ей благодарен, мучительно тронутый предложением, которое она сделала -
предложением, которое он отверг.
Он не мог удержаться от осознания того факта, что она не так до-
вольна, как он. Ей нелегко было сделать это предложение, и она, каза-
лось, не хотела принимать его отказ. Но печаль от того, что он причи-
нил ей страдание, только обостряла его внимательность к ней. Он сосре-
доточился на ней как может только мужчина, глубоко знакомый с любовью.
И она не была слепа к этому. После первых нескольких дней их путешест-
вия по горам она снова стала чувствовать себя свободно в его обществе,
а улыбки ее выражали откровенность приязни, которую она раньше себе не
позволяла. Он чувствовал, что теперь он в согласии с ней, и с радостью
составлял ей компанию в путешествии. Временами он нашептывал что-то на
ухо своей лошади, как будто наслаждался ездой на ней.
Но в последующие дни в ней медленно произошла перемена - переме-
на, которая была с ним никак не связана. По мере того как шло время,
по мере того как они становились все ближе к секретному месту хранения
Седьмого Завета - она все более становилась поглощенной целью их поез-
дки. Она все чаще задавала Амоку вопросы, все более напряженно рас-
спрашивала его. Временами Кавинант мог видеть в отсутствующем взгляде
ее глаз, что она думает о войне - о долге, от которого ей пришлось от-
вернуться,- и в ее голосе были отдельные всплески безотлагательной на-
стойчивости, когда она прилагала усилия и задавала Амоку вопросы, ко-
торые могли бы открыть его загадочное знание.
Это было бремя, которое Кавинант облегчить ей не мог. У него не
было для этого достаточно знаний. Дни проходили, луна уже дошла до
полнолуния, затем стала уменьшаться к последней четверти, а успеха у
нее все не было. Наконец желание помочь ей хоть каким-то образом при-
вело его к разговору с Баннором.
Странно, но он не чувствовал себя в безопасности со Стражами Кро-
ви - не физически, а эмоционально. Между ним и Баннором было напряжен-
ное неравенство. Холодный каменный взгляд харучая придавал тому пове-
лительный вид человека, который не снисходит до выражения своих сужде-
ний о спутниках. А у Кавинанта были свои причины чувствовать себя неу-
ютно с Баннором. Не раз он заставлял Баннора выносить атаки своей бес-
сильной ярости. Но ему было больше не к кому обратиться. Он был совер-
шенно бесполезен для Елены.
После замеченной им в Ревлстоне необычности он был настороже к
тонкой тени противоречивости в отношении Стражей Крови к Амоку - про-
тиворечивости, которая и в Ревлвуде была проявлена, но не объяснена.
Однако он не знал, как подойти к этому предмету. Извлечь из Баннора
информацию было трудно: обычная сдержанность Стража Крови делала рас-
спросы бесполезными. К тому же, Кавинант решил не говорить больше ни-
чего, что могло бы восприниматься как оскорбление преданности Баннора.
Баннор уже доказал свою верность в пещернятнике под горой Грома.
Первым делом Кавинант попытался выяснить, почему Стражи Крови со-
чли достаточным послать для защиты Высокого Лорда в этом поиске только
Баннора и Морина. Он остро осознавал свою неловкость, когда заметил: -
Я полагаю, вы не думаете, что мы в этой поездке подвергаемся сколько-
нибудь значительной опасности.
- Опасности, Юр-Лорд? - сдержанная веселость произнесенного Бан-
нором, казалось, подразумевала, что любому, находящемуся под защитой
Стража Крови, не нужно думать об опасности.
- Да, опасности,- повторил Кавинант с оттенком своей прежней рез-
кости,- в эти дни это самое обычное слово.
Баннор размышлял какой-то момент, затем сказал:
- Это горы. Здесь всегда опасно.
- Например?
- Могут падать камни. Могут прийти бури. На этих малых высотах
бродят тигры. Здесь охотятся огромные орлы. Горы,- Кавинант, казалось,
слышал в тоне Баннора намек на удовлетворенность,- полны опасности.
- Тогда почему - Баннор, я действительно хотел бы это знать,- по-
чему здесь только двое Стражей Крови?
- А есть необходимость в большем числе?
- Если на нас нападут - тигры или еще что-то? Или если пойдет ла-
вина? Вас двоих достаточно?
- Мы знаем горы,- бесстрастно ответил Баннор.- Нас достаточно.
Это было не то утверждение, которое Кавинант мог опротестовать.
Он попытался приблизиться к тому, что хотел узнать, по-другому, хотя
этот путь приводил его на почву чувствительности - территорию, которой
он хотел бы избежать.
- Баннор, я чувствую, что постепенно начинаю понимать вас, Стра-
жей Крови. Я не могу утверждать, что уже понимаю - но я, по меньшей
мере, могу признать вашу преданность. Я знаю, на что она похожа. Одна-
ко сейчас у меня такое ощущение, что здесь происходит что-то... что-то
несообразное. Но что - я понять не могу.
Мы здесь карабкаемся по горам, в которых все может случиться. Мы
следуем за Амоком неизвестно куда, несмотря даже на то, что почти не
имеем представления ни о том, что он делает, ни о том, почему он это
делает. И при этом вы удовлетворены тем, что Высокий Лорд в безопасно-
сти, хотя у нее только два Стража Крови для защиты. Разве вы ничему не
научились от Кевина?
- Мы - Стража Крови,- бесстрастно ответил Баннор.- Она в безопас-
ности, насколько это возможно.
- В безопасности? - запротестовал Кавинант.
- Десяток или сотня Стражей Крови не даст ей большей безопасно-
сти.
- Я восхищаюсь вашей уверенностью.
Кавинант поморщился от собственного сарказма, сделал паузу, чтобы
обдумать свои дальнейшие вопросы. Затем опустил голову так, будто со-
бирался сломить сопротивление Баннора своим лбом, и спросил прямо:
- Значит, вы доверяете Амоку?
- Доверяем ему, Юр-Лорд? - тон Баннора намекал, что вопрос был в
чем-то бессмысленным.- Он не ведет нас опасной дорогой. Он выбирает
хороший путь через горы. Высокий Лорд решила следовать за ним. А ос-
тальное для нас не важно.
Кавинант ощущал все еще затаившееся присутствие чего-то необъяс-
ненного: - Но послушай, этого же недостаточно,- раздраженно проскреже-
тал он.- Послушай. Хотя сейчас и немного поздно для этих несообразно-
стей. Я в общем-то и не настаиваю на этом - это все равно не сулит мне
никакой пользы. Но все же от тебя я предпочел выслушать что-то, что
имело бы больше смысла.
Баннор, ты... Ты не честен со мной. Не нужно быть очень внима-
тельным, чтобы заметить это. Сначала было что-то, чего я не мог по-
нять, что-то... неуловимое... Относительно того, как вы, Стражи Крови,
отнеслись к Амоку, когда он впервые прибыл в Ревлстон. И вы... Я не
знаю, что это было. Однако в Ревлвуде вы не стали помогать Трою, когда
он поймал Амока. А затем - только два Стража Крови! Баннор, это все
выглядит бессмысленным.
Баннор был невозмутим.
- Она - Высокий Лорд. У нее Посох Закона. Ей легко защититься.
Этот ответ озадачил Кавинанта. Он его не удовлетворил, но он не
мог найти способ обойти его. Он и сам не знал, чего же хотел нащупать.
Интуиция говорила ему, что вертящиеся в уме вопросы имели значительный
смысл, но он не мог четко их сформулировать или придать им удобный
вид. И он отнесся к резкому безразличию Баннора так, будто это был
своего рода пробный камень, парадоксально чистый и неизбежимый крите-
рий честности. Баннор дал ему понять, что в его сопровождении Высокого
Лорда есть что-то не вполне честное.
Поэтому он оставил Баннора в покое, снова перенес внимание на
Елену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78