Она понимала, что через Роджера Баскомба можно удобнее всего выяснить последствия воздействия Процесса на человека. Она видела миссис Марчмур и принца, чувственные манеры первой и бесстрастную отстраненность второго, но она не знала, какими они были прежде. То, что она видела на лице Роджера Баскомба, болью отдавалось в ее сердце, но тяжелее всего было знать, что эти изменения (а она в своем сердце была уверена, что так оно и есть) отвечают его искреннему желанию. Роджер всегда и во всем любил порядок, он со всей скрупулезностью относился к правилам светского этикета и при этом назубок помнил, у кого какой титул и какое имение. Но она знала (и этим отчасти объяснялась ее привязанность к нему), что такое повышенное внимание к общественному положению объясняется отсутствием титула у него самого и его далеко не самым высоким постом в правительстве. Теперь она видела, что это в нем изменилось, что способность Роджера взвешивать различные интересы и вес людей в обществе использовалась им уже не для самозащиты, а, напротив, он всеми силами пытался извлечь из этого выгоду для себя. Она не сомневалась, что он смотрел на других заговорщиков как хищник, подстерегающий жертву, – и не дай бог ей замешкаться (она вдруг поняла, что забинтованная рука Франсиса Ксонка вызывает у Роджера тайное удовлетворение). Прежде, если Роджер морщился, когда она вдруг взрывалась или высказывала свое мнение, то причиной его неудовольствия было отсутствие у нее такта или уважения к той тонкой ткани разговора, что плелась с его участием. Сейчас, несмотря на ее попытки укусить или спровоцировать его, она наталкивалась только на снисходительное рассеянное внимание, проистекающее из нежелания тратить время на того, кто ничем не может ему быть полезен. Это наполнило мисс Темпл такой печалью, какой она не могла предвидеть.
* * *
– Я решил, – начал он, – по предложению графини ди Лакер-Сфорца немного поговорить с вами…
– Я так полагаю, графиня дает вам и массу других советов, – прервала его мисс Темпл, – и не сомневаюсь, вы со всем рвением следуете им.
Верила ли она сама в это? Обвинение это так само и просилось на язык, и она не смогла удержаться… но, похоже, оно прошло мимо цели.
– Поскольку, – продолжил он после короткой паузы, – предполагается, что по прибытии в Харшморт вы пройдете Процесс, то само собой получается, что, хотя между нами и были трения в течение нескольких последних дней, после вашего испытания мы окажемся на одной стороне, станем союзниками.
Она ждала совсем не этого. Он смотрел на нее, готовый ко всяким неожиданностям, словно ее молчание могло быть прелюдией к новой вспышке ненависти.
– Селеста, – сказал он, – я вас умоляю – будьте благоразумной. Я говорю о фактах. Если это необходимо… если это поможет вам понять, на каком вы свете… я готов еще раз заверить вас, что более не питаю к вам никаких нежных чувств… и в равной мере – никаких обид.
Мисс Темпл не верила своим ушам. О каких это обидах он говорит? Ведь это она была им брошена, она, которая столько вечеров и дней во время их помолвки провела в той затхлой атмосфере, что витала в доме высокомерного, прижимистого семейства Баскомбов.
– Что-что? – выдавила она наконец из себя. Он откашлялся.
– Я хотел сказать, что наш новый союз… потому что ваши привязанности переменятся, и, насколько я знаю графиню, она будет настаивать на том, чтобы мы вдвоем продолжали работать вместе…
Мисс Темпл, выслушав Роджера, сощурилась, размышляя, что бы это могло означать.
– И лучше всего было бы, чтобы вы, как разумное существо, могли по-доброму относиться ко мне, забыв о вашей тщетной любви и бессмысленном разочаровании. Уверяю вас – так будет меньше боли.
– А я уверяю вас, Роджер, что об этом не может быть и речи. К сожалению, я в последнее время была очень занята и даже не вспоминала о своем к вам презрении.
– Селеста, я говорю ради вашего же блага… поверьте, по отношению к вам проявляют великодушие…
– Великодушие?
– Не думаю, что вы в силах понять, – пробормотал он.
– Конечно нет! Ведь мои мозги не переделала машина!
* * *
Роджер несколько мгновений молча смотрел на нее, потом медленно встал, расправил на себе по привычке пальто, разгладил двумя пальцами волосы; несмотря ни на что, даже и теперь в глубине сердца она находила его привлекательным. Но во взгляде, который он не сводил с нее, она читала новое качество, неизвестное ей прежде в этом человеке, – нескрываемое презрение. Он не был озлоблен – напротив, больше всего ее уязвляло полное отсутствие эмоций в его глазах. Этого она не могла понять – Роджер Баскомб казался ей человеком, которого она встретила в первый раз.
– Вы увидите, – сказал он холодным и тихим голосом, – Процесс изменит вас коренным образом, и вы поймете – впервые в жизни, я в этом уверен, – истинную природу вашего ума. Графиня говорит, что у вас есть резервы характера, не замеченные мной. И я могу с этим только согласиться – я их не почувствовал. Вы всегда были хорошенькой девушкой, но таких сколько угодно. Я с нетерпением жду, когда смогу увидеть – после того как вы будете преобразованы до мозга костей той самой «машиной», которую вы не в силах понять, – действительно ли в вас есть что-то примечательное.
Он вышел из купе. Мисс Темпл не шелохнулась, в ее голове звучали его едкие слова и тысяча не произнесенных ею ответов, лицо ее раскраснелось, а пальцы обеих рук сжались в кулаки. Она выглянула в окно и увидела свое отражение в стекле – между нею и темнеющим простором болот, мчащихся мимо поезда. Ей пришло в голову, что этот неясный, прозрачный, вторичный образ – идеальная иллюстрация ее нынешнего состояния: во власти других людей, когда ее собственные желания не имеют значения, иллюзорные и призрачные. Она испустила нервный вздох. Почему – после всего – Роджер Баскомб все еще присутствует в ее чувствах? Каким образом ему удалось сделать ее такой невыносимо несчастной? Ее волнение было несообразным (не было никакой точки отсчета, откуда она могла бы начать разматывать ответы), и сердце ее билось все сильнее и сильнее, наконец она была вынуждена сесть, закрыв руками глаза и глубоко дыша. Потом мисс Темпл подняла взгляд – поезд замедлял ход. Она прижалась лицом к стеклу, загораживая собой свет из коридора, и сквозь отражение увидела станцию, платформу и намалеванные белые буквы «Орандж-Локс». Она повернулась и увидела майора Блаха, который открывал дверь, делая жест рукой, приглашая ее на выход.
* * *
За платформой их ждали два экипажа, в каждый из которых была запряжена четверка коней. К первому с невестой под ручку направился принц, за которым, как и прежде, следовал его посланник и пожилой человек с рукой на перевязи. Майор довел мисс Темпл до второго экипажа и помог ей сесть в него. Он сухо ей кивнул и отошел прочь – явно для того, чтобы присоединиться к принцу, а его место занял граф д'Орканц, севший напротив нее, потом появилась графиня, которая села рядом с ней напротив графа, потом – Франсис Ксонк, который, улыбаясь, сел рядом с графом, и, наконец, Роджер Баскомб, который помедлил секунду, увидев, что мощная фигура графа и Ксонк с перевязанной рукой оставили ему возможность сесть только рядом с мисс Темпл. Он без слов занял оставшееся место. Мисс Темпл оказалась плотно стиснутой между графиней и Роджером – их ноги с издевательским панибратством тесно соприкасались с ее ногами. Кучер захлопнул дверь, забравшись на свое место, хлестнул вожжами, и кони понеслись в Харшморт.
* * *
Поездка началась в молчании, но спустя какое-то время мисс Темпл, которая было решила, что объясняется это ее присутствием (присутствием чужака, вторгшегося в их компанию, привыкшую обсуждать свои планы и интриги), начала задавать себе вопрос – так ли это на самом деле? Они были достаточно осмотрительны, чтобы не говорить ничего слишком откровенного, но она начала ощущать туман недоверия между ними… в особенности когда к их компании присоединился Франсис Ксонк.
– Когда можно ожидать герцога? – спросил он.
– До полуночи, скорее всего, – ответил граф.
– Вы с ним говорили?
– С ним говорил Граббе, – сказала графиня. – Этого вполне достаточно. Иначе выйдет сплошная путаница.
– Я знаю, – добавил Роджер, – что полковник лично поехал за герцогом, и двое наших людей…
– Наших? – спросил граф.
– Из министерства, – пояснил Роджер.
– Ах, так.
– Они поехали ему навстречу.
– Очень предусмотрительно, – сказала графиня.
– А что насчет вашей кузины Памелы? – спросил Ксонк. – И этого ее выродка?
Роджер не ответил. Франсис Ксонк злобно усмехнулся.
* * *
– А маленькая принцесса? – спросил Ксонк.
– Она отлично справится, – сказала графиня.
– Правда, она понятия не имеет о той роли, которую играет, – съязвил Ксонк. – А как насчет принца?
– В равной мере под контролем, – прохрипел граф. – А что насчет его корабля?
– Меня заверили, что он прибудет на место сегодня ночью, – ответил Ксонк. (Мисс Темпл недоумевала – почему именно он из всех владеет информацией о кораблях.) – Канал в последнюю неделю был закрыт на реконструкцию.
– А что до научного чуда доктора?
– Похоже, Лоренц уверен, что с этим нет никаких проблем, – заметила графиня. – Оно упаковывается очень аккуратно.
– А как насчет… гм-м-м… лорда? – спросил Роджер. Сразу же никто не ответил – незаметно обменявшись взглядами.
– Мистер Граббе выражал любопытство… – начал было Роджер.
– Лорд согласен со всем, – сказала графиня. – А сторонники? – спросила она.
– Бленхейм сообщил, что им удалось незаметно прибыть на место отдельными группами в течение дня, – ответил Роджер. – Вместе с эскадроном драгун.
– Нам больше не нужно солдат – это ошибка, – сказал граф.
– Согласен, – сказал Ксонк. – Но Граббе настаивает, и в том, что касается правительства, мы согласились следовать его требованиям.
Графиня обратилась к Роджеру через сидящую между ними мисс Темпл:
– У него есть какая-нибудь новая информация о… нашем… кузене из драгун?
– Нет, насколько мне известно – нет. Мы, конечно, давно не разговаривали…
– Блах настаивает на том, чтобы это дело было улажено, – сказал Ксонк.
– Полковник был отравлен, – отрезала графиня. – Майор возражает вовсе не против использованного метода… ведь Кардинал заверил меня, что он не делал этого, а если бы сделал, то потребовал бы оплату наличными. Более того, он никак не мог узнать, что его жертва будет подвергнута Процессу. Не мог он это знать. Эта информация была известна избранному – очень избранному – кругу. – Она кивнула на забинтованную руку Ксонка и нахмурилась. – Разве это похоже на работу тонкого интригана?
Ксонк не ответил.
После некоторой паузы Роджер Баскомб откашлялся и выразил свое сомнение вслух:
– Может быть, майор и сам уже созрел для Процесса?
* * *
– Вы уверены, что у Лоренца на борту все есть? – спросил Ксонк у графа. – Сроки определены очень жестко… груза много…
– Несомненно, – прохрипел в ответ граф.
– Как вам известно, – продолжал Ксонк, – приглашения разосланы.
– С тем текстом, который мы согласовали?
– Конечно. Они достаточно угрожающие… но если бы у вас не было рычагов влияния, которые мы получили в стране…
– У меня нет никаких сомнений. – Графиня рассмеялась. – Если с ним Элспет Пул, то доктор Лоренц обречен на успех.
– В обмен на то, что она присоединится к нему в его трудах праведных! – хохотнул Ксонк. – Я уверен, что эта сделка соответствует его математическому складу ума – синусы, тангенсы, стереометрия, вы же понимаете.
* * *
– А как насчет нашей маленькой сороки? – спросил Ксонк, наклонившись вперед и заглядывая в глаза мисс Темпл. – Она достойна пройти Процесс? Она достойна полистать книгу? Или она не поддается воздействию?
– Воздействию поддаются все, – сказал граф. Ксонк оставил его слова без внимания, он протянул руку и потрогал один из локонов мисс Темпл.
– Возможно… случится что-то еще… – Он повернулся к графу. – Я, видите ли, читал, что написано на подрамниках всех картин. Я знаю, что у вас на уме… чего вы пытались добиться с вашей азиатской шлюхой. – Граф ничего не ответил, и Ксонк рассмеялся, восприняв молчание как подтверждение своих слов. – Вот что бывает, когда попадешь в компанию умных собеседников, граф. Когда вокруг столько дураков, немудрено решить, что никто никогда ничего не узнает!
– Хватит, – сказала графиня. – Селеста нанесла оскорбление лично мне, и потому – по праву – она бесспорно принадлежит мне. – Она протянула руку и потрепала мисс Темпл по щеке. – Уверяю вас, никто не будет разочарован!
* * *
Экипаж загрохотал по вымощенной булыжником площади перед Харшмортом, и мисс Темпл услышала, как кучер покрикивает на лошадей, останавливая их. Дверь экипажа открылась, и ей помогли сойти на землю два лакея в черных ливреях. Камни под ее ногами были твердые и холодные. Прежде чем мисс Темпл сумела оглядеться как следует, она увидела, как из второго экипажа вышли принц и вся его компания; на лице мисс Вандаарифф улыбка сменялась хмурым выражением, чтобы тут же смениться на улыбку, железная рука графа направила ее к группке людей, стоящих у парадного входа. Без всяких церемоний (и даже не убедившись, что остальные следуют за ними) Селесту грубо повели вперед, а она изо всех сил старалась не поранить ступню о какой-нибудь неровный камень. Остановилась она, только когда граф ответил на приветствие мужчины и женщины, выделившихся из группы людей (здесь стояли слуги, макленбургские солдаты в черной форме и драгуны в красных мундирах). Мужчина был высок и широкоплеч, с седыми и ужасающе густыми баками и лысой макушкой, отражавшей свет факелов, отчего все его лицо походило на дикарскую маску. Он вежливо поклонился графу. На женщине было темное платье, которое, несмотря на свою простоту, было довольно изысканным, а на ее вежливом лице виднелись узнаваемые шрамы вокруг глаз. Ее каштановые вьющиеся волосы были связаны на затылке черной лентой. Она кивнула мисс Темпл, потом улыбнулась графу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121