Хотя между нами и есть разница – у вас двоих остается какая-то надежда, и даже желание, найти того, кого вы потеряли… что же до меня… я готова помогать, насколько это в моих силах, и разобраться в этой истории, и… отомстить.
Голос ее сорвался, она шмыгнула носом, злясь на собственную слабость, но не в состоянии совладать с собой. Может, ей не стоило ввязываться во все это? Она снова ощутила мучительную пустоту в своем сердце – ну как можно было быть такой дурой и позволить Роджеру Баскомбу занять там место? Да как она вообще позволила себе эти чувства – ведь от них осталась такая мучительная боль? Почему они до сих пор не отпускают ее, почему ей по-прежнему хочется, чтобы все это оказалось недоразумением, чтобы он взял ее за руку? Ее слабость была невыносима. Впервые за свои двадцать пять лет мисс Темпл не знала, где проведет ночь. Она увидела, что доктор собирается подойти к ней, но заставила себя улыбнуться и махнула ему – не надо.
– А ваша тетушка, – начал он, – несомненно, мисс Темпл, ее забота о вас…
– Глупости, – презрительно отрезала мисс Темпл, не в силах выносить его сочувствие, и направилась к своему саквояжу, подняла его одной рукой, стараясь не показывать, насколько он тяжел для нее, но, шагая к калитке, несколько раз споткнулась. – Я буду ждать на улице, – бросила она через плечо, не желая, чтобы они видели обуревавшие ее чувства. – Когда вы закончите, нам еще предстоит масса дел…
* * *
Она бросила саквояж, прислонилась к стене и закрыла лицо руками – плечи ее сотрясали рыдания. Всего несколько минут назад она так гордилась собой, найдя обрывок шелка в жаровне, а теперь? И все из-за чего? Из-за того, что Чань питал нежные чувства к какой-то шлюхе? Весь груз того, что она выстрадала, чем пожертвовала, от чего отказалась, вдруг снова обрушился на ее плечи, придавил ее нежное сердце. Как можно выносить такое одиночество, отсутствие надежды? В разгар этой бури чувств мисс Темпл (а ее ум был беспокоен и быстр) не забывала и о том страхе, что внушали ей враги, как не забывала и упрекать себя за эти глупые женские слезы. Она порылась в своей зеленой сумочке в поисках носового платка, нащупала там револьвер – еще одно напоминание о том, кем она стала, во что ввязалась, добиваясь пока более чем смешных результатов. Она высморкалась. Она знала, что с ней нелегко. Друзей у нее не было. Она была резкой и требовательной, беспощадной и высокомерной. В этот момент она не могла сказать, чего ей хочется больше – поваляться в постели в светлой комнате своего дома на острове или пристрелить одного из этих мерзавцев с синими стекляшками?
Она громко шмыгнула носом. Ни Чань, со всеми его скрытыми эмоциями, ни Свенсон, со всей его нервной неуверенностью, не стояли в слезах на улице. Как она могла допустить мысль, что она с ними на равных? И она снова безжалостно спросила себя – что же она делает? Она сказала Чаню, что готова проводить расследование в одиночку, хотя в глубине души и не верила в это. Теперь она знала – именно это она и должна делать (потому что «делать» – вот что было сейчас важно), если только она хочет избавиться от этого ужасного чувства зависимости. Она оглянулась на калитку – никого из мужчин не было видно, и тогда она обеими руками ухватила саквояж и направилась туда, откуда они пришли, в сторону от «Бонифация». С каждым шагом она все больше чувствовала себя словно на корабле, отправляющемся в далекое и опасное плавание, и чем дальше уходила она по Плам-Корт, тем сильнее исполнялась решимости.
Выйдя на проспект, она остановила экипаж, оглянулась – сердце ее екнуло: Чань и Свенсон вышли из калитки. Свенсон махал рукой, Чань бросился за нею. Она вскочила в экипаж.
– Поехали, – сказала она извозчику.
Экипаж тронулся, резко набирая ход, и скоро она потеряла из вида двух своих спутников. Извозчик повернулся к ней – на его лице было вопросительное выражение: куда едем?
– Отель «Сент-Ройял», – сказала мисс Темпл.
Глава пятая
МИНИСТЕРСТВО
Когда Чань добежал до конца проулка, экипажа уже не было видно, и Кардинал не мог понять, в каком направлении тот исчез. Он раздраженно сплюнул, грудь его вздымалась от потраченных впустую усилий. Он оглянулся на Свенсона – тот как раз подходил к нему с озабоченным лицом.
– Уехала? – спросил он.
Чань кивнул и снова сплюнул. Он понятия не имел ни что произошло в голове девушки, ни куда увлек ее этот внезапный безответственный порыв.
– Мы должны найти… – начал было Свенсон.
– Как? – отрезал Чань. – Куда она направилась? Она что – отказывается участвовать в деле? Собирается разделаться с врагами в одиночку? С кем из них? И когда ее начнут пытать, расскажет она все, что им нужно, чтобы найти нас?
Чань был в бешенстве, но, откровенно говоря, злился и на себя. Его демонстративная печаль, вызванная предположением о смерти Анжелики, дала толчок этой глупости – а с чего это он так расчувствовался? Анжелика не питала к нему никаких чувств. Если она была жива и ему удалось бы ее найти, это повысило бы его репутацию в глазах Маделейн Крафт. Такова была его цель, единственная цель. Он повернулся к Свенсону и быстро спросил:
– Сколько денег у вас есть?
– Я… не знаю… хватит на день-другой, чтобы поесть, комнату…
– Купить билет на поезд?
– Если путешествие не очень далекое.
– А вот что у меня.
Чань извлек из кармана пальто кожаный бумажник. Там оказались всего две мелкие банкноты – все, что осталось после ночевки в «Бонифации», но у него была еще горсть золотых монет в кармане брюк. Он с горькой улыбкой протянул одну из банкнот доктору Свенсону:
– Не знаю, что нас ждет впереди… к тому же денежный мешок от нас убежал. Что у вас с патронами?
Словно чтобы подтвердить свой ответ, Свенсон вытащил револьвер из кармана.
– Я взял несколько патронов у мисс Темпл – у нас оказался один калибр…
– Это сорок четвертый.
– Как и у нее?
– Да, хотя ее револьвер на вид обманчиво мал…
– Вы не знаете, ей когда-нибудь приходилось стрелять?
– Не думаю.
Они постояли несколько мгновений, погруженные в свои мысли. Чань пытался отделаться от чувства сожаления и вины. Как же он не понял, что у нее такое мощное оружие – ведь он помогал ей чистить его. О чем он думал в тот момент, черт его побери? Впрочем, он точно знал, что его отвлекало, – он был удивлен, увидев ее снова, да еще в обстановке, столь не похожей на обстановку поезда, увидев очертания ее шеи, но теперь уже не в крови, а в заживающих ссадинах, ее маленькие проворные пальчики, разбирающие револьвер на черные маслянистые детали. Он тряхнул головой. У этого револьвера такая отдача – у нее руку закинет за голову, а если она не прижмет дуло к телу жертвы, то никогда не попадет в цель. Она не имела ни малейшего представления о подобных вещах.
– Бессмысленно сокрушаться о том, что уже сделано, – сказал доктор. – Так что – попытаемся ее найти?
– Если ее схватят – ей конец.
– Тогда мы должны разделиться, чтобы действовать в разных направлениях. Жаль, что так оно получилось… но давно ли мы спасали свои жизни каждый, как мог? Когда чистишь такие авгиевы конюшни, хорошо иметь помощника.
Он улыбнулся и протянул руку. Чань протянул свою.
– Вы сможете вычистить их сами – я в этом не сомневаюсь.
Свенсон улыбнулся с сожалением, словно благодаря Чаня за оценку, но оставаясь при своем мнении.
– И куда мы пойдем? – спросил он. – И где встретимся снова?
– А куда могла пойти она? – спросил Чань. – Как вы думаете – отправилась вдогонку за своей тетушкой? Это облегчало бы наше положение…
– Нет, я так не думаю, – сказал Свенсон. – Напротив, я считаю, что огорчение побудило ее к активным действиям.
Чань нахмурился, задумавшись и вспоминая, что она сказала ему в саду, ее лицо, ее серые глаза, выдававшие истинные чувства, скрывавшиеся за ее улыбкой.
– Тогда это должен быть этот кретин Баскомб.
Свенсон вздохнул.
– Бедняжка.
Чань сплюнул.
– Что она сделает: выстрелит ему в голову или бросится в ноги – вот в чем вопрос.
– Я не согласен, – тихо сказал Свенсон. – Она отважна и предприимчива. Что мы знаем друг о друге? Почти ничего. Но мы знаем, что мисс Темпл удивила немало весьма сильных людей, которые теперь считают ее опасной убийцей-куртизанкой. Без нее нас бы обоих схватили в отеле. Если нам удастся ее найти, то я готов побиться с вами об заклад, что она еще не раз спасет нас, прежде чем все это кончится.
Чань не ответил, только улыбнулся немного погодя.
– Какая валюта там у вас в Макленбурге – золотые шиллинги?
Свенсон кивнул.
– Тогда я готов поставить десять золотых шиллингов на то, что мисс Темпл не спасет наши жизни. Конечно, это довольно глупое пари, потому что если нас не будет в живых, то выигрыш получать будет некому.
– И тем не менее я принимаю ваши условия, – сказал Свенсон.
Они снова обменялись рукопожатием. Свенсон откашлялся.
– А теперь… этот Баскомб…
– Он может находиться в своем загородном особняке – Тарр-Манор. Или в министерстве с Граббе. – Чань быстро окинул взглядом проспект – не стоило им так долго стоять вблизи от «Бонифация». – Дорога до Тарр-Манор…
– А где это?
– На севере. Приблизительно полдня пути на поезде… это можно легко узнать на вокзале Строппинг… Может быть, нам даже удастся перехватить ее там. Но на поездку уйдет время. Есть и другие возможности – его дом, министерство, дом Граббе. Это все находится в городе, и один из нас может при необходимости легко побывать и там, и там, и там.
Свенсон кивнул.
– Значит, один – на вокзал, другой остается здесь. Что бы предпочли вы? Мне все равно – я тут всюду чужой. Чань улыбнулся.
– И я тоже, доктор. – Он показал на свои очки и красное пальто. – На сельского джентльмена я мало похож, как, впрочем, и на завсегдатая светских салонов…
– И все же это ваш город – вы его зверь, если вы позволите мне такое выражение. Я поеду за город, где моя форма и рассказы о Макленбургском дворце могут произвести большее впечатление.
Чань повернулся, чтобы остановить проезжающий экипаж.
– Вам лучше поторопиться – возможно, перехватите ее на Строппинге. А мне в министерство – в другую сторону. Здесь мы расстанемся.
Они в третий раз обменялись рукопожатием, посмеиваясь сами над собой. Свенсон сел в экипаж, а Чань, не сказав больше ни слова, быстро зашагал в другом направлении. Через плечо он услышал голос Свенсона:
– Где мы встретимся?
Чань, приложив раструбом ладони ко рту, крикнул:
– Завтра в полдень! Под часами на Строппинге.
Свенсон кивнул и, махнув на прощанье, уселся в экипаже. Чань не питал больших надежд на то, что кто-либо из них появится завтра в условленном месте.
* * *
Чань поспешил покинуть проспект, свернув в лабиринт проулков. Он еще не решил, куда ему отправиться для начала. Больше всего хотел он сосредоточиться на своей задаче так, как делал это обычно, а не бросаться очертя голову в обстоятельства, которых не понимал, хотя именно это и делала Селеста. Селеста? Он отметил про себя, что в мыслях своих именно так и называл ее, хотя никогда – в лицо или говоря о ней со Свенсоном; в этих случаях она неизменно была мисс Темпл. Вряд ли это имело какое-то значение, а объяснялось, безусловно, тем, что она вела себя как ребенок. Отбросив эти мысли, Чань решил для себя, что если он попытается проникнуть в министерство иностранных дел или дом Гаральда Граббе, ему нужно подготовиться получше. Он перешел на быстрый, пружинистый шаг. Он не мог отважиться заглянуть в «Ратон марин», потому что за этим заведением наверняка наблюдали – теперь он считал, что в заговоре участвует и Аспич. Ему бы очень хотелось добраться до библиотеки. У него было столько вопросов – о синей глине, о графе, о Баскомбе и Граббе, о зарубежных поездках Франсиса Ксонка, об Оскаре Файляндте, даже, признался он себе, о мисс Селесте Темпл. Но именно в библиотеке его и нашла Розамонда, и его наверняка ждут там. Вместо этого, пораскинув мыслями, он решил направиться к «Фабрици».
Фабрици в прошлом был итальянским наемником и оружейником, а теперь имел обширную клиентуру, у которой если и было что общее, так только преступные намерения. Чань вошел в лавку и со знакомым приливом завистливого удовольствия оглядел стеклянные витрины. Он с облегчением увидел за прилавком Фабрици в помятом костюме и надетом поверх зеленом фланелевом фартуке.
– Дотторе, – приветственно кивнул Чань.
– Кардинал, – ответил Фабрици серьезным и уважительным тоном.
Чань вытащил свой кинжал и положил его перед Фабрици.
– К сожалению, остальная часть вашей замечательной трости вышла из строя, – сказал он. – Я бы хотел, чтобы вы отремонтировали ее, если это возможно. А тем временем я бы попросил вас о подходящей замене. За все услуги я, конечно, заплачу вперед.
Он вытащил последнюю банкноту из бумажника и положил ее на прилавок. Фабрици проигнорировал банкноту, взял кинжал и принялся осматривать клинок, потом положил оружие, посмотрел с легким удивлением на банкноту, словно она появилась там сама по себе, и, не спеша сложив ее, засунул к себе в карман фартука, потом кивнул на одну из стеклянных витрин.
– Можете выбрать себе замену. А это будет готово через три дня.
– Весьма признателен, – сказал Чань и направился к витрине; Фабрици выбрался из-за прилавка и пошел вместе с ним. – А что бы предложили вы?
– Тут все высший класс, – сказал итальянец. – Для такого человека, как вы, я бы рекомендовал дерево потяжелее… трость можно использовать саму по себе, а? Эта вот из тикового дерева, эта из малазийского железного дерева.
Он протянул Чаню трость железного дерева, тот взял ее, сразу оценив по достоинству – рукоять была удобная, как у порохового пистолета. Он вытащил лезвие – оно было чуть длиннее того, к которому он привык, – и взвесил его в руке. Оно было великолепно, и Чань улыбнулся, как человек, взявший в руки новорожденного.
– Работа, как всегда, исключительная, – прошептал он.
* * *
Времени – четвертый час. Идти в библиотеку, где можно было бы узнать адрес Баскомба, он не решался, и теперь выследить его было проще всего от министерства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121