– А вы ведь и сами не прошли Процесса, майор? – спросила графиня ровным тоном с ноткой вежливого интереса.
– Еще нет, мадам.
– Пройдет, – объявил принц. – Я на этом настаиваю – все мои советники должны будут причаститься этой… ясности. Вы не знаете, Блах, вы не знаете. – Он отхлебнул чаю. – Именно поэтому вам и не удалось найти Свенсона, и с этим… этим… преступником вы потерпели неудачу. И только мудрости графини мы обязаны тем, что не положились на вас, начиная изменения в Макленбурге!
Блах не ответил, но попытался как можно скорее сменить тему разговора.
– Нам для дальнейших действий нужен Баскомб?
– Я уверена, что мистер Грей справится сам, – сказала графиня. – Но вам, наверно, придется помочь ему с ящиками.
Чань во все глаза смотрел, как открывают длинные ящики, как вытаскивают на пол зеленую упаковку. Пока Блах привязывал Флаусса к столу (затягивая изо всех сил ремни), пожилой мистер Грей достал что-то похожее на пару больших очков с неимоверно толстыми стеклами в черной резиновой оправе; весь этот аппарат (а он и в самом деле оказался частью машины) был увит ярким медным проводом. Грей надел очки на лицо дергающегося человека (и затянул их как можно туже), потом отступил назад к ящику, вытащил из него отрезок обрезиненного кабеля с большими металлическими зажимами с обоих концов, подсоединил один к медному проводу, потом склонился над ящиком с другим концом и подсоединил его к чему-то внутри – к чему, Чань не смог разглядеть, – а потом не без некоторых усилий повернул что-то вроде выключателя или рукоятки. Чань услышал шипение выходящего под давлением воздуха. Грей стоял, глядя на Розамонду. Предлагаю всем отойти от стола, – сказала она.
В ящике засветилось что-то синим сиянием, яркость которого все возрастала. Флаусс выгнулся дугой в своих путах, выдувая через нос воздух. Провода начали шипеть. Чань понял, что настал его момент. Он подал решетку вперед и в сторону и быстро спрыгнул в комнату. Он проникся сочувствием к Флауссу (в особенности с учетом того, что он, возможно, и в самом деле был другом Свенсона, хотя Свенсон и не говорил ни о каких сторонниках), к тому же момент был самый подходящий, поскольку все четверо смотрели на корчащегося человека, словно на публичное повешение. Чань подхватил свою трость, сделал три быстрых шага и со всей силы нанес удар кулаком в основание черепа Блаху. Тот от удара свалился на колени, а потом всем телом рухнул на пол. Чань повернулся к принцу (чье лицо представляло собой гримасу удивления, губы его двигались, бормоча что-то невнятное) и нанес ему сильнейший удар кулаком в челюсть, отчего тот перелетел через свой стул и рухнул на чайный столик. Чань повернулся к Грею, который стоял по другую сторону от Блаха, и сунул тупой конец трости ему в живот. Грей (Грей хоть и был стариком, но Чань хотел исключить любые случайности) со стоном сложился пополам и осел на пол, лицо его стало пунцовым. Чань, разнимая трость, повернулся к Розамонде, готовый к отражению нападения любым оружием. Но у нее не было оружия. Она улыбалась ему.
Вокруг них звон в проводах сменился завыванием. Флаусс уродливо извивался на столе, из-под кляпа в его рту сочилась пена. Чань указал на ящик.
– Остановите это! Выключите машину!
Розамонда крикнула ему в ответ, отчетливо произнося слова:
– Если вы остановите машину сейчас, это убьет его.
Чань в ужасе посмотрел на Флаусса, потом быстро повернулся к остальным. Блах лежал неподвижно, и Чань подумал, что, может быть, сломал ему шею. Принц стоял на четвереньках, щупая свою челюсть. Грей по-прежнему сидел на полу. Чань повернулся к Розамонде. Шум был оглушающий, синий свет вокруг них сиял невыносимо, словно они висели в ярком, прозрачном летнем небе. Говорить из-за шума было бессмысленно. Она пожала плечами, продолжая улыбаться.
* * *
Он не мог точно сказать, сколько они простояли так, глядя друг другу в глаза, – уж никак не меньше нескольких минут. Он заставил себя кинуть взгляд на лежащих на полу, один раз ударил тростью по руке Карла-Хорста, который попытался было схватить нож с упавшего чайного подноса. Из-за рева Процесса возникало ощущение, что все это происходит в темноте, потому что он не слышал никаких обычных звуков, свойственных реальности, – звона ножа, упавшего на пол, проклятий принца, стонов мистера Грея. Он повернулся к Розамонде, понимая, что опасность в этой комнате может исходить только от нее, понимая, что, глядя ей в глаза так, как это и делает он теперь, означает отдавать всю свою жизнь на суд, который непременно признает ее – эту жизнь – убогой, жалкой и безотрадной. Над лицом Флаусса поднимался пар. Чань попытался думать о Свенсоне и Селесте. Возможно, они оба мертвы или обречены на гибель. Он ничем не мог им помочь. Он знал, что он один.
Раздался резкий треск, ознаменовавший завершение Процесса, свет внезапно стал гаснуть, звук сошел на нет. В ушах у Чаня звенело. Он моргнул. Флаусс лежал неподвижно, грудь его вздымалась – по крайней мере, это означало, что он жив.
– Кардинал Чань. – Голос Розамонды после невыносимого шума прозвучал настораживающе тихо, ему показалось, что у него что-то случилось со слухом.
– Мадам.
– Мне уже казалось, что я вас не увижу. Надеюсь, мне не придется разочароваться в нашей встрече.
– Я не принял приглашения мистера Ксонка.
– Да. Но вы здесь, и я уверена, что попали вы сюда весьма хитроумным способом. – Чань быстро оглянулся на принца и Грея – те оставались неподвижны. – Не волнуйтесь, – сказала она. – Мне не терпится поговорить с вами.
– Любопытно, жив майор Блах или нет. Минуточку. – Чань присел у распростертого тела, приложил два пальца к его шее – пульс прощупывался. Он снова встал, вложил кинжал в трость. – Может, в другой раз ему меньше повезет?
Она вежливо кивнула, словно соглашаясь, как это, видимо, будет мило, потом указала на старика:
– Если вы позволите – мы так или иначе прервались, – пусть мистер Грей позаботится о герре Флауссе. Чтобы он не повредился в уме. Иногда это случается от напряжения. Трансформация все же достаточно болезненна.
Чань кивнул Грею, который неуверенно поднялся на ноги и направился к столу.
– Может быть, мы сядем? – спросила Розамонда.
– Должен предупредить… извольте вести себя благоразумно, – сказал Чань.
Она рассмеялась – это был искренний смех, он в этом не сомневался.
– Ах, Кардинал, я и представить себе не могла ничего подобного… здесь…
Она шагнула к двум стульям – недавно они сидели на них с принцем. Она села на свой прежний стул, Чань поднял перевернутый стул принца и вытянул трость в сторону Карла-Хорста – тот понял намек и отполз в сторону, как больной краб.
– Если вы позволите, ваше высочество, то мы с Кардиналом Чанем немного побеседуем о сложившейся ситуации.
– Конечно, графиня… как вам будет угодно, – пробормотал принц со всем достоинством, которое возможно, когда ты, как собака, стоишь на четвереньках.
Чань сел, раскинул полы своего пальто и посмотрел на стол. Грей уже отстегнул ремни и теперь снимал маску из стекла и проводов, отдирая ее от какого-то розового, студенистого осадка, собравшегося в тех местах, где маска прикасалась к коже. Чаню вдруг захотелось увидеть свежие шрамы, но, прежде чем Грей полностью снял маску, заговорила Розамонда, отвлекая Чаня от этого зрелища.
– Кажется, наша встреча в библиотеке была давным-давно, правда? – начала она. – И тем не менее это было всего… сколько?.. чуть больше суток назад?
– Довольно насыщенный день выпал.
– Вот уж точно. И вы сделали то, о чем я вас просила? Она с напускным укором покачала головой.
– А О чем вы просили?
– Как о чем? Конечно же, найти Изобелу Гастингс.
– Ну это-то я сделал.
– И доставить ее ко мне.
– А это – нет.
– Вы меня разочаровываете. Неужели она так красива? – Графиня рассмеялась, словно не могла делать вид, будто верит, что задает этот вопрос всерьез. – Нет, правда, Кардинал… что вам мешает это сделать?
– Сейчас? Я не знаю, где она.
– Ах так… А если бы знали?
Он неверно запомнил цвет ее глаз – что-то вроде лепестков нежнейших алых ирисов. На ней был шелковый жакет точно такого же цвета. В ушах у нее висели сережки венецианского янтаря в серебряной оправе, точеная шея была обнажена.
– И все равно не смог бы.
– Неужели она такая замечательная? Баскомб так не думал… правда, суждениям о женщине человека вроде Баскомба нельзя доверять. Он слишком… практичен, нет, это слишком мягкое определение.
– Согласен.
– Может, опишете мне ее?
– Я думаю, вы и сами ее видели, Розамонда. И сознательно отдали ее в руки насильников и убийц.
– Неужели? – Глаза ее жеманно расширились.
– Так она говорит.
– Значит, так оно и есть.
– Может быть, тогда вы опишете ее.
– Видите ли, Кардинал, в этом-то и вся проблема. Поскольку из беседы с этой дамой у меня сложилось представление о ней как о совершенно бесполезной пустышке. Вам налить еще чая?
– Чайник на полу, – сказал Чань.
Он скользнул взглядом по столу. Грей по-прежнему склонялся над Флауссом.
– И все же… – улыбнулась Розамонда. – Вы мне не ответили.
– Вероятно, я не понял вопроса.
– Я полагала, он очевиден. Почему вы ее предпочли мне?
Если только это было возможно, то ее улыбка стала еще любезнее, добавляя чувственности ее губам, которые словно обещали грядущие искушения.
– Я не знал, что уже сделал выбор.
– И все же, Кардинал… боюсь, я в вас разочаруюсь.
* * *
Это был странный разговор в присутствии неподвижных тел, сидящего на корточках недоумка принца и аппаратуры, порожденной жестокостью науки, проходивший в тайной комнате, в лабиринтах министерства иностранных дел. Он не знал, который теперь час, и спрашивал себя – не в соседней ли комнате Селеста. Женщина перед ним была опаснее всех других членов клики.
– Ваши люди пытались убить меня, – ответил он.
Она отмахнулась от этого ответа.
– Но ведь не убили.
– Мисс Темпл тоже осталась в живых.
– Хорошее возражение. – Она изучающим взглядом рассматривала его. – Так все дело только в том, что она случайно выжила?
– Может быть. Я тоже случайно выживший, по-вашему?
– Провокационный вопрос – я впишу его в свой дневник, поверьте мне.
– Кстати, Ксонк все знает, – сказал он, горя желанием сменить тему.
– Что знает?
– О столкновении интересов.
– Это очаровательно, что вы так забегаете вперед, но – пожалуйста, не сочтите за критику – занимайтесь своим делом: прыгайте по крышам, деритесь… То, что знает мистер Ксонк, вас не касается. Ах, герр Флаусс, я смотрю, вы уже с нами?
Чань повернулся и увидел Флаусса (Грей стоял рядом с ним) на ногах около стола, на его лице горели свежие шрамы, кожа вокруг них натянулась и увлажнилась, воротник у него был мокрый от пота и слюны. Смотрел он пугающе пустым взглядом.
– Я вами восхищаюсь, Кардинал, – сказала Розамонда.
Он повернулся к ней.
– Я польщен.
– Правда? – Она улыбнулась. – Знаете, тех, кем я восхищаюсь, можно пересчитать по пальцам… а чтобы я им об этом говорила – это вообще случается крайне редко.
– Почему же вы говорите об этом мне?
– Не знаю. – Голос ее упал до соблазнительно интимного шепота. – Может, из-за того, что случилось с вашими глазами. Я вижу ваши шрамы лишь мельком и могу только догадываться, как ужасно они выглядят без очков. Наверно, я бы ужаснулась, увидев их, но тем не менее я представляла себе, как провожу по ним губами и получаю от этого удовольствие. – Она внимательно посмотрела на него, потом взяла себя в руки. – Ну вот, теперь я забегаю вперед. Приношу свои извинения. Мистер Грей?
Она повернулась к Грею, который подвел Флаусса почти вплотную к ним. У Чаня при виде его мертвых глаз – словно тот был изделием какого-нибудь доморощенного таксидермиста – тошнота подступила к горлу. Он с отвращением отвернулся, жалея, что не вмешался раньше, – то, что случилось с Флауссом, было даже хуже, чем если бы его убили. Хриплое дыхание заставило Чаня снова обратить взгляд на Флаусса – Грей обхватил его сзади за шею и душил. Чань полуобернулся к Розамонде. Разве того, что они уже сделали, недостаточно?
– Что он?..
Слова замерли на его губах. Обе руки Флаусса метнулись вперед и обхватили Чаня за горло. Чань уперся в предплечья Флаусса и попытался освободиться от его хватки, но мышцы у Флаусса были как сталь, лицо оставалось непроницаемым, а пальцы все глубже погружались в шею Чаня, который уже не мог дышать. Чань ударил коленом в живот Флаусса, но безрезультатно – пальцы лишь еще сильнее сдавили его шею. Черные точки побежали перед глазами Чаня. Он разнял свою трость – из-за плеча Флаусса на него смотрело серое лицо Грея, чьи пальцы по-прежнему сжимали шею Флаусса… значит, Флаусс подчинялся командам Грея! Чань вонзил кинжал в руку Грея – старик вскрикнул и отпрянул в сторону, из раны хлынула кровь. Отпущенный Греем, Флаусс тут же ослабил хватку, хотя его пальцы все еще и оставались на шее Чаня. Но теперь Чань сбросил с себя руки Флаусса, хватая ртом воздух. Он не понимал, что случилось, повернулся к Розамонде, заметил что-то на ее одетой в перчатку руке. Она подула себе на ладонь, и лицо Чаня окутал клуб синего дыма.
* * *
Это ощущение было мгновенным. Горло его сжалось в судороге, потом он почувствовал жгучий холод, жжение проникало в его легкие и в голову, по мере того как он вдыхал порошок. Кинжал и трость выпали из его рук. Он потерял способность говорить. Он потерял способность двигаться.
– Не беспокойтесь, – сказала Розамонда. – Вы не мертвы.
Она посмотрела мимо Чаня на принца, все еще находившегося на полу.
– Ваше высочество, помогите мистеру Грею перевязать рану, – она снова обратила свой пронзительный взгляд на Чаня. – Вы теперь, Кардинал Чань… принадлежите мне…
Она остановила Карла-Хорста на его пути к Грею.
– А почему бы Кардиналу самому не помочь мистеру Грею? Он наверняка лучше умеет останавливать кровотечения, чем кронпринц Макленбурга.
* * *
Он помогал им во всем, его тело послушно подчинялась всем командам, его мозг наблюдал изнутри, словно с ужасающего расстояния через покрытое морозной вязью окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121