Свенсон понимал, что не может вернуться – Лоренц непременно узнает его. А теперь, независимо от того, что случится дальше, этот человек наверняка упомянет о нем (может, он уже сделал это?) и, таким образом, те, кому он известен как враг, тут же узнают его. Доктор ощутил сочувственную ладонь у себя на спине и повернул голову.
– Я надеюсь, мы им не мешаем, – прохрипел Свенсон.
– Нет-нет, – ответил ему человек. – Я уверен, они нас даже не заметили…
Как Свенсон и надеялся, человек, говоря это, инстинктивно повернул голову к дверям. Свенсон быстро выпрямился и, зажав рукоять пистолета в правой руке, с силой ударил человека за ухом, тот вскрикнул от удивления и, шатаясь, сделал несколько шагов к двери. Свенсон помедлил – он не хотел бить того еще раз. Человек застонал, его шатало, но он попытался распрямиться. Свенсон выругался и ударил его еще раз, всей рукой ощутив тяжесть удара. Человек мешком упал на землю. Свенсон быстро убрал пистолет и затащил упавшего в церковь, прислушался (изнутри не доносилось ни звука) и тихо снял несколько пальто из внутренней комнаты. Он накрыл ими тело, оставив то в сидячем положении за заклиненной в открытом состоянии дверью, – таким образом, тело было почти невозможно заметить. Доктор Свенсон пощупал затылок человека – он распух, отек, но трещины вроде бы не было, хотя наверняка в темноте он и не мог сказать. Человек был жив, и этого достаточно, сказал он себе, хотя это и не снимало с него чувства вины. Свенсон подобрал ключ, потом закатил глаза, ругая себя за забывчивость, забрался в карман пальто человека и вытащил оттуда черную книжку. Затолкав ее в свой карман, он осторожно снова подошел к внутренней двери. Гудение возобновилось.
Машина на столе вибрировала, звук этот набирал высоту, что указывало (судя по реакции стоявших вокруг людей) на близость кульминации. Лоренц держал в руке карманные часы, другая его рука была поднята, люди вокруг напряженно замерли в ожидании сигнала. Свенсону они напомнили группу великовозрастных детишек, которые ждут разрешения учителя начать потасовку. Машина дернулась, ящики под ней сотряслись и опасно загремели. Уж не взорвется ли все это устройство? Лоренц не шелохнулся. Люди продолжали толпиться вокруг него. Вдруг ученый опустил руку, и присутствующие пригнулись к машине, крепко ухватились за нее, пытаясь удержать на месте, и Свенсон увидел усиливающееся мерцание. Люди крепко зажмурили глаза и отвернули лица от машины. Свенсон понял, что вот сейчас-то оно и должно произойти, и тогда захлопнул дверь, прижался к стене и закрыл глаза. Даже через закрытые веки он увидел ярко-синюю вспышку, вырвавшуюся из соседней комнаты, остаточное сияние ненадолго повисло в воздухе. Он закрыл рукой нос и рот – запах был невыносимым. В соседней комнате люди кашляли и в равной мере заливались смехом, поздравляя себя. Он позволил себе повернуть голову и заглянуть за угол двери.
Лоренц склонялся над машиной. Он приподнял (словно открыл дверцу печки) на петле металлическую плиту и теперь залезал одетой в тяжелую перчатку рукой внутрь, откуда лилось ярко-синее сияние, обесцветившее его и без того бледное лицо. Внимание окружающих было приковано к руке Лоренца, которая проникла в открытую камеру, а потом появилась оттуда с шаром пульсирующей синевы (из стекла?). Он показал им этот шар, держа его на ладони, и они взорвались нестройными радостными выкриками. Лица людей были взволнованные и обезумевшие. От химического запаха у Свенсона уже некоторое время кружилась голова, и он мог себе представить, что этот запах делает со всеми ними. Лоренц скинул с себя плащ. На плече у него был надет тяжелый кожаный патронташ, на котором висело множество металлических сосудов с колпачками, похожих на пороховые заряды для старинных мушкетов. Лоренц осторожно отвинтил колпачок с одного из сосудов, потом сжал шар (словно он был из светящейся мягкой глины) в руке и засунул его в узкое горлышко сосуда. Когда шар оказался внутри, он завернул колпачок, а потом коротким движением снова накинул плащ.
Доктор Лоренц обвел взглядом окружающих его людей и ровным голосом, хотя и не без любопытства, спросил:
– А где мистер Коутс?
* * *
Свенсон подался назад, прижался спиной к стене, потом выскочил из церкви и припустил прочь. Он пересек пустую площадь и нырнул за следующий дом, вернулся на мощеную дорогу, а по ней – через пустырь. Он не останавливался, бежал пригибаясь и стараясь не шуметь, пока не добрался до дуба, где опустился на колени и наконец оглянулся. На поросшем травой участке стояли люди, один из них дошел до переднего крыльца церкви и с его ступенек оглядывал пустырь. Свенсон спрятался за ствол дуба. Видели ли они, как он бежал? Если удача сопутствовала ему, то обнаружение тела несчастного Коутса приостановило преследование на время, достаточное, чтобы он мог скрыться из вида. Конечно, группа эта пребывала в возбужденном состоянии, а потому могла воспламениться жаждой немедленной мести. Очнется ли Коутс? Что он тогда сможет им рассказать? Свенсон не осмеливался пробежать открытое пространство до «Королевской вороны». Он посмотрел наверх. Любой другой забрался бы на дерево и переждал там, невидимый для врагов. Свенсона пробрала дрожь. Нет, он не был похож на Кардинала Чаня.
Человек на церковном крыльце еще раз внимательно осмотрел поросший травой пустырь, а потом вернулся к задней двери, забирая с собой людей, высыпавших наружу. Свенсон услышал, как закрылась дверь. Теперь ему можно было бежать к укрытию, но он остался за деревом, продолжая вести наблюдение. Прошло еще минут пятнадцать, наконец дверь открылась снова, из церкви появилась цепочка людей, тащивших ящики. Последним шел Лоренц, теперь уже без перчаток и очков, кутаясь в свой плащ. Компания двигалась в ту же сторону, что и экипаж немногим ранее, и вскоре исчезла из поля зрения Свенсона. Он мог только предположить, что направлялись они в Тарр-Манор.
Свенсон дал им еще две-три минуты и только тогда оставил свое укрытие под дубом и направился к церкви. Он понятия не имел, что рассчитывал там найти, но все, что угодно, было лучше, чем еще одна прогулка наугад в темноте. Коутса в углу, где оставил его Свенсон, больше не было (доктору хотелось думать, что тот пришел в себя и смог уйти со всеми), и он через гардероб прошел в темную церковь. В окно лился лунный свет, но без синего мерцания машины помещение казалось иным, более призрачным и заброшенным, хотя скамьи были спешно возвращены на свои места. Свенсон посмотрел на алтарь, который как-то странно потемнел внизу. Он посмотрел на окна, но не увидел, что мешает свету проникать внутрь, – какие-то пятна или отложения на стекле, сажа от работы машины? Он подошел к алтарю и понял свою ошибку. Увиденная им тень оказалась лужей. Свенсон сдвинул в сторону белую материю и увидел скрюченную фигуру мистера Коутса – горло его было аккуратно перерезано.
Свенсон прикусил губу. Он уронил материю и отвернулся, засунул руку в карман, нащупал револьвер, проверил патроны, крутанул барабан и вернул револьвер в карман. Он оглянулся, подавляя желание раскидать скамейки и усилием воли заставляя себя дышать ровно. Он ничего не мог сделать для Коутса, разве что запомнить его как человека приветливого и внимательного. Он вышел из церкви и направился к дороге.
* * *
Поскольку люди из церкви тащили с собой ящики, Свенсон решил, что сможет нагнать их, однако он прошел целую милю по сельской дороге, поросшей по обочинам шиповником, но так никого и не увидел. Достигнув развилки, он остановился в лунном свете, размышляя, куда повернуть. Никаких указательных знаков здесь не было, и дороги казались одинаково укатанными. Он посмотрел чуть вперед и увидел, что левая дорога поднимается на пригорок. Это напомнило ему слова Коутса о восхождении. Не имея больше никаких соображений на этот счет, Свенсон повернул налево.
Добравшись до самого верха холма, он увидел, что дорога уходит вниз, а потом снова начинает подниматься. Вскоре доктор увидел конечную цель своего путешествия. Когда прошел еще немного, так и не встретив никого по пути, то перед ним предстал дом, который по своим размерам не мог быть ничем иным, как поместьем Тарр-Манор, с высокой защитной полосой голых тополей и старомодным каменным забором. Хозяйственные постройки были невелики по размерам, а сам дом, хотя и не мог сравниться с чудовищной громадой Харшморта, представлял собой особняк кирпичной кладки с островерхими крышами, трубами и более чем наполовину оплетенный плющом, листья которого в призрачном лунном свете показались Свенсону чешуей рептилии.
Окна первого этажа были ярко освещены. Доктор с любопытством отметил, что кроме этих окон ярко горело только одно – самое высокое чердачное, а между ними (он пересчитал окна) было четыре этажа темноты. Он осторожно приблизился к воротам (получить пулю за нарушение прав собственности – нет, ему вовсе не хотелось умирать такой глупой смертью) и увидел на них цепь. Он крикнул в сторону маленькой будки сторожа по другую сторону стены, но не получил ответа. Ворота были очень высокими, и перспектива карабкаться через них его вовсе не радовала. Он предпочел поискать другой, менее опасный путь и тут вспомнил по баскомбовской карточке синего стекла полуразрушенный участок стены (перебраться через нее не составило бы труда), огораживающей сад, и отправился на ее поиски. Свенсон пошел вдоль стены, топая по высокой сухой траве.
Он попытался составить план действий, хотя никогда не чувствовал себя особо искушенным в подобных занятиях. Ему нравилось делать выводы, даже уличать во лжи тех, кого удавалось припереть к стенке фактами, но вот деятельность такого рода – бегать из дома в дом, карабкаться по водосточным трубам, стрелять, становиться чьей-то мишенью… нет, это все было не по нему. Он знал, что его появление в Тарр-Манор должно быть незаметным, и попытался представить себе, что сделал бы на его месте Чань, но из этого ничего не вышло. Непредвиденные обстоятельства – вот что больше всего смущало Свенсона. Он одновременно искал и то, и другое, и третье, и в зависимости от того, что находил, менялись и его дальнейшие цели. Он надеялся найти мисс Темпл, хотя и не думал, что это ему удастся. Он надеялся найти женщину с поезда, а это означало также, что он хотел выяснить – окончательно Элоиза погрязла в этой мерзости (чего он и опасался) или же она такая же обманутая и невинная, как Коутс. Он надеялся узнать что-нибудь новое о Баскомбе и покойном лорде Тарре. Он хотел выяснить истинную природу работ в карьере. Он надеялся узнать правду о Лоренце и его машине и выяснить, какое отношение к Лоренцу имеют эти приезжие из города. Он надеялся узнать, кто приехал в экипаже, а через это – о двух типах из таверны, которые и сами прибыли из города, чтобы встретить этот экипаж. Все эти задачи перепутались в его голове, и единственное, что он смог теперь придумать, – это пробраться в дом и попытаться выяснить там, что удастся. Но что – вопрошал его строгий логический ум – будет он делать, если столкнется с кем-нибудь из заговорщиков (не считая Лоренца), знающих его в лицо? Что, если он столкнется с графиней или графом д'Орканцем? Он остановился и тяжело вздохнул, в горле у него словно сухой комок застрял. Он понятия не имел, что делать.
* * *
Найдя разлом в стене, Свенсон сначала осмотрел сад и убедился в безопасности. Отсюда до дома было рукой подать – от ближайшего окна его отделяло лишь несколько небольших фруктовых деревьев и клумб. Он вспомнил газетное сообщение о смерти лорда Тарра – кажется, его тело было найдено в саду? Свенсон взобрался на стену, слегка оцарапав руки, и спрыгнул в траву. Ближайшие к нему окна были абсолютно темны, возможно, за ними находился кабинет старого лорда, теперь пустующий (означало ли это, что Баскомба в доме нет?). Свенсон тихонько пошел вперед, ступая по траве, чтобы не оставлять следов на разрытых клумбах. Он добрался до окон; два внутренних оказались фактически дверями – от стены ему не видны были ведущие к ним из сада ступеньки. Свенсон нагнулся и вставил в глаз монокль. Одна из дверей была разбита – в части рамы около ручки стекло отсутствовало. Он осмотрел ступени позади, но битого стекла там не увидел (ну конечно, его уже убрали), потом снова повернулся к пустой раме. На дереве виднелись маленькие сколы. Если он правильно понял, то стекло разбили ударом изнутри, и оно посыпалось наружу. Даже если бы Свенсон поверил, что старого лорда загрыз зверь (а Свенсон отнюдь не верил в подобную версию, к тому же зачем хищнику разбивать стекло, чтобы дотянуться до ручки?), то нападавший должен был бы проникнуть в дом снаружи. А если он уже был внутри, то зачем вообще разбивать стекло? Может быть, лорд Тарр сам его разбил, ища путь к спасению? Но это имело смысл только в том случае, если дверь была заперта снаружи, если лорд Тарр был заточен в своей комнате.
Теперь дверь была заперта изнутри, и Свенсон, осторожно просунув руку в отверстие, распахнул ее. Он вошел в темную комнату и закрыл за собой стеклянную дверь. В лунном свете он разглядел письменный стол и длинные стены, целиком уставленные книжными шкафами. Вытащив спичку из кармана, он зажег ее о ноготь и увидел свечу в старом медном подсвечнике на книжной полке. В слабом пламени свечи доктор осмотрел содержимое всех ящиков письменного стола, но узнал в конечном счете только то, что лорд Тарр питал острый интерес к медицине и почти никакого – к своему имению. Потому что на единственный журнал (заполненный до последней страницы записями, сделанными, как решил Свенсон, рукой управляющего), имеющий отношение к делам имения, приходилось великое множество записных книжек и связанных в пачки рецептов от разных врачей. Свенсон достаточно разбирался в таких делах, чтобы понять: причиной пошатнувшегося здоровья лорда Тарра был бесконечный поиск удовольствий, последствия которого не поддавались никакому лечению; и в самом деле, покойный лорд, казалось, с удовлетворением заносил в дневник сведения о всех своих недугах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121