https://wodolei.ru/catalog/vanni/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Мисс Темпл наклонилась к ней и, взяв себя в руки, заговорила неспешно и терпеливо:
– Дорогая тетя, вы должны понять, что деньги принадлежат мне, и потому, невзирая на разницу в возрасте, хозяйка здесь я. Таковы факты. Вы ничем себе не поможете, если будете досаждать мне. И с другой стороны, чем прочнее будет наше согласие, тем сильнее будет улучшаться ваше положение – я вам это обещаю. У меня нет ни малейшего желания быть вам врагом, но вы должны признать, что ваше прежнее представление о том, что для меня лучше – мой брак с Роджером Баскомбом, – больше не отвечает действительности.
– Если бы ты не была такой упрямой… – вырвалось у тетушки, которая тут же осеклась.
Мисс Темпл смерила ее убийственным взглядом, и тетушка Агата отпрянула, словно прикоснулась к змее.
– Извини, моя дорогая, – прошептала испуганная женщина. – Я только…
– Мне это безразлично. Мне это безразлично! Я спрашиваю про лорда Тарра не потому, что мне небезразлично! Я спрашиваю потому – хотя вам это и неизвестно, – что кроме него были убиты и другие, а в гуще всех этих событий – Роджер Баскомб, и теперь лордом Тарром будет он! Я не знаю, как Роджер Баскомб стал наследником своего дядюшки. Но уверена, что вы кое-что знаете, – и вы мне расскажете об этом сию же минуту.
* * *
Мисс Темпл важно прошествовала по коридору к лестнице, намотав на запястье шнурок сумочки с револьвером и горстью патронов. Она фыркнула от раздражения и тряхнула головой, мысленно назвав свою тетушку старой узколобой дурой. Тетушка думала только о своем содержании и своем положении, о многочисленных приемах, на которые она могла бы быть приглашена как родственница восходящей звезды министерства вроде Роджера. Мисс Темпл недоумевала – почему это, собственно, так ее удивило; тетушка знала ее всего три месяца, а с Баскомбами была знакома много лет. Она, вероятно, долго планировала этот брак и теперь испытывала горькое разочарование. При этой мысли мисс Темпл язвительно усмехнулась. Но то, что тетушка считала свою племянницу виновной в разрыве помолвки, задело мисс Темпл до глубины души.
Под напором племянницы тетушка ответила на все вопросы, впрочем, ее ответы только добавили таинственности всей этой истории. У обеих кузин Роджера – жирной Памелы и младшей, но не менее упитанной Бернис – были маленькие сыновья, каждый из которых имел приоритетное перед Роджером право наследования титула и земель лорда Тарра. И тем не менее обе дочери подписали бумаги, каковыми от имени своих детей отказывались от любых претензий, от титула и, соответственно, освобождали для Роджера путь к наследству. Мисс Темпл не понимала, каким образом Роджеру удалось провернуть это дело, потому что он не был особенно богат, а двух его кузин она знала достаточно хорошо – мелкие подачки их ни в коем случае не устроили бы. Деньги дал ему кто-то другой – Граббе или его приспешники, это было вполне очевидно. Но что такого важного было для них в Роджере и как его возвышение могло быть связано с разными другими заговорами и убийствами, в которые она оказалась втянута? Более того (хотя она и убеждала себя, что вопрос этот носит отвлеченный характер): поскольку Роджер получал законную собственность своих кузин, то что отдавал он взамен?
Кроме того, она также узнала (поскольку ее тетушка с фанатическим рвением следила за всеми городскими слухами) о владельце Харшморта, об организации маскарада, о том, какова репутация принца Карла-Хорста (скверная) и его невесты (незапятнанная, соответственно), а также все, что было можно узнать о Ксонке, ди Лакер-Сфорца, д'Орканце, Граббе, Траппинге и Аспиче. Два последних были незнакомы ее тетушке, хотя о трагическом исчезновении Траппинга она была наслышана. Граббе она знала через Баскомбов, но их семья решала свои дела через самого министра и редко обращалась к его уважаемому заместителю: последний был чиновником в правительстве, но никак не публичной фигурой. Поскольку своей известностью семья Ксонков была обязана бизнесу, то ею тетушка интересовалась гораздо меньше (хотя, конечно, слышала о них) – ее больше привлекали титулы (и в самом деле, в представлении Агаты возвышение Роберта Вандаариффа до Значимой Фигуры произошло только после того, как он получил титул, хотя мисс Темпл и понимала, что в определенный момент подобный человек должен стать лордом, чтобы правительство рядом с ним не выглядело слишком уж незначительно). Франсис Ксонк был, конечно, фигурой скандальной, хотя никто и не знал почему (ходили слухи о его извращенных наклонностях – модных зарубежных веяниях), но его старшая родня были, безусловно, людьми почтенными. Что касается графа д'Орканца, то тетушка знала его лишь как мецената оперного театра; родился он, судя по всему, в каком-то захолустном балканском княжестве, воспитывался в Париже и унаследовал состояние, после того как несколько пожаров в его семействе расчистили ему путь. Кроме этого тетушка Агата знала лишь, что он человек весьма утонченный и требовательный. При звуках последнего имени, названного мисс Темпл, ее тетушка, которая до этого говорила весьма уверенным тоном, недоуменно пожала плечами. Графиня ди Лакер-Сфорца, что уж и говорить, была известна, но никаких подробностей о ее жизни тетушка не знала. Она появилась в городе предыдущей осенью – Агата улыбнулась и сказала, что это случилось практически в то же время, когда прибыла и сама мисс Темпл. Агата никогда не встречала эту даму, но говорилось, что красотой она не уступает ни принцессе Клариссе, ни Лидии Вандаарифф. Она любезно улыбнулась и спросила племянницу, не видела ли она графиню и действительно ли та так хороша? Мисс Темпл в ответ отрезала, что, конечно, она не видела никого из этих людей, а если с кем и встречалась, то только во время выездов с Роджером. Она фыркнула при мысли о том, что ее бывший жених мог затесаться в такую компанию: тот Роджер, которого она знала, мало подходил для этой роли. Ее тетушка, печально покачав головой, признала, что племянница права.
* * *
Мисс Темпл остановилась на площадке между третьим и вторым этажами и, оглянувшись, дабы убедиться, что ее никто не видит, села на ступеньки. Она чувствовала потребность, перед тем как встретиться со своими новыми товарищами и продолжить это приключение, привести в порядок мысли. Камнем преткновения, к ее величайшему сожалению, оставался Роджер, который по уши увяз в этих событиях. Он был глуп, какие уж теперь сомнения, но она отдавала себе отчет, что постоянно наталкивается на свои прежние чувства к нему, хотя и пытается забыть о них. Почему она не может просто выкинуть его из головы, из сердца? Были минуты, когда ей это вроде бы удавалось, и та боль, что она чувствовала – давление в груди, комок в горле, – объяснялись не любовью к Роджеру, а, наоборот, ее отсутствием, поскольку исключение из жизни чего-то, игравшего прежде важную роль, должно оставлять пустоту – царапину на сердце, так сказать, вокруг которой вынужденно сосредотачивались (по крайней мере, временно) ее мысли. Но потом она ни с того ни с сего начинала волноваться за Роджера – как же он так легкомысленно поставил на карту свою жизнь? Ее вдруг начинало снедать желание поговорить с ним хотя бы минуту, убедить его одуматься. Мисс Темпл тяжело вздохнула; по какой-то причине перед ее мысленным взором вдруг живо возник сахарный завод на плантации, огромные медные чаны и змеевики, перегонявшие сырой тростник. Она знала, что Роджер вступил в союз с людьми, которые не останавливаются перед убийством, и опасалась, что, так же как примитивный производственный процесс неизбежно превращал тростник в сахар, цепь событий и следствий должна привести к противостоянию не на жизнь, а на смерть между нею и Роджером. Она ощущала тяжесть револьвера в своей сумочке. А что Чань и Свенсон, подумала она, испытывают ли они подобные же мучительные чувства? Оба они казались такими уверенными в себе, в особенности Чань, – она таких людей еще не встречала. Потом она поняла, что это не так, что она знала других людей, обладавших такой же способностью к жестоким действиям (да что далеко ходить – таким был и ее отец), но у всех у них жестокость прикрывалась деловыми соображениями или материальной заинтересованностью. Чань же ничем не прикрывал свое ремесло. Она попыталась представить себе это качество занятным, но не смогла подавить внутреннюю дрожь. Доктор Свенсон казался ей более подверженным колебаниям, но, с другой стороны, такими же качествами обладала и она сама, и мисс Темпл не знала никого, кто мог бы заподозрить в ней способность выйти живой из той переделки, в которую она вчера попала. Она чувствовала в докторе такую же стойкость, какую обнаружила и в себе. И потом (она улыбнулась, подумав об этом), немало мужчин, весьма способных во многих отношениях, бледнели рядом с очаровательной женщиной.
По крайней мере, она была уверена, что, вооруженная сплетнями тетушки, сможет теперь на равных участвовать в разговоре. Многое из того, о чем говорили ее товарищи, было связано с совершенно неизвестной ей жизнью города – с борделями, институтом, дипломатическими представительствами, это была какая-то смесь дна и заоблачных высот, никак не соприкасавшихся со знакомой ей серединой. Ей хотелось думать, что она вносит в их союз равную треть, причем не только деньгами, на которые можно купить номер в отеле или еду. Если они и дальше пожелают вести совместную борьбу с этой (как сказал доктор?) кликой, то мисс Темпл нужно удвоить свои возможности. Пока что ее взнос представлял собой смесь знаний о подоплеке событий и простой слежки. Даже убийство Спрагга и Фаркуара казалось ей невероятной случайностью. Невозможно было представить, откуда вдруг взялись фигуры, выстроившиеся против нее. Такими же невероятными фигурами были и ее немногочисленные союзники; а что у нее есть, кроме кошелька с деньгами? В этот момент ее легко могло охватить неверие в собственные силы, и решимость начинала таять на глазах. Она представляла себя в одиночестве в купе поезда с человеком вроде графа д'Орканца – что могла она сделать в такой ситуации? Мисс Темпл оглянулась, посмотрела на обои, которыми был оклеен лестничный пролет отеля «Бонифаций», – замысловатый рисунок с цветочками и листиками, – и сильно, чуть не до крови, прикусила губу. Она вытерла глаза и шмыгнула носом. Вот что она хотела бы сделать: приставить дуло револьвера к его телу и нажимать на крючок до тех пор, пока его мерзкая туша не свалится на пол. А потом она бы нашла графиню ди Лакер-Сфорца и хлестала ее до тех пор, пока рука не стала бы отваливаться от усталости. А потом… потом Роджер. Она вздохнула. На Роджера Баскомба она просто бы не обратила внимания. Прошла бы мимо него.
* * *
На последней ступеньке второго этажа она остановилась, услышав голоса в коридоре. Она заглянула за угол и увидела трех человек в черной форме и еще одного – в темно-коричневом плаще перед дверью номера 27. Они что-то невнятно говорили друг другу (мисс Темпл выходила из себя, если не слышала, что говорят другие, даже если это не имело к ней ни малейшего отношения), а потом направились в противоположную от нее сторону – к главной лестнице в другом конце коридора. Она, неслышно ступая, вышла в коридор и, быстро преодолев расстояние до двери, с ужасом увидела, что дверь приоткрыта, – видимо, эти в форме уже побывали внутри; ожидая увидеть худшее, мисс Темпл распахнула дверь настежь. Гостиная была пуста. Газеты, которые она оставила, были разбросаны по комнате, но ни Чаня, ни Свенсона она не увидела, как не увидела никаких следов борьбы. Она быстро прошла к спальне, но и та была пуста. Постель разобрана, окно открыто, но никого из ее товарищей не было. Мисс Темпл выглянула из окна, которое выходило на задний двор на высоте футов тридцать над землей, потом покрепче ухватила свою сумочку и вышла в коридор. Солдаты охотились и за Чанем, и за Свенсоном, но за кем из них пришли они сюда? Она нахмурила лобик, соображая: это не мог быть Чань, поскольку тот не снимал номер 27. Она пустилась к той двери, из которой он вышел несколько часов назад, – номер 34; эта дверь тоже была открыта, а номер – пуст. Окно заперто. Она вернулась в коридор еще более взволнованная – солдаты каким-то образом узнали, какие номера снимали Чань и Свенсон. Ужас внезапно обуял ее – она подумала о своем собственном номере и своей тетушке.
* * *
Мисс Темпл бросилась вверх по лестнице, лихорадочно роясь в своей сумочке в поисках револьвера. Она развернулась на площадке, взвела курок и судорожно вздохнула, потом вошла в коридор, но никого там не увидела. Неужели они уже в ее номере? Или вот-вот появятся? Дверь была закрыта. Мисс Темпл стукнула по ней кулаком – изнутри не доносилось ни звука. Она снова постучала. И опять ответа не последовало; перед ее мысленным взором заплясали страшные картины – убитые горничные и тетушка, кровь повсюду. Мисс Темпл вытащила из сумочки ключ и левой рукой (что было не очень удобно) отперла дверь. Она распахнула ее, а сама шагнула в сторону, потом высунула из-за косяка кончик носа – никого не видно. Держа револьвер двумя руками, она вошла внутрь. Прихожая была пуста. Она повернулась к двери, ведущей в гостиную, и обнаружила, что та закрыта. Прежде эта дверь никогда не закрывалась. Она, бесшумно ступая, подошла, оглянулась, потянулась к ручке, медленно нажала на нее и, услышав щелчок, распахнула дверь. Она издала вопль – негромкий, как ей хотелось думать позднее, – потому что перед ней, наведя пистолет прямо в ее голову, стоял доктор Свенсон без сапог – в носках. Рядом с ним сидела бледная, трясущаяся от страха тетушка Агата. За ними сидели две горничные, скованные ужасом. Неожиданное движение заставило мисс Темпл повернуться. За ней с ножом в Руке стоял Кардинал Чань, только что появившийся из комнаты горничных. Он мрачно ей улыбнулся:
– Превосходно, мисс Темпл. Успели бы вы выстрелить, прежде чем я перерезал бы вам горло?
Она проглотила слюну, все еще не в силах опустить револьвер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121


А-П

П-Я