Ладно, я потом тебе песню спою.
Немного погодя появилась Инчунь. В руках у нее был кусок широкого белого шелка, выделанного в Сунцзяне. На этикетке значилось: «Вес 38 лянов». Служанка протянула его Иньэр, и та поспешила ей навстречу. Певица напоминала цветущую ветку, ее расшитый пояс красиво развевался. Она грациозно отвесила Ли Пинъэр четыре земных поклона, потом поклонилась несколько раз Инчунь.
- Иньэр, и платье заверни, - сказала Пинъэр. - Когда вином обносить будешь, пригодится.
- Матушка, вы меня совсем задарили, - отвечала певица, отвешивая земной поклон.
Появился Ламэй и, взяв узел, отправился домой.
- Ты мне нравишься, Иньэр, - говорила Юэнян. - Только не бери пример с Гуйцзе. Вон она как возгордилась. Вчера весь день и нынче утром капризы свои показывала. Отпусти ее, да и только. Никак не уговоришь. Будто дома дела неотложные. Даже пела без души. А как за ней пришли, так и есть не стала. Улизнула, след простыл. Не будь такой, как она, Иньэр!
- Дорогая моя матушка! - обратилась к ней певица. - Куда мне торопиться? Тут у меня дом родной с матерью! Где-где нрав свой показывать, да только не у вас, матушка. Гуйцзе молода еще, не понимает этого. Не сердитесь на нее, матушка!
Пока шел разговор, от госпожи У пришел слуга Лайдин.
- Моя матушка кланяется вам, сударыни, и просит вас вместе с Гуйцзе и Иньэр пожаловать в гости. Матушка надеется, что и госпожа Сюээ прибудет.
- Передай матушке, что мы собираемся, - сказала Лайдину хозяйка. - У матушки Второй нога заболела, она не сможет прийти. Батюшка гостей принимает, потому матушка Сюээ должна на кухне распоряжаться. А мы с госпожой Симэнь и Иньэр, вшестером, скоро придем. Скажи матушке, чтобы не утруждала себя хлопотами, ничего особенного не готовила. Мы будем рады побыть с ней, поговорить. А певица будет?
- Да, барышня Юй, - отвечал Лайдин.
Лайдин удалился. Юэнян с Юйлоу, Цзиньлянь, Пинъэр, дочерью Симэня и Иньэр, предупредив о своем отбытии Симэня, наказали кормилице смотреть за ребенком и, разодетые, вышли к паланкинам. Шесть паланкинов сопровождали Дайань, Цитун и Лайань, а также четверо солдат. Паланкины двинулись к старшей невестке У.
Да
Торжественное шествие весны.
Горят огни, так празднично ликуя!
Мгновенья эти мы ценить должны -
Когда и где узришь красу такую?!
Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
ГУЛЯЮЩИХ В НОВОГОДНЮЮ НОЧЬ ЗАСТАЕТ МОКРЫЙ СНЕГ
ЖЕНЫ ШУТЛИВО ГАДАЮТ НА ЧЕРЕПАХЕ И СИМВОЛАХ ГУА.
Как много праздничного блеска
в ночь новогоднюю в столице!
Великолепию Пэнлая
с пыланьем этим не сравниться!
Луна безмолвно освещает
сады, террасы теремные.
Вот, яшмовую пыль вздымая,
повозки мчатся расписные
К дворцам, где ночь напропалую
на пышном празднестве ликуют,
Где кубки-лотосы бессчетно
взлетают кверху беззаботно,
И где, один другого краше,
цветные фонари сияют,
Расставлены курений чаши
и барабаны не смолкают.
Этот созданный в прошлом романс воспевает новогоднюю ночь - когда царит праздник, на земле ликуют люди.
Так вот, проводил Симэнь своих жен на пир к старшей невестке У, Ли Чжи с Хуаном Четвертым посидели еще немного, и Боцзюэ стал их поторапливать.
- Насчет вас я договорился, - объяснил он подрядчикам. - Завтра приходите. Пятьсот лянов выложит.
Ли Чжи и Хуан Четвертый не переставая кланялись посреднику. Начинало смеркаться, и они, простившись, удалились. А Боцзюэ и Сида за компанию с Симэнем продолжали пировать в западном флигеле.
Неожиданно зашелестела занавеска, и появился Ли Мин.
- А, Ли Жисинь! - протянул Боцзюэ.
Певец опустился на колени и отвесил земной поклон.
- Где ж У Хуэй? - спросил Симэнь.
- У Хуэй и в Дунпине не был, - отвечал певец. - У него глаза заболели. Я Ван Чжу привел. Ван Чжу! Поди сюда, бей челом батюшке.
Вошел Ван Чжу и после земного поклона встал в сторонке рядом с Ли Мином.
- Гуйцзе видал? - спросил Боцзюэ. - Только что ушла.
- Нет, не видал, - сказал Ли Мин. - Я домой забежал помыться и сразу сюда.
- Они, наверное, не ели, - обращаясь к хозяину, заметил Боцзюэ. - Распорядись, чтобы покормили.
- Пусть обождут немножко, - сказал стоявший рядом Шутун. - Вместе с музыкантами поедят. Сейчас подадут.
Боцзюэ велел Шутуну подать большой поднос, взял с него блюдо жареной баранины с закусками и протянул Ли Мину.
- Бери! Присаживайтесь вон там и закусите! - Боцзюэ обернулся к Шутуну. - Смышленый ты малый, Шутун, а тебе и невдомек, что, как говорится, «правила сходятся по подобию, вещи делятся по родам». Хоть они и из веселого заведения, но на одну доску с музыкантами их не поставишь. А то, чего доброго, скажут, мы, мол, от ближнего отворачиваемся.
Симэнь в шутку ударил его по голове.
- Да ты, сукин сын, сам среди них весь век околачиваешься, вот и превозносишь, - сказал Симэнь. - Кто-кто, а ты-то уж знаешь, что такое - жить на побегушках!
- Да что ты, сынок, разумеешь! - отвечал Боцзюэ. - Напрасно ты, видно, красоток навещал. Ведь у тебя нет никакого понятия, как надобно цветы лелеять. А певица иль актер - они все равно что цветы. Чем нежнее с ними обойдешься, тем большее наслаждение получишь. Но попробуй нагруби, и - как поется в «Восьми мелодиях Ганьчжоу» - «зачахла, похудела, едва-едва жива».
- Да, сын мой, ты в таких делах безусловно толк знаешь! - пошутил Симэнь.
Ли Мин и Ван Чжу закусили, и Боцзюэ позвал их к себе.
- А вы знаете вот эту - «Ночная буря будто срезала цветы»? - спросил он.
- Знаем, - отвечали певцы. - Это из цикла «Золотая чара».
Ли Мин взял цитру, Ван Чжу - лютню. Ли Мин заиграл и запел на мотив «Пьянею под сенью цветов»:
Я наслаждался с феей красоты,
А буря ночью срезала цветы.
Те полнолунные цветы прекрасны…
Снега кружат метелью щедрою.
Где моя розочка, не ведаю.
Увы, все поиски напрасны…
Ворочаюсь, вся вздыбилась кровать.
Нет сил без милой зиму коротать.
Ночные стражи безучастны…
На мотив «Порхают иволги счастливые»:
Мне тушечница - океан послушный.
А дымка горных сосен будет тушью.
Бумагой небеса послужат.
Потоки слёз моих послушай!
Увы, в письме и море станет сушей.
На мотив «Вышли рядом»:
Ты мне встретился весел и явственен,
вулканический
водопад.
Меж потоков изысканных яств, вина
искусительный
неба клад.
Я пригнулась, прильнула без устали
ивой лиственной
на всю жизнь.
Поцелуями влажными устными
кожей письменной
пальцы - кисть.
Три дня минуло будто года, года
ночью грёзами
излечусь
Днём согбенная и исхудалая
тенью слёзною
расплачусь.
На мотив «Четыре барича»:
Ты погубил меня, смеясь,
я - мертвая теперь.
Любовь бесчеловечную
как девице забыть?
Стереть стараются друзья
следы моих потерь,
Но боль-тоску сердечную
не в силах притупить.
Весь свет мне заслонил сперва,
затем его отнял.
Иллюзия святой любви
рассеялась к утру.
От слез промокли рукава,
и шелк весь полинял.
Я каюсь именем твоим,
твержу его в бреду.
Я помню трепет первых встреч
вечернею порой.
Мой скромный юности талант
расцвел во всей красе.
Но ты умел к себе привлечь
красавиц целый рой -
Поклонник умный - это клад,
который ищут все.
На мотив «Ветер подул над землею»:
Холопкой я была исконно
Все твои прихоти спокойно
Я исполняла, как закон,
Упреки подавив покорно,
И ревности горючий голос.
Я избрана тобой и гордость
Превозмогала боль и скорбь.
Твоя участие мне лестно.
Хотя средь жен не я прелестна,
Не только с ними ночью тесно
Шептался ты, но и со мной.
Запойный бывали ласки.
Но выброшена без огласки
На кухне доживать одной.
На мотив «Цветок нарцисса»:
Не мешайте, я справлюсь, реветь не годится.
Мой миленок не вдов, и не хочет жениться,
Он на ложе любви клялся вечной весной.
Клялся Небу на верность святому обету,
Но придут сто преград, коли твердости нету,
Зря взываю к богам я с сердечной мольбой.
Видно, Небо прогневала в прошлом рожденьи.
Мой миленок теперь мне не даст утешенья.
Пусть же счастье вернется мне жизнью иной.
Заключительная ария:
О, не бросай меня,
оставь хоть миг надежды!
Пусть радость встречи длится без конца,
чтоб грусть исчезла с милого лица,
Чтоб, трепетно любя,
быть рядом сердцем нежным.
Пока они пели, настал вечер.
Да,
Золотой колченожка,
Ворон солнечный пляшет,
А у месяца в рожках -
уши Зайца из яшмы.
Ворон, спи до утра,
Зайца тень на экран.
Это месяц младенец
в сновидении ленится,
Это тюлями тени
и любимый на теле.
Симэнь велел убрать посуду и позвать приказчиков Фу и Юня, Хань Даого, Бэнь Дичуаня и Чэнь Цзинцзи. За большой ширмой у главных ворот были поставлены два стола, над которыми висела пара фонарей, напоминавших по форме бараньи рога. Тут и начался пир. Стол ломился от изобилия фруктов и весенних яств. Почетные места занимали Симэнь, Ин Боцзюэ и Се Сида. Приказчики и остальные разместились по обеим сторонам. Двенадцать фонарей-лотосов горели у ворот, рядом стояла рама с потешными огнями. Симэнь велел оставить потешные огни до прибытия паланкинов с гостьями. А пока шестеро музыкантов вынесли к воротам свои гонги и барабаны. Заиграла музыка. Полились чистые дивные трели. За ними вышли Ли Мин и Ван Чжу. Один заиграл на цитре, другой - на лютне. Они запели романсы о фонарях на мотив вступления к «Подведенным бровям»:
Месяц цветы озарил,
город ликует весенний…
Толпы гуляющих шли по улице в ту и другую сторону, но никто не решался остановиться и послушать пение. Симэнь сидел в парадной чиновничьей шапочке, в даосском платье из перьев аиста, поверх которого красовалась белая шелковая куртка. Дайань с Пинъанем угощали пирующих вином и пускали потешные огни. Двоих солдат поставили возле ограждения, чтобы сдерживать зевак.
В небе застыли редкие облачка. Сквозь них на востоке выглянул ясный месяц.
Ликовал на улицах народ.
Только поглядите:
Везде бьют в гонги и барабаны. Тут и там играют на свирелях и цитрах. Под музыку гуляющие толпами проходят, выбивая такт. Женщины, рукава приспустив, как в танце плывут. Гора огней, ярко сверкая, на сотни чи вздымается до самых облаков. В дворцах курильницы струят обильный аромат. Вдали, сквозь дымку, виднеется нескончаемый поток в тафту разодетых и узорную парчу. Яркая луна светом залила палаты царские и всю округу. Блистают залы расписные, озаренные огнями фонарей-цветов. На улицах и площадях царят веселье и шум праздничной толпы. Радостно встречают Праздник Весны в столице.
Между тем Чуньмэй, Инчунь, Юйсяо, Ланьсян и Сяоюй решили воспользоваться отсутствием Юэнян. Едва заслышав у ворот музыку и треск хлопушек, они, разряженные, подкрались к ширме и стали из-за нее подглядывать. Неподалеку у жаровни суетились Шутун с Хуатуном, подогревая вино. А надобно сказать, что Юйсяо и Шутун давно были неравнодушны друг к дружке и постоянно обменивались шуточками. Оказавшись рядом, они затеяли возню из-за тыквенных семечек и нечаянно опрокинули подогревавшийся кувшин вина. Над жаровней взвился огонь, и клубы окутали пирующих. Юйсяо продолжала смеяться, и ее услыхал Симэнь.
- Кто это там смеется? Откуда этот дым? - спросил Симэнь и велел Дайаню узнать, в чем дело.
Чуньмэй, одетая в новенькую белую шелковую кофту, поверх которой красовалась отделанная золотом ярко-красная безрукавка, сидела в кресле.
- Вот неуклюжая негодница! - заругала она Юйсяо, когда та опрокинула вино. - Увидела парня и себя не помнит! Ишь, разошлась! Кувшин пролили и хохочут. А чего тут смешного! Огонь залили и продымили всех.
Юйсяо, услышав, как ее ругает Чуньмэй, умолкла и удалилась, а испуганный Шутун направился к хозяину.
- Я вино подогревал и кувшин опрокинул, - сказал он.
Симэнь не стал допытываться, как это случилось, и пропустил мимо ушей.
Тем временем жена Бэнь Дичуаня заранее разузнала, когда Юэнян уйдет в гости, приготовила закусок и фруктов и послала дочь Чжанъэр пригласить Чуньмэй, Юйсяо, Инчунь и Ланьсян. Ведь они были любимицами хозяина. Чжанъэр провели к Ли Цзяоэр.
- Ступай к батюшке! - сказала Цзяоэр. - Я тут былинка, сама подмоги ищу.
Обратились к Сунь Сюээ, но та тоже не посмела пойти к хозяину.
Настало время зажигать фонари, и жена Бэня опять отправила Чжанъэр. Ланьсян посылала к хозяину Юйсяо. Юйсяо подговаривала Инчунь, а Инчунь указывала на Чуньмэй. Потом решили все идти к Ли Цзяоэр, упросить ее поговорить с Симэнем. Однако Чуньмэй сидела как вкопанная.
- Будто вас никогда не кормили, негодницы! - бранила она Юйсяо и всех остальных. - Как позвали на угощенье, так уж и невтерпеж. Никуда я не пойду и за вас просить не стану. Забегали, как голодные духи, а к чему суета, неизвестно. Хотела бы я увидеть хоть одним глазком.
Инчунь, Юйсяо и Ланьсян, разодетые по-праздничному, вышли, но спроситься боялись. А Чуньмэй продолжала сидеть на своем месте.
- Ладно, я пойду батюшку попрошу! - сказал наконец Шутун, завидев пришедшую опять Чжанъэр. - Пусть меня батюшка ругает.
Шутун приблизился к Симэню и, прикрывая рот, зашептал ему на ухо:
- Жена Бэнь Дичуаня наших служанок к себе на праздник зовет. Они послали меня попросить разрешения.
Чуть погодя Шутун выбежал к служанкам.
- Разрешил! - крикнул он. - Мне спасибо говорите. Наказал долго не задерживаться.
Чуньмэй не спеша направилась к себе попудриться и привести себя в порядок. Вскоре они ушли. Шутун чуть отодвинул ширму, давая им дорогу.
Завидев хозяйских служанок, жена Бэня была так обрадована, будто к ней спустились феи небесные. Хозяйка провела их к себе в комнату, где горели обтянутые узорным газом фонари. Стол был красиво сервирован. Закуски и весенние яства стояли самые разнообразные. Хозяйка, обращаясь к Чуньмэй, называла ее барышней Старшей, Инчунь - барышней Второй, Юйсяо - Третьей, а Ланьсян - Четвертой. Хозяйка и гостьи обменялись взаимными приветствиями. Была приглашена и тетушка Хань, жена магометанина Ханя. Для остальных домашних стоял поодаль особый стол.
Чуньмэй и Инчунь заняли почетные места, против них сели Юйсяо и Ланьсян, а хозяйка и тетушка Хань разместились по обеим сторонам. Чжанъэр подогревала вино и подавала закуски, но тут мы их и оставим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252