Наконец, сопровождаемый слугою, Симэнь Цин отбыл верхом к монастырю, но не о том пойдет речь.
Оскорбленная Сюээ никак не могла успокоиться. Она направилась прямо к Юэнян и рассказала, как было дело.
Таким случаем не преминула воспользоваться Цзиньлянь, которая неожиданно очутилась под окном и все подслушала.
- Но по какому такому праву она захватила мужа и вытворяет, что ей вздумается?! - обратившись к Юэнян и Цзяоэр, говорила негодующая Сюээ. - Вы, сударыня, плохо ее знаете. Сказать вам, так она похлеще любой потаскухи. Ей каждый день мужа подавай. А какие она с ним только штучки не выделывает - уму непостижимо! Первого мужа отравила, сюда пришла. Теперь нас живьем в могилу загонит. Мужа взвинтит - он, как петух, наскакивает. Она нас терпеть не может.
- Но ты тоже не права, - заметила Юэнян. - Она за лепешками послала, а ты приготовила бы поскорее да отпустила человека, и все дело. Зачем же ее горничную напрасно ругать?!
- Выходит, я зря ее ругала, да? А когда Чуньмэй вам прислуживала и от рук отбивалась, так я ее рукояткой ножа била. Тогда вы мне ничего не говорили. А теперь, как к ней попала, вон до чего зазналась, как вознеслась!
- Госпожа Пятая, - объявила вошедшая в комнату Сяоюй.
Появилась Цзиньлянь.
- Допустим, я убила первого мужа, - начала она, глядя в упор на Сюээ, - но ты ж не отговаривала хозяина на мне жениться. Тогда б я его не захватила, наверно, и твое гнездо не заняла бы. А Чуньмэй вовсе не моя горничная. Если тебя зло берет, упроси госпожу, пусть обратно к себе ее возьмет, тогда, может, и меня оставишь в покое, и друг на друга перестанете дуться. Значит, по-твоему, я мужа убила? Так и это дело вполне поправимое. Вот придет хозяин, возьму у него разводную и уйду.
- Я вашей подноготной совершенно не знаю, - заявила им Юэнян, - хватит ругаться, слышите?
- Видите, сударыня, из нее брань бурным потоком хлещет, - говорила Сунь Сюээ. - Кто ее переспорит! Сперва мужу наговорит, потом тут же от всего откажется. По-твоему, выходит, - Сюээ обратилась к Цзиньлянь, - всех нас, кроме Старшей, выгнать надо, одну тебя оставить, так что ли?
Юэнян сидела и молчала, а они, слово за слово, опять начали ругаться.
- Меня рабыней обзываешь, - упрекала Сюээ, - а сама сущая рабыня.
Еще немного - и между ними завязалась бы драка. Юэнян не выдержала и велела Сяоюй увести Сюээ.
Пань Цзиньлянь удалилась в свои покои, где сняла с себя украшения, смыла помаду и распустила волосы. Изящество и совершенство были нарушены. Глаза ее покраснели от слез, как цветы персика. Она легла.
На закате прибыл Симэнь Цин с четырьмя лянами жемчужин.
- Что с тобой? - удивился он, как только вошел в спальню и увидел ее.
Цзиньлянь громко зарыдала и попросила у него разводную. Так, мол, и так. И она рассказала ему обо всем случившемся:
- Мне никогда не нужны были твои деньги. Я выходила за тебя. Так почему ж ты позволяешь, чтобы меня так оскорбляли? Только и твердят: я мужа убила. Как сорняк не вырывай, а корень остается. Не будь у меня этой горничной, все бы шло как надо. Зачем ты прислал ко мне чужую горничную, а? Терпи вот поношения. Одна придет, а тени наведет.
Не услышь этого Симэнь Цин, все шло бы своим чередом, а тут в нем ярость так и закипела, злость так и поднялась. Как говорится, «злой дух устремился в самое небо». Вихрем понесся он на кухню, схватил Сюээ за волосы и что было силы стал бить палкой. Спасибо, подоспела У Юэнян и схватила его за руку.
- Перестаньте! - крикнула она. - Прекратите вы свои ссоры и не наводите хозяина на грех.
- Уродина проклятая! - ругался Симэнь. - Сам слыхал, как ты на кухне лаялась. Опять всех будоражишь?! Избить тебя мало!
Если б не козни Пань Цзиньлянь, дорогой читатель, скажу я тебе, никто б не стал в этот день избивать Сунь Сюээ.
Все, что исподволь долго копилось,
На голову снегом вдруг свалилось.
О том же говорят и стихи:
Цзиньлянь вконец очаровала мужа -
У Сюээ в груди обиды стужа.
Пока не перевелся род людской,
Гнев с милостью нам не дадут найти покой.
После того как Симэнь Цин избил Сюээ, он направился в покои Цзиньлянь и преподнес ей четыре ляна жемчужин в ободок, которым она прихватывала волосы. Гнев ее прошел, едва она убедилась, что ее поддерживает Симэнь. На радостях она стала еще больше угождать мужу, и любовь между ними крепла изо дня в день. Как-то она устроила угощение у себя во дворике, на которое пригласила кроме Симэня У Юэнян и Мэн Юйлоу. Однако довольно вдаваться в подробности.
* * *
Симэнь Цин собрал компанию из десяти друзей. Первым был Ин Боцзюэ, выходец из оскудевшего рода. Промотав наследство, он помогал кому делать нечего, примазывался к баричам и пристраивался прихлебателем в веселых домах, за что получил прозвище Побирушка. Вторым был Се Сида, сын тысяцкого в Цинхэ. Этот наследовал отцовский титул, но о карьере и думать не хотел. Еще в детстве он остался круглым сиротой, слыл ловким игроком в мяч и азартные игры и был заправским бездельником. Третьего звали У Дяньэнь. Состоял он уездным гадателем, но потом его уволили, и он заделался поручителем за местных чиновников, бравших ссуды. Тут-то он и познакомился с Симэнь Цином. Четвертого звали Сунь Тяньхуа, по прозвищу Молчун. Ему было за пятьдесят, но он все еще вламывался в женские покои, передавал любовные записки и послания, зазывал к певичкам посетителей, чем и зарабатывал себе на жизнь. Пятым был Юнь Лишоу, брат помощника воеводы Юня. Шестой - Хуа Цзысюй, племянник дворцового смотрителя Хуа, седьмой - Чжу Жинянь, восьмой - Чан Шицзе и девятый - Бай Лайцян. Вместе с Симэнь Цином - десять человек. Коль скоро у Симэня водились деньги, они называли его старшим братом и каждый месяц по очереди устраивали пирушки.
Настал как-то черед Хуа Цзысюя, соседа Симэня. Угощали в доме придворного щедро - кушанья подавались на огромных блюдах и в чашах, вино лилось рекой. Собрались все друзья, кроме Симэня. Он оказался занят и ему оставили почетное место. После обеда прибыл, наконец, и он, в полном параде, сопровождаемый четырьмя слугами. Все повставали с мест и пошли ему навстречу. После приветствий его усадили. Занял свое место и хозяин пира.
Перед почетным местом, на котором восседал Симэнь, пела певица. Ей аккомпанировали на лютне и цитре две искусницы.
Не поддается описанию изящество этих прелестных служительниц Грушевого сада, столь же пленительных, как одаренных.
Только поглядите:
Они в газовых платьях - белых, как снег. Гряды черных туч - восхитительны их прически. Алеют вишнями уста, нежнее персика и абрикоса ланиты. У каждой как ива гибкий стан, льют их сердца аромат орхидей. Дивное пение слух услаждает - то иволги, мнится, порхают в ветвях. Вот закружились в танце - то резвятся фениксы в цветах. Запели старинный напев - зазвучал он свободно, легко. Танцевали они, и месяц над теремом Циньским спустился пониже. Пели они, и над Чуским дворцом. - остановили свой бег облака. Меняя голоса и ритм, играли, пели стройно, в лад. То яшмы легкий нежный звон вдруг замирал и шумные аккорды нарастали, то цитра - гуськом колки - начинала протяжную песню, и, четко выделяя каждый слог, такт отбивали кастаньеты
После третьей чарки певицы умолкли, положили инструменты и, как ветки цветов, плавно покачиваясь, вышли вперед. Их расшитые пояса развевались на ветру. Когда они склонились в низком поклоне перед пирующими, Симэнь Цин кликнул слугу Дайаня, взял у него три конверта и наградил каждую двумя цянами серебра. Певицы поблагодарили его и удалились.
- Как хорошо поют! Откуда такие девицы? - спросил Хуа Цзысюя Симэнь.
- До чего ж вы забывчивы, ваша милость! - тотчас же вставил Ин Боцзюэ, не дав хозяину и слова вымолвить. - Неужели не узнаете? На цитре играла У Иньэр - Серебряная из Крайней аллеи «кривых террас», нашего почтенного брата Хуа зазноба. Лютню перебирала Чжу Айай - Любимица, дочка Косматого Чжу, а на лютне играла Гуйцзе, сестрица Ли Гуйцин, от мамаши Ли Третьей со Второй аллеи. Она же вашей супруге племянницей доводится, а вы делаете вид, будто не знакомы.
- Шесть лет не видались, - засмеялся Симэнь, - вон какая выросла.
Подали вино. Расторопная Гуйцзе наполнила кубки, а потом нагнулась и шепнула несколько ласковых слов Симэню.
- А что поделывают твоя мамаша с сестрицей? - спросил он ее. - Почему не навестит дочь?
- Мамаше с прошлого года худо стало. Нога у нее отнялась. Без посторонней помощи ходить не может. А сестрицу Гуйцин гость с реки Хуай на полгода откупил. Так на постоялом дворе и живет. Даже дня на два, на три домой не отпускает. Кроме меня и дома никого нет. А я к знакомым господам хожу, когда петь позовут. Нелегко приходится. Я сама собиралась навестить тетушку, да все никак время не выкрою. А вы, ваша милость, тоже что-то давно к нам не заглядывали. Или дозволили бы тетушке навестить мамашу.
Покладистая, смышленая и бойкая на язык Ли Гуйцзе сразу приглянулась Симэнь Цину.
- Что ты скажешь, если я с близкими друзьями провожу тебя домой, а? - спросил он.
- Вы шутите, сударь, - отвечала Гуйцзе. - Видано ли, чтобы знатный да входил в дом ничтожного!
- Я не шучу. - Симэнь достал из рукава платок, зубочистку и коробку душистого чаю и протянул их Гуйцзе.
- А когда вы изволите прийти, сударь? - спросила она. - Я бы слугу загодя послала предупредить.
- Да как все разойдутся, так и пойдем.
Вскоре вино кончилось. Настала пора зажигать огни, а гостям расходиться. Симэнь попросил Ин Боцзюэ и Се Сида немного задержаться.
Сопровождая Гуйцзе, они верхами въехали в квартал кривых террас.
Да,
Бросаться ль на красивую игрушку? -
Куда разумней в стороне держаться.
Легко попасть в парчовую ловушку,
Труднее из ловушки выбираться.
Об этом и в песне поется:
Да это же губительный притон,
Ров на задворках сточный,
Неприметный,
Для отправления нужды секретной!..
Острог, что на тычке сооружен.
Покойницкая…
В этой смрадной яме
Живых не сыщешь,
Мертвецы - рядами.
Пещера тут - приют заблудших душ,
Тут бойня - свалка провонявших туш;
Тут жизни поношенье,
Ограбленье,
Где все встает пред Смертью на колени.
Вот и слова, начертанные сажей:
«Тут красоты и купля и продажа.
Красотку сторговал - не забывай-ка,
Что у красотки есть еще хозяйка.
Плати и ей.
Она любовь отмерит
И не продешевит,
А в долг не верит!»
Симэнь Цин с друзьями сопроводил паланкин Гуйцзе до самых ворот, где их встретила Ли Гуйцин и ввела в залу. После взаимных приветствий пригласили хозяйку дома.
Немного погодя, опираясь на клюку, вышла старуха, волоком волоча ногу, и поклонилась гостям.
- Свет, свет! - воскликнула она. - Сам знатный зять пожаловал. Каким ветром занесло?
- Простите, матушка! - Симэнь улыбнулся. - Все дела, никак не мог выбраться.
- Как величать господ, что пожаловали с вами? - поинтересовалась старуха.
- Это мои лучшие друзья - брат Ин Второй и Се Цзычунь. У брата Хуа собирались, встретили Гуйцзе, ну и проводить решили. Вина! - крикнул Симэнь. - Пропустим под музыку по чарочке.
Хозяйка усадила гостей на почетные места. Тем временем заваривали чай, убирали церемониальную гостиную и припасали закуски. Вскоре слуга накрыл стол, зажег фонари и свечи, расставил вино и деликатесы.
Переодетая Гуйцзе вышла из своей спальни и села сбоку.
Это было настоящее гнездо любовных утех, вертеп, где иволги порхают в цветах. Не обошлось и без Гуйцин. Сестры наливали золотые чарки, играли на лютнях, пели и угощали гостей вином.
О том же говорят и стихи:
Янтарный сок горит в лазурных кубках,
Сверкают капли пурпуром жемчужным.
За ширмой, в ароматных клубах
Драконов и жар-птиц несут на ужин.
Вовсю звучат свирель и барабан,
Поют уста и гнется гибкий стан.
Лови момент, пока имеешь силу!
Речь - в шепот, а свеча померкла и оплыла.
Да, без вина ты, как Лю Лин, сойдешь в могилу.
Сестры спели куплеты, над столом порхали чарки - пир был в самом разгаре.
- Давно мне говорили, что Гуйцзе знает южные напевы, - обернувшись к Гуйцин, заметил Симэнь Цин. - Как ты думаешь, можно ее попросить спеть ради этих господ?
- Не смеем вас беспокоить, барышня, - вставил Ин Боцзюэ, обращаясь к Гуйцзе, - но с удовольствием прочистим уши, чтобы насладиться дивным пением и выпить по чарочке.
Гуйцзе продолжала сидеть и только улыбалась.
Надобно сказать, что упрашивая Гуйцзе спеть, Симэнь имел намерение овладеть ею, и поднаторевшая хозяйка тотчас же раскусила, куда он клонит.
- Наша Гуйцзе с детства избалована и очень застенчива, - начала сидевшая рядом Гуйцин. - Перед гостями так сразу она петь не станет.
Симэнь позвал Дайаня, вынул из кошелька пять лянов серебра в слитке и положил на стол.
- Это не в расчет, - сказал он. - Гуйцзе на пудру и белила. На этих днях парчовые одежды пришлю.
Гуйцзе поспешно поднялась с места и поблагодарила Симэня. Потом она велела служанке отнести подарки и убрать со столика. Гуйцин она попросила сесть рядом.
Гуйцзе не торопясь слегка поправила прозрачный рукав, из которого свисала красная с серебряной нитью бахрома носового платочка, похожая на плывущие по реке лепестки, тряхнула юбкой и запела на мотив «Лечу на облаке»:
Достоинства мои - пример для вас,
О жительницы расписных террас.
Походка, речь и все мои манеры
О вкусе говорят, о чувстве меры.
Чуть шелохнусь, чуть поведу рукою -
Струится тонкий аромат рекою.
Едва ли не за каждое движенье
От всех приемлю знаки преклоненья,
И вся моя осанка говорит,
Что и в грязи - прозрачен, чист нефрит.
Как долго б эта песня ни звучала -
Пленила бы гостей и чаровала.
И каждый бы твердил здесь неустанно:
«Ну, чем не грезы самого Сян-вана!»
Гуйцзе умолкла. Симэнь Цин едва сдерживал себя от охватившего его восторга. Он приказал Дайаню отвести коня домой, а сам остался у Ли Гуйцзе. Коль скоро Симэню не терпелось насладиться юной певицей, а ее как могли на то толкали Ин Боцзюэ и Се Сида, желаемое скоро было достигнуто.
На другой день Симэнь наказал слуге принести из дому пятьдесят лянов серебра и купить в шелковой лавке четыре перемены нарядов, чтобы отпраздновать перемену прически у Гуйцзе. Прослышала об этом и Ли Цзяоэр. Она, конечно, обрадовалась за свою племянницу и тотчас же передала ей с Дайанем слиток серебра на головные украшения и платья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252