Доктора Жэня пригласил бы.
- Ничего, дома посижу и пройдет, - отозвался Симэнь и продолжал. - Праздник фонарей подходит. Надо к угощению готовиться. Пригласим жену господина Хэ, жену столичного воеводы Чжоу, жену Цзин Наньцзяна, матушек свата Чжана и свата Цяо, жену брата Юня, матушку Вана Третьего, жену У Старшего и матушку свата Цуя. Их надо будет позвать. Числа двенадцатого или тринадцатого развесим фонари. Актеров от императорского родственника Вана позовем. Жаль, Бэнь Четвертый уехал в столицу - и ни слуху ни духу. В прошлом году он потешными огнями занимался. Кто нас теперь услаждать будет?
- К его жене обратись, - не все ли равно? - вставила Цзиньлянь.
- Ты слова без подвоха не скажешь, потаскушка, - сердито взглянув на нее, обрезал Симэнь.
Юэнян и Юйлоу пропустили их реплики мимо ушей.
- Но мы совсем незнакомы с матерью Вана Третьего, - заметила Юэнян. - Удобно ли ее приглашать? Да и она вряд ли решится придти.
- Она знает меня, поскольку я стал приемным отцом ее сыну, - объяснил Симэнь. - Поэтому я и хочу послать ей приглашение. А придет она или нет - ее дело.
- Не пойду завтра к Юням, - объявила Юэнян. - Время подходит. К чему мне на люди показываться! Только разговоры вызывать.
- Не дело ты говоришь, сестра, - вмешалась Юйлоу. - И ничего страшного нет. У тебя нисколько не заметно. Нескоро еще, должно быть. Ничего! В праздники и тебе развеяться полезно.
Симэнь выпил чаю и направился в покои Сунь Сюээ. Заметив это, Пань Цзиньлянь позвала падчерицу и удалилась к себе.
Вечером Сюээ по просьбе Симэня долго, до поздней ночи, массажировала ему ноги и тело, но не о том пойдет речь.
На другой день утром пожаловал Ин Боцзюэ.
- Приглашение вчера получил от брата Юня, - начал он. - Жену мою приглашают, а у нее наряды поизносились. В такие праздники в чем попало не выйдешь. На смех подымут. Вот я и решился, брат, к тебе с просьбой обратиться. Одолжи, будь милостив, невестке своей верхнюю одежду, юбку с кофтой да головные украшения, шпильки и серьги. А то ей не в чем на люди показаться.
Симэнь позвал Ван Цзина.
- Ступай с матушкой Старшей поговори, - наказал Симэнь.
- Друг, будь добр, пройти к воротам, - обратился к слуге Боцзюэ. - Там Ин Бао с платком и коробкой. Вынеси ему.
Ван Цзин взял у Ин Бао платок и удалился. Наконец, он вынес целый узел и протянул его ожидавшему.
- Тут два комплекта одежд из вытканной золотом лучшей узорной парчи, пять предметов головных украшений и пара жемчужных сережек.
Ин Бао забрал узел и пошел домой, а Боцзюэ остался у Симэня.
- Вчера жена была в гостях у госпожи Хэ, - заговорил за чаем Симэнь. - Вернулась к вечеру. А нынче от жены брата Юня пять приглашений принесли. Опять жен зовут. Старшая ребенка ждет - не хотела идти. А я говорю: раз приглашают, надо идти. Тем более в такие праздники. И я все эти дни покоя не знаю. Только вчера покончил с визитами. То у брата Юня пир, то по каким-то делам до вечера задержался, а тут евнух-смотритель Сюэ за город зовет, весной любоваться. И на все время нужно. Настоятель У девятого молебен служит, тоже приглашал. Не смогу я в монастырь ехать. Зятя пошлю. Не знаю, то ли выпил лишнего, эти дни у меня что-то в пояснице ломит. Прямо ходить не могу.
- Это, брат, у тебя от вина, - заключил Боцзюэ. - Вниз разлилось и бродит. Остерегаться надо.
- Попробуй остерегись! - улыбнулся Симэнь. - В такие праздники в любой дом зайди, без вина не отпустят.
- А нынче кто да кто из невесток пойдет? - спросил Боцзюэ.
- Старшая, Вторая, Третья и Пятая. Я дома остаюсь. Отдохнуть надо день-другой.
Во время их разговора явился Дайань с коробкой в руках.
- Посыльный от господина Хэ приглашения принес, - объяснил слуга. - Девятого на праздничный пир приглашают.
- Ну что ты скажешь! - воскликнул Симэнь. - Попробуй откажись, когда тебя зовут.
В коробке лежали три приглашения. Одно, красное, было адресовано
«Старшему коллеге досточтимому господину Сыцюаню»,
другое -
«Его милости почтенному господину У»
и третье -
«Почтенному господину Ину».
Все приглашения кончались следующей подписью:
«С нижайшим полоном от Хэ Юншоу».
- Посыльный не знает адресов, - продолжал Дайань. - Вот и принес все приглашения сюда. Он просит переслать их по назначению.
- Но что же это такое получается?! - воскликнул Боцзюэ, взглянув на адресованное ему приглашение. - Я же даже подарков не посылал, а он приглашает. Неловко так пойти.
- Я тебе дам что поднести, - успокоил его Симэнь. - А ты вели Ин Бао отнести, и все будет в порядке.
С этими словами Симэнь крикнул Ван Цзина.
- Ступай принеси два цяня серебра и платок, а на карточке напиши имя батюшки Ина, - наказал ему Симэнь и обернулся к Боцзюэ. - А ты приглашение возьми, чтобы слугу к тебе не посылать. Шурину я с Лайанем отправлю.
Немного погодя Ван Цзин внес подарки и протянул их Боцзюэ.
- Благодарю тебя брат! - сложив руки и кланяясь, говорил Боцзюэ. - Как же легко ты избавил меня от затруднений! Я тогда за тобой пораньше зайду. Вместе пойдем.
Боцзюэ откланялся и удалился.
В полдень У Юэнян и остальные жены, вырядившись по-праздничному, отправились на пир к жене квартального Юня. Юэнян восседала в большом паланкине, в трех паланкинах поменьше разместились остальные жены Симэня. Сзади на маленьких носилках сидела Хуэйюань, жена Лайцзюэ, при которой стояла корзина с нарядами. Четверо солдат окриками разгоняли с дороги зевак. Процессию сопровождали Циньтун, Чуньхун, Цитун и Лайань.
Да,
Стройны, как будто яшмы изваянья,
И в мире суеты нежны.
В нарядах сказочном сияньи
Они под стать Чанъэ с луны.
Но скромности очарованье
Чревато чарами весны.
Однако не станем рассказывать, как Юэнян с Ли Цзяоэр, Мэн Юйлоу и Пань Цзиньлянь пировали у жены Юнь Лишоу.
Симэнь Цин приказал привратнику Пинъаню:
- Кто бы меня ни спрашивал, говори, нет, мол, дома, а визитные карточки принимай.
Пинъань послушно сел у ворот и никуда не смел отлучаться, а посетителям отвечал, что хозяина нет дома.
Симэнь же в тот день сидел у жаровни в покоях Ли Пинъэр. После смерти Пинъэр хозяйка велела Жуи кормить дочку Лайсина, Чэнъэр. А коль скоро у Симэня эти дни болели ноги, он вспомнил про пилюли долголетия. Их прописал ему доктор Жэнь и велел принимать с женским молоком. Он направился в спальню и велел кормилице Жуи отцедить молока. По случаю праздников Жуи вырядилась по-особенному. Ее прическу, обильно украшенную цветами и перьями зимородка, стягивали голубовато-зеленый крапленый золотом платок и отливающий золотом ободок. На ней были голубая шелковая кофта, из бледно-зеленого нанкинского атласа накидка и желтая парчовая юбка. Обута она была в туфельки на толстой подошве, сшитые из белого шелкового сатина и зеленого шаньсийского шелка. На пальцах красовались четыре серебряных кольца. Она села рядом с хозяином и помогла ему принять пилюли, потом налила кубок и попотчевала закусками. Принеся их, Инчунь удалилась в соседнюю комнату, где села играть в шашки с Чуньмэй. На кухне на всякий случай оставалась Сючунь.
Заметив отсутствие посторонних, Симэнь прислонился спиной к кану и расстегнул шерстяные штаны на белой шелковой подкладке. Воитель был подтянут серебряной подпругой.
- Поиграй на свирели, - попросил он, а сам продолжал пить вино и лакомиться фруктами и закусками. - Играй с усердием, дитя мое, Чжан Четвертая. Завтра я подыщу для тебя украшения и парчовую безрукавку. Двенадцатого числа первой луны сможешь нарядиться.
- Вы так ко мне добры, батюшка, - проговорила она и начала долгую игру на флейте, в течение которой можно было основательно подкрепиться.
- Хочу воскурить на тебе фимиам, дитя мое, - наконец, сказал Симэнь.
- Делайте со мною что вам угодно, батюшка, воскуряйте как хотите, - проговорила она.
Симэнь велел ей запереть дверь. Она разделась и навзничь легла на кан. На ней были только новенькие панталоны из ярко-красного шаньсийского шелка и она приспустила одну штанину. Симэнь достал из рукава три вымоченных в вине ароматных свечи-коняшки, которые у него остались от воскурения на госпоже Линь, сдернул я Жуи нагрудник и поставил одну свечу на солнечное сплетение, другую - внизу живота, а третью - на лобок, потом зажег их все вместе и стал пихать свой веник в срамную щель. Опустив голову, он наблюдал за своей толкотней, заботясь только о том, чтобы въезжать по самую маковку и сновать туда-сюда без перерыва. Затем он взял туалетный столик и поставил его рядом, чтобы смотреть в зеркало. Через некоторое время свечи начали догорать. Пламя лизало тело. Жуи от боли нахмурила брови и стиснула зубы, но терпела.
- Милый, дорогой мой! Довольно! - нежным и дрожащим голосом шептала она, на едином дыхании сливая слова. - Я больше не могу!
- Так чья же ты баба, потаскушка Чжан Четвертая, а? - спрашивал Симэнь.
- Ваша я, батюшка.
- Нет, ты скажи: была бабой Сюн Вана, а отныне принадлежу моему дорогому и любимому. - настаивал Симэнь
- Я, потаскушка, раньше была бабой Сюн Вана, - повторяла за ним Жуи, - а отныне принадлежу моему дорогому и любимому.
- Ну, скажи, а как я палку кидаю? - поинтересовался Симэнь.
- Мой дорогой заткнет своей палкой любую дыру!
Их сладостные вздохи прерывались ласками. И чего они только не шептали друг дружке! Грубый и массивный член, распирая срамную щель Жуи, сновал туда-сюда. Стягивавшее его кушаком влагалище краснело, как язычок попугая, и чернело волосами, как крыло летучей мыши, вызывая страстное чувство. Симэнь взял женщину за ноги и прижал их к своей груди. Их конечности переплелись, а тела согласно двигались навстречу друг другу. Член Симэня вошел до основания, не оставляя ни на волос промежутка. У Жуи глаза выкатились из орбит. Она потеряла дар речи, и из нее потоком текла любострастная влага. Чувства Симэня также дошли до предела, грянул оргазм и семя брызнуло бурливым родником.
Да,
Неведомо, как в нас вселяется весна,
Лишь чувствуем порой, что ночью не до сна.
Тому свидетельством стихи:
Пусть милый шалит с чаркой алой,
Шторм страсти в груди небывалый.
Все лучшее жертвую Богу Весны.
И шпильки златые уже не нужны.
В тот день Симэнь воскурил на трех местах на теле Жуи благовонные свечи, потом наградил ее безрукавкой из темного цветастого атласа.
К вечеру домой вернулись жены во главе с Юэнян.
- А жена Юня, оказывается, тоже ребенка ждет, - рассказывала Юэнян. - Мы на пиру договорились: если родятся мальчик и девочка, помолвку устроим; если сыновья, путь вместе учатся, а дочери, пусть сестрами будут и вместе занимаются рукоделием. Свидетельницей нашего уговора была жена Ина.
Симэнь засмеялся, однако довольно пустых слов.
На другой день было рождение Пань Цзиньлянь. Симэнь с утра отбыл в управу, а слугам наказал приготовить фонари и заняться уборкой дома. В большой зале и крытой галерее велено было развесить фонари и расположить узорные занавеси и ширмы, а Лайсину - купить свежих фруктов и позвать на вечер певцов.
Пань Цзиньлянь вырядилась с утра. Напудренная и подрумяненная, она так и блистала. На фоне бирюзовых рукавов ее кофты еще ярче казались алые губы.
Она прошла в большую залу. Стоя на высоких лавках, Дайань и Циньтун развешивали на трех сверкавших жемчугом шнурах фонари.
- Кто тут, думаю, а это вы, оказывается, - проговорила она, улыбаясь.
- Ведь нынче ваше рождение, матушка, - отозвался Циньтун. - Батюшка приказали фонари повесить. Завтра угощение в честь матушки устраивают. Мы к вам вечером придем поклониться. А вы нас, конечно, наградите, матушка.
- Розги - это у меня найдется, а награды - увольте.
- Ну, что вы, матушка! - продолжал Циньтун. - Розги да побои. Мы ведь дети ваши, матушка, а вы нас розгами потчуете направо и налево. Детей надобно и приласкать, а не только наказывать.
- Ишь разболтался, арестант! - приструнила его Цзиньлянь. - Вешай как следует, а то с разговорами-то, чего доброго, уронишь. Помнишь, что ты сказал, когда в прошлый раз Цуй Бэнь приехал, а? Батюшка, мол, средь бела дня исчез. Тогда тебя только чудом не наказали. На сей же раз быть тебе битым. И наверняка.
- Недоброе вы прочите, матушка, - говорил Циньтун. - Не запугивайте вы меня, несчастного.
- Откуда, интересно, вам стало известно, матушка, что он тогда сказал? - спросил Дайань. - Вы ведь сами не слыхали.
- Дворцовый колокол не виден, да его звон слышен, - отвечала Цзиньлянь. - Как не знать! А что батюшка вот тут хозяйке сказал? «В прошлом году, - говорит, - Бэнь Четвертый рамы с потешными огнями сооружал. Кто нас теперь услаждать будет?» Тут не выдержала. Его, говорю, нет, к его жене обратись - не все ли рано?
- Что вы хотели этим сказать, матушка? _ спрашивал Дайань. - Какие у вас могут возникнуть подозрения, когда Бэнь Четвертый всего-навсего в приказчиках у вас служит?
- Что я хотела этим сказать? - не унималась Цзиньлянь. - А то самое. Что? В точку попала!? Были дела - знаю! Он ведь на всех кидается.
- Не слушайте вы, матушка, что злые языки болтают, - вставил Циньтун. - Неровен час, и до Бэня слухи дойдут.
- А что мне от него скрывать! - все больше расходилась Цзиньлянь. - Я и ему, простофиле, прямо в глаза скажу: наставили рога, так тебе и надо! Рогоносец был, рогоносцем и будешь. А то бабу дома оставил, а сам преспокойненько в столицу укатил. Может, думал, она свою манду на замке держать будет? А вы лучше заткнитесь, арестанты проклятые! Вы со своим батюшкой заодно, сводниками ему заделались. Вы же его туда заманили. Лебезить перед ним умеете. Что, не верно говорю?! А еще уверяете, будто я не знаю. Потаскуха гостинцы вздумала подносить. Старшей паровые пирожки. Извольте, мол. Мало того, меня коробкой семечек одарила. Думала, небось, этими семечками меня купить, рот заткнуть? Она мужиков чужих обхаживать понаторела. Только я ее штучки враз разгадала. Тут же поняла: это ты, Дайань, арестантское твое отродье, с ней в сговор вошел, ты, проклятый, им постель стелил.
- Вы меня убиваете, матушка, - взмолился Дайань. - Да как я в такое дело стал бы вмешиваться! Я у нее и не бывал-то никогда. Матушка, прошу вас, не слушайте вы басурманку Хань. Это, небось, она языком болтает. Из-за ребят переругались, вот зло и срывает. От нее доброго не жди, а зла с три короба выложит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252