- Не знали, что гроб с телом твоего отца прибыл, - говорили приятели, - а то пришли бы выразить соболезнование. Когда же вынос и погребение?
- Да на этих днях, - отвечал Цзинцзи. - Отпоют, и хоронить будем.
Друзья уже подняли руки в прощальном приветствии и хотели было пойти своей дорогой, но их остановил Цзинцзи.
- Скажи-ка, - обратился он к Яну, - а где бывшая жена моего тестя, урожденная Пань, а? Кто взял ее тело?
- Видишь ли, - отвечал Ян, - У Суна поймать так и не удалось. Когда доложили господину правителю, то он с полмесяца назад еще распорядился, чтобы убитых погребли родственники. Старую Ван сын схоронил, а молодая еще дня четыре на улице пролежала. Потом пришли слуги от начальника гарнизона, гроб купили и отнесли за город. Там, в храме Вечного блаженства земле предали.
При упоминании начальника гарнизона Цзинцзи сразу понял, что о Цзиньлянь побеспокоилась Чуньмэй.
- Сколько же тут этих монастырей Вечного блаженства развелось? - спросил он.
- Как сколько?! Всего один. За южными воротами города, где попечителем господин Чжоу Сю.
Цзинцзи в душе сильно обрадовался. Какое совпадение, подумал он. Значит судьбе было так угодно, чтобы и ее в том же монастыре похоронили. Он простился с друзьями и выехал верхом за город. Прибыл он в монастырь Вечного блаженства и, встретившись с настоятелем Даоцзянем, заговорил не о панихиде.
- Не могли бы вы сказать, где здесь могила недавно погребенной молодой женщины из дома столичного воеводы? - спросил он.
- Сестры младшей супруги нашего попечителя? - уточнил настоятель. - За храмом под тополем.
С жертвенными принадлежностями и деньгами Цзинцзи пошел не к гробу отца, а к могиле Цзиньлянь, чтобы почтить покойную и возжечь жертвенные деньги.
- Дорогая моя! - с плачем говорил Цзинцзи. - Твой брат Чэнь Цзинцзи с благоговением возжигает связку денег. Будь покойна, когда тебе хорошо, но станет трудно, воспользуйся деньгами.
Потом он вошел в храм и предстал перед гробом отца. После сжигания денег и принесения жертв он отдал серебро настоятелю и попросил его пригласить двадцатого числа восьмерых монахов для свершения панихиды по случаю исполнения седьмой седмицы. Настоятель взял серебро и устроил трапезу. Цзинцзи вернулся домой и сказал матери.
Двадцатого все прибыли в монастырь на панихиду, потом выбрали благоприятный день для выноса. После погребения в семейном склепе семья вернулась домой. Однако не будем говорить, как потом жили мать и сын.
Расскажем про У Юэнян. Однажды - дело было в первых числах второй луны - погода стояла теплая, и Мэн Юйлоу, Сунь Сюээ, Симэнь Старшая и Сяоюй вышли к воротам поглядеть на мчавшиеся мимо экипажи, всадников и шумные вереницы народа. Тут их внимание привлекла толпа мужчин и женщин, следовавшая за буддийским монахом - огромного роста толстяком. На макушке у него красовалась бронзовая корона с изображениями трех почитаемых будд. В оранжевой рясе-кашье с нарукавниками на голых предплечьях, он нес притороченными к телу несколько больших древоподобных подсвечников. Босые ноги его по щиколотку утопали в грязи. Себя он называл странствующим монахом, принявшим постриг у алтаря-мандалы на Пятигорье.
- Прибыл в эти места для сбора подаяний на сооружение обители Будды, - пояснял он.
Вот как в свое время воспели его достоинства современники:
Погруженный в медитацию, он неподвижно сидит. Будды Закон разъясняет и проповедует Священное Писание. Расправлены плечи, страданья подвига отражены во взоре. Он обликом и позой не уступит Будде. Из веры ловко пропитанье извлекает. Порядки обители святой блюдет. Днем посохом стучит и звенит в колокольцы. А ночью темной мечет копье, играет булавой. Пред домом иной раз поклоны отбивает лысою башкой. Когда проголодается, среди улицы орет: «Мир призрачен, жизнь иллюзорна. Никто из живых не избежит могилы! Одни уходят, придут другие. Придут одни, другие уйдут. Но кого и когда ввели в Западный край ?!»
Увидев у ворот Юэнян и остальных женщин, монах подошел и приветствовал их.
- О почтеннейшие покровительницы, бодхисаттвы в миру! - обратился к ним инок. - Живущие в роскошных дворцах и хоромах, вы стали первозванными избранницами схода под деревом с драконьими цветами. Я, бедный инок, пришедший с Пятигорья. Собираю доброхотные пожертвования на возведение обители Высоких Подвигов Десяти Владык и Трех Сокровищ Учения. Уповаю на бодхисаттв-благодетелей со всех десяти концов света, кои щедро сеют на ниве добродетели, жертвуют свои сбережения на великие дела, творят добро, за которое воздастся в грядущей жизни. А бедный инок всего лишь странник.
Выслушала Юэнян монаха и кликнула Сяоюй.
- Ступай принеси из спальни монашескую шапку, пару туфель, связку медяков и меру риса, - наказала она.
Юэнян, надобно сказать, всегда охотно привечала послушников Будды - и трапезы устраивала, и на монастыри жертвовала. На досуге с усердием отдавалась шитью монашьих шапок и туфель, чтобы при случае одарить иноков.
Сяоюй вынесла, что просили.
- Кликни наставника и отдай ему, - сказала Юэнян.
- Эй ты, монах! - не без кокетства позвала горничная. - Гляди, сколько тебе всего жертвует госпожа! Чего стоишь, как осел? Поди да в ноги поклонись благодетельнице.
- Ах ты, греховодница паршивая! - заругалась на нее хозяйка. - Ведь это же инок, ученик Будды! Как ты смеешь, вонючка несчастная, поносить его, не имея к тому ни причины, ни повода?! Не будет тебе счастья, негодница, а беду на свою голову накличешь.
- А чего он, матушка, на меня глаза-то пялит, разбойник? - засмеялась Сяоюй. - С головы до ног оглядывает.
Монах обеими руками принял подношения.
- Премного вам благодарен, милосердные бодхисаттвы, за ваши подаяния, - проговорил он, кланяясь.
- Вот невежа, этот лысый болван! - возмутилась Сяоюй. - Нас вон сколько, а он двумя поклонами отделался. Почему мне не поклонился?
- Хватит тебе глупости-то болтать, паршивка! - опять одернула ее Юэнян. - Он же из сыновей Будды и не обязан раскланиваться.
- Матушка! - не унималась горничная. - Если он сын Будды, кто ж тогда дочери Будды?
- Монахини - вот кто.
- Значит, и мать Сюэ, и мать Ван, и Старшая наставница, да? Они дочери, а кто ж зятья Будды?
- Будь ты неладна, блудница! - Юэнян не выдержала и рассмеялась. - Дай только волю, язык у тебя так и чешется сказать что-нибудь непристойное.
- Вы, матушка, только и знаете меня ругать, а лысый разбойник с меня глаз не спускает. Вон как зенки таращит!
- Приглянулась ты ему, должно быть, - заметила Юйлоу. - Он тебя от забот мирских хочет избавить, вот и приглядывается, как бы взять.
- Я бы пошла, только взял бы! - отвечала Сяоюй.
Женщины рассмеялись.
- Болтушка! - проговорила Юэнян. - Над монахами потешиться да над Буддой покощунствовать - это ты умеешь.
Монах поднял голову, на макушке которой возвышались три почитаемых будды, выпрямился и пошел.
- Меня одергиваете, матушка, а видали, как он опять в меня глазищами вперился? - спросила горничная.
Вот стихи, говорящие о доброхотном пожертвовании Юэнян:
Живя вдовою
чтите заповедь.
И головою
тихо за полночь
на горизонте
ища луну,
не опозорьте
звёзд седину.
Пусть не коснутся
вас облака,
Пускай вернутся
в свой балаган.
С ветрами бойки,
резвы они,
и так не стойки,
так не верны.
Так, разговаривая у ворот, женщины заметили тетушку Сюэ. Она подошла к ним с корзинкой искусственных цветов и поклонилась.
- Какими судьбами? - спросила Юэнян. - Пропала, и ни слуху ни духу.
- И сама не знаю, чем занята была, - отвечала Сюэ. - Эти дни у надзирателя господина Чжана Второго с Большой улицы сына женила. Племянницу господина Сюя с северной окраины взял. Мы с тетушкой Вэнь сватали. Вчера, на третий день, такой пир задавали! До того закружилась, что даже к господину столичному воеводе выбраться не пришлось. А его младшая супруга меня звала. Обиделась на меня, наверно.
- Ну, а сейчас далеко ли путь держишь? - поинтересовалась Юэнян.
- По делу к вам, почтеннейшая, - говорила сваха.
- Тогда пройдем в дом, - предложила Юэнян.
Она проводила сваху в свои покои и предложила присаживаться.
- Вы, почтеннейшая сударыня, должно быть, еще не знаете, - начала, выпив чаю, Сюэ. - Ведь ваш сват Чэнь помер. В прошлом году прихватило, и не встал. Сватьюшка ваша сына в столицу вызвала - вашего зятюшку, стало быть, - гроб сюда перевезли и все имущество. С нового года как воротились. Панихиду отслужили и в родовом склепе похоронили. Если бы вы, почтеннейшая, знали, наверное тоже соболезнование выразили и почтили бы память усопшего. Не так ли?
- Если б ты пришла да сказала, - подтвердила Юэнян. - Откуда я могла знать?! До нас и слухи не дошли. Знаю только, что Пань убита. Деверь ее зарезал. Говорили, вместе со старой Ван похоронили. А что потом было, не слыхала.
- Да, как говорится, есть у человека место рождения, найдется и место погребения, - подхватила Сюэ. - Только если б не тот случай, жила бы она в доме. Распустилась, грязь наружу вылила, вот и пришлось дом покинуть. Попади она ко мне, не убил бы деверь. Впрочем, коль появился должник, значит есть и ростовщик. Без зачинщика не бывает драки. Надо младшей госпоже Чуньмэй спасибо сказать. Как дочь над ней сжалилась, слугам наказала гроб купить и предать ее тело земле. А то кому о ней было позаботиться?! Так и лежала бы под открытым небом. А деверя ведь до сих пор не поймали.
- Чуньмэй-то глядите! - вставила стоявшая сбоку Сюээ. - Давно ль ее начальнику гарнизона продали, а уж как вознеслась! Серебром распоряжается и гроб для этой покупает, и хоронит. И хозяин терпит? Кто ж она такая теперь?
- О! Если б вы видели, как ее обожает хозяин! - воскликнула Сюэ. - Так от нее и не отходит. Она у него одно попросит, он ей десять делает. А до чего похорошела, как женой в дом вошла! До чего бойкая, смышленая. Он ей целый западный флигель отвел, горничную купил. Три ночи подряд с ней провел. Сколько ей головных украшений поднес! Наряды на все времена года у портных заказал. На третий день пир устроил, меня одарил ляном серебра и куском атласа. Старшей жене у него лет пятьдесят да слепая она, все время в постах проводит и от хозяйства отошла. Есть у него, правда, еще Сунь Вторая. Она раньше хозяйство вела. Но у нее дочь, с ней занята. Теперь там Чуньмэй полновластная хозяйка. Все ключи от кладовых и чуланов в ее распоряжении. Хозяин, начальник, к каждому слову ее прислушивается. А вы говорите, откуда у нее серебро!
Выслушав сваху, Юэнян и Сюээ умолкли. Гостья посидела еще немного и стала откланиваться.
- Завтра зайди ко мне, ладно? - наказала Юэнян. - Я пока жертвенную снедь, полотна кусок и бумажных денег приготовлю. А ты проводи уж падчерицу, а? Ей надо свекра почтить.
- А вы сами-то не собираетесь?
- Скажи там, плохо, мол, себя чувствует. Я в другой раз навещу.
- Тогда велите младшей госпоже собраться, - сказала Сюэ. - Пусть меня дожидается. Я после обеда зайду.
- А ты куда это спешишь, а? Или опять к столичному воеводе? Небось, не обязательно идти-то.
- Что вы! Сколько обид выслушивать придется. Слуги и так весь порог оббили.
- Зачем же зовут? - поинтересовалась Юэнян.
- Как зачем! Чуньмэй уж должно, на четвертом или пятом месяце, наследника ждет. Хозяин просто сам не свой от радости. Наверно, меня решил отблагодарить.
Сюэ подхватила корзину с цветами и откланялась.
- Ох, уж эти сводни! - воскликнула Сюээ. - Соврут и глазом не моргнут. Только что продали, и уж чуть не на сносях. Небось, у столичного воеводы не одна она. Так уж он ее и выделил. Вот расписала!
- У него Старшая жена и еще одна, дочь растит, - пояснила Юэнян.
- Ну вот! - продолжала Сюээ. - Я и говорю: только сваха может так сказать. Воды на вершок, а волны саженные.
Кто знает, не скажи этого Сунь Сюээ, может, не свалилась бы беда на ее голову.
Да,
С неба пал крючок на нитке, а потом
Накрутился на земле из сплетен ком.
Тому свидетельством стихи:
Недавно имела хозяина,
А ныне душой неприкаянна.
Жизнь суетна, все изменения
Зависят лишь от провидения.
Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
ВДОВЫ ПРИХОДЯТ НА СВЕЖУЮ МОГИЛУ В ДЕНЬ ПОМИНОВЕНИЯ УСОПШИХ
У ЮЭНЯН НЕЧАЯННО ПОПАДАЕТ В МОНАСТЫРЬ ВЕЧНОГО БЛАЖЕНСТВА
В весенней дымке на ветру
парчовые трепещут стяги.
И дни становятся длиннее,
и на душе царит покой.
Кувшин отменного вина
прибавит молодцу отваги;
Красавица его пригубит -
да и расстанется с тоской.
Все ветки ив и тополей
весною вновь зазеленели;
Стоят с расцвете абрикосы,
и жерди подпирают их.
Коли мужчина не достиг
поставленной им в жизни цели,
Так пусть он с песнею веселой
идет в селение хмельных.
Итак, на другой же день У Юэнян припасла все, что полагается: трех жертвенных животных, кушанья, бумажные деньги, завернула кусок полотна и велела падчерице собираться.
Симэнь Старшая облачилась в траур и отбыла в паланкине. Тетушка Сюэ с жертвенными дарами шествовала впереди.
Чэнь Цзинцзи они застали у ворот дома. Тетушка велела носильщикам внести жертвы.
- Это откуда? - спросил ее Цзинцзи.
Сюэ поклонилась.
- А ты будто и не знаешь, зятюшка! - воскликнула она. - От тещи пожаловали. Дочку она прислала твоего покойного батюшку почтить.
- Теща стебанутая?! Так ее, рас так! - Цзинцзи грубо выругался. - Вспомнила прошлогодний снег! На целых полмесяца опоздала. Человек давно в сырой земле лежит, а она с жертвами является.
- Дорогой зятюшка! - заговорила Сюэ. - Теща твоя вдовою живет. Не забудь, она как краб безногий. Ну откуда ей было знать, что гроб сватушки доставили? Если и опоздала, обижаться не нужно.
Пока они вели этот разговор, к воротам приблизился паланкин с Симэнь Старшей.
- А это еще кто? - спросил Цзинцзи.
- Как кто! - не уступала тетушка Сюэ. - Жена твоя пожаловала. Теща плохо себя чувствует. Дочь послала. Ей, во-первых, полагается при муже находиться, а во-вторых - покойного свекра почтить.
- Сейчас же убирайтесь отсюда! - заругался на паланкинщиков Цзинцзи. - Чтобы ноги этой потаскухи тут не было! Добрые люди тысячами умирают, а этой ничего не делается. Зачем мне блудница?!
- Разве так можно говорить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252