Их угощали горничные - Чуньмэй, Юйсяо, Инчунь и Ланьсян. Барышня Шэнь пела под аккомпанемент лютни.
Пинъэр плохо себя чувствовала, и ее пришлось не раз приглашать, прежде чем она явилась к пирующим. Она была так слаба, что, казалось, не удержалась бы на ногах при первом же порыве ветра. Превозмогая недуг, она села рядом с Симэнем. Ей подносили чарки вина, но она пила мало, выглядела печальной и хмурой, что сразу же заметили Симэнь и Юэнян.
- Не печалься, сестрица, - говорила ей Юэнян. - Мы барышню Шэнь сейчас попросим. Она тебе споет.
- Скажи, что ты хочешь послушать, - обратилась к ней Юйлоу.
Пинъэр молчала.
Пир продолжался. Вдруг появился Ван Цзин.
- Батюшка Ин и дядя Чан прибыли, - доложил он.
- Проводи их пока в малую крытую галерею, - распорядился Симэнь. - Я сейчас приду.
- От дяди Чана принесли подарки в коробках, - сказал Ван Цзин.
- Это он, наверное, по случаю приобретения дома, - обращаясь к Юэнян, пояснил Симэнь.
- Надо будет и ему что-нибудь приготовить, - заметила Юэнян. - Нельзя же человека с пустыми руками отпускать. Ступай к ним, а я распоряжусь, чтобы накрыли стол.
- А ты спой что-нибудь получше для матушки Шестой, - обратился перед уходом Симэнь к певице Шэнь.
- Сестрица Ли! - обернулась к Пинъэр и Цзиньлянь, как только вышел Симэнь. - Так какую же песню ты хочешь услышать? Не обижай батюшку. Ведь он пригласил ее специально для тебя. Ну, скажи, наконец!
Уступая просьбам, Пинъэр наконец сказала:
- Спой «Буреют тропинки, алеют дорожки».
- С удовольствием, - сказала Шэнь Вторая. - Я знаю эту песню.
Она взяла цитру, подтянула колки и, настроив струны, запела на мотив «Стан, словно стройный цветок»:
Буреют тропинки,
алеют дорожки,
И пляшут под солнцем
задорные мошки.
Летят на ковер
ароматных полей…
Ах, нету судьбы моей злей!
Меня обмануло
цветение сливы
И иволги в зарослях
посвист счастливый.
Меж пышных цветов
боль сильней и острей…
Приди же и лаской согрей!
На мотив «Песенки Восточного Оу»:
Средь заводи цветов,
Под сенью стройных ив
Рой пьяных мотыльков,
И иволга в томленьи…
Жестокий позабыв,
С возлюбленным разрыв
Лежу, глаза закрыв,
Одна, без сожаленья!
Вдруг где-то стриж вскричит…
И хлынут слез ручьи.
На мотив «В саду царит весна»:
Беседки над рекой и павильоны,
Мне душу надрывает тишина.
Плоды так просятся на пир влюбленных,
Но нет тебя - тоскую я одна!
В унынии перебираю струны.
Страданий чашу - не бокал любви
До дна я осушаю ночью лунной,
И лютня ищет милого в дали.
На мотив «Песенки Восточного Оу»:
Гранат горит огнем
Весенним ясным днем,
И память о былом
Бросает душу в пекло.
Не взять цветка рукой,
Не обрести покой -
Возлюбленный с другой,
А я в тоске поблекла.
Что розы в волоса,
Коль выцвела краса!
На мотив «Деревья-платаны»:
Уж сбросил кудрявую крону
Платан,
И ветер осенний стозвонно
Свистал.
Тоска, как колодец, бездонна,
Темна.
Горюю на ложе бессонна
Одна.
Где ты, повелитель небесный
Сейчас?
В пирах бесшабашных, безвестный
Увяз.
Взметнулся над теремом Млечный
Поток,
И тянется сеть бесконечных
Тревог.
На мотив «Песенки Восточного Оу»:
Опал корицы цвет,
И хризантем уж нет,
Как холоден рассвет
Осенний одинокий…
Сверчок затих в ночи,
Погас огонь свечи,
И жалобой звучит
Призыв гусей далекий.
Как будто плач и стон…
Нутро терзает он.
На мотив «Река омывает песок»:
Вот ветер взыграл,
и повеяло стужей…
Всю ночь до утра
я в тисках темноты!
Унынья пора…
Кто мне слезы осушит?
Свеча, догорай!..
Окон очи пусты.
Рожок пел-страдал:
«Милый мой, ты мне нужен!»
Зов вверю ветрам:
возвратишься ли ты?!
Излечишь от ран?
Будешь ласковым мужем?
Душа так стара!..
Жар глубинный остыл.
На мотив «Песенки Восточного Оу»:
Вздыхаю при луне,
В бездушной в тишине,
Мечтаю хоть во сне
Увидеться я с милым.
Недолог счастья век.
За ширмой кружит снег,
Твой заметает след,
И бубнов звон унылый
Под крышей у окна
Лишает душу сна.
Заключительная ария:
Капли слез моих, словно жемчужины,
На ланитах сверкают, струясь.
Ах, исчез ненаглядный мой, суженный!
Я растоптана в топкую грязь!
Барышня Шэнь умолкла.
- Сестрица Ли, - обратилась к Пинъэр хозяйка, - выпей-ка чарочку сладкого, а?
Пинъэр не могла отказать Юэнян и, отпив глоток, поставила чарку на стол. Она едва сидела, но продолжала крепиться. Немного погодя у нее начался жар, и она удалилась к себе. Однако не будем говорить, как пировали хозяйки.
Расскажем о Симэне. Проследовал он прямо к Зимородковому павильону, где в крытой галерее под соснами любовались хризантемами Ин Боцзюэ и Чан Шицзе. Надобно сказать, что по обеим сторонам галереи стояли два десятка огромных вазонов высотою не меньше семи чи, в которых красовались редкостные хризантемы. Были тут разные сорта! И «длинный красный халат», и «красный халат», и «лиловый халат с золотым поясом», и белые бархатные, и желтые бархатные, и «звездный небосвод», и «опьяневшая фаворитка Ян», и «царский пион», и «лебяжий пух», и «любимец уточек-неразлучниц» и пр.
Гости поклонились подошедшему Симэню. Чан Шицзе кликнул сопровождающих, и те внесли коробки.
- Это что еще? - спросил Симэнь.
- Брат Чан, до глубины души тронутый твоей щедростью, - объяснял Боцзюэ, - не зная, чем отблагодарить тебя, велел жене приготовить крабов и пару жареных уток. И меня пригласил к тебе. Вот мы и пришли.
- И зачем ты, брат, зря тратишься? - обращаясь к Шицзе, говорил Симэнь. - Жена у тебя только поправилась, а ты ей хлопот доставляешь.
- Вот и я то же самое ему говорил! - подхватил Боцзюэ. - А он мне свое: все остальное, мол, брату не в диковинку.
Симэнь велел слугам открыть коробки. В них, помимо пары жаренных в особой печи крупных уток, было четыре десятка готовых к употреблению крабов. Заправленные соевой подливой, перцем, чесноком и имбирем, жаренные в душистом масле, нежные, с аппетитным запахом, они так и просились в рот. Симэнь велел Чуньхуну с Ван Цзином убрать деликатесы и наградить принесших коробки пятьюдесятью медяками. Потом он поблагодарил Чан Шицзе.
Циньтун отдернул занавеску и пригласил гостей в Зимородковый павильон. Боцзюэ продолжал расхваливать хризантемы.
- Где это ты, брат, достал такую красоту? - спросил он Симэня.
- Его сиятельство Лю, смотритель гончарен, подарил мне двадцать горшков.
- Вместе с горшками? - переспросил Боцзюэ.
- Ну да, вместе.
- Что там цветы! - подхватил Боцзюэ. - Горшки - вот это да! Как есть из казенных печей! Двойной закалки. Годы служить будут и воду не пропускают. Материал - высший сорт! Глину сперва через сито просеивают, потом гончары ногами месят - как сучжоуский фарфор - одна выделка. Таких теперь не сыщешь.
Симэнь велел подавать чай.
- А ты, брат, когда думаешь переезжать? - обратился Симэнь к Шицзе.
- Да он на третий день после сделки переехал, - вставил Боцзюэ.
- И прежний хозяин, на счастье, жилье себе уже подыскал. Так что брат в новом доме блаженствует. А вот тут как-то счастливый день выбрал и товаров закупил - лавку открыл. Брат невестки Чан серебро проверяет.
- Так когда же мы ему подарки понесем, а? - спросил Симэнь. - Только всех собирать не стоит. Сэ Цзычуня позовем, вчетвером и отметим. Закуски у меня приготовят. Не будем брата Чана в расходы вводить. Певиц возьмем и справим новоселье.
- Я и сам думал устроить новоселье, - говорил Шицзе, - но тебя, брат, пригласить никак не решался. Помещение уж больно мало. Не по душе, боюсь, придется.
- Какая чепуха! - возразил Симэнь. - Мы тебя не разорим. Я за Се Цзычунем пошлю. С ним и потолкуем. Он крикнул слугу Циньтуна: - Ступай батюшку Се пригласи!
- А из певиц кого звать будем? - поинтересовался Боцзюэ.
- Чжэн Айюэ и Хун Четвертую, - сказал, улыбаясь, Симэнь. - Хун Четвертая под барабан хорошо так, протяжно романсы поет на мотив «Овечки с горного склона».
- Какой же ты, брат, оказывается, хитрый! - упрекал хозяина Боцзюэ. - Их зовешь, а мне ни слова? Но я и так уж догадался. Ну и как она в сравнении с Гуйцзе?
- Пре-крас-на! Неописуема! - воскликнул Симэнь.
- Тогда что ж она, негодница, в день твоего рождения так упрямилась? Слова не вытянешь, - заметил Боцзюэ.
- Погоди, в другой раз я тебя к ней захвачу, - пообещал Симэнь. - Он в двойную шестерку играет. Тогда с ней сразишься.
- Я ей, потаскушке, покажу! Пусть попробует зазнаваться!
- Вот, сукин сын, задира! - заругался Симэнь. - Не смей у меня к ней приставать.
Пока они разговаривали, появился Се Сида и, поклонившись, сел.
- Видишь ли, брат Чан новым домом обзавелся, - обратился к нему хозяин. - Переехал и нам ни гу-гу. Надо будет сложиться, а уж его в расходы не вводить. Кушанья у меня приготовят, а слуги отнесут. Позовем певиц и повеселимся. Как ты смотришь?
- Я всегда готов, - отвечал Се Сида. - Только скажи, по скольку с брата причитается? И кто да кто будет?
- Да вот мы и будем, - отвечал Симэнь, - по два цяня с каждого, думаю, и хватит.
- Всех звать - у него не поместятся, - пояснил Боцзюэ.
Вошел Циньтун.
- Шурин У Старший прибыли, - объявил он.
- Зови сюда, - распорядился хозяин.
Вскоре на веранде появился У Старший и поклонился присутствующим. После особого приветствия Симэня он сел. Слуга подал чай, и все сели за стол.
- У меня к вам есть дело, зятюшка, - обратился вдруг к Симэню шурин и встал. - Не могли бы вы пройти в дальние покои?
Симэнь поспешно пригласил У Старшего в покои Юэнян. Хозяйка тем временем продолжала пировать в крытой галерее.
- Шурин У Старший прибыли, - доложил ей слуга. - С батюшкой беседуют в дальних покоях.
Юэнян поторопилась к себе в покои и, приветствуя брата, велела Сяоюй подавать чай.
У Старший извлек из рукава десять лянов серебра и протянул Юэнян.
- Только вчера получил, наконец, три слитка, - говорил он, - получи, зятюшка, пока эти десять лянов. Остальное в другой раз.
- Ну к чему же так торопиться, шурин? - отвечал Симэнь. - Не беспокойтесь, пожалуйста.
- Я и так боялся, долго задержал, - говорил У.
- Как амбары? - поинтересовался Симэнь. - Строительство завершается?
- Через месяц кончим, - отвечал У.
- С окончанием стройки намечаются награды? - спросил Симэнь.
- Срок пожалования военных чинов подходит, - говорил шурин. - Надеюсь, меня поддержишь, зятюшка, замолвишь слово, когда с главным ревизором свидишься.
- Сделаю, шурин, - заверил его Симэнь. - Все сделаю, что смогу.
- А теперь прошу на веранду, - обратилась Юэнян к брату, когда разговор был окончен.
- Я не прочь, - говорил он. - Я вам не помешаю?
- Нисколько! - отвечал Симэнь. - Тут брат Чан у меня денег недавно одолжил на покупку дома. А теперь переехал и пришел ко мне с подарками. Вот мы и пируем. Так что ты, шурин, пожаловал очень кстати.
Симэнь с шурином вернулись на веранду, а Юэнян наказала поварам готовить кушанья. Циньтун с Ван Цзином накрыли стол на восемь персон и расставили закуски и вино. Симэнь распорядился достать из кладовой жбан хризантемовой настойки, поднесенной надзирателем Ся. Когда открыли жбан, в нем заискрился голубовато-синий напиток. Аромат так и ударял в нос. Настойку смешали в кувшине с холодной водой, чтобы отбить горечь, а потом перелили в кувшин-плетенку и так подали к столу. Крепкая настойка оказалась на вкус куда приятнее виноградного вина. Ван Цзин наполнил маленькую золотую чарку и поднес ее в первую очередь шурину У Старшему, потом Боцзюэ и остальным. Осушая чарки, гости наперебой хвалили напиток.
Немного погодя огромные блюда и чаши с закусками и деликатесами едва умещались на столе. Первым делом все набросились на два больших блюда, на которых красовались обсахаренные пирожки - розочки с фруктовой начинкой. Наконец принесли маринованных крабов и пару жареных уток. Боцзюэ потчевал шурина У. Даже Се Сида не знал, кто так вкусно готовит.
- Это ведь меня брат Чан угостил, - пояснил Симэнь. - Хозяюшка его прислала.
- Я пятьдесят два года на свете прожил, а выходит, впустую, - говорил У Старший. - Никогда такой прелести не пробовал.
- А невестушки-то мои полакомились, да? - вставил Боцзюэ.
- И женам досталось, - успокоил его Симэнь.
- Дали мы невестушке Чан заботы, - приговаривал Боцзюэ. - Мне перед ней прямо неловко как-то. Ну и мастерица!
- Знали бы вы, как моя жена опасалась, - говорил довольный Чан Шицзе. - Не угожу, все твердила. А вы не шутите, господа?
После крабов подали вино.
Симэнь велел Чуньхуну и Шутуну наполнить кубки и спеть южные песни.
- А это не Гуйцзе, случайно, поет? - спросил Боцзюэ, услышав доносившиеся из крытой галереи звуки цитры и женский голос. - Кто еще может так петь?
- А ты прислушайся как следует, - посоветовал Симэнь. Она ли?
- Если не Ли Гуйцзе, так У Иньэр, - проговорил Боцзюэ.
- Будет тебе, Попрошайка, городить! - оборвал его Симэнь. - Что певица, это всем ясно, а вот кто ж именно?
- Может, барышня Юй? - продолжал Боцзюэ.
- Да, барышня, - говорил Симэнь, - только зовут ее Шэнь Вторая. Молоденькая и собой хороша. Слышишь, как поет!
- Хорошо поет, - подтвердил Боцзюэ. - А почему к нам не позовешь? Послушали бы и на нее полюбовались.
- Я ее на праздник к хозяйкам позвал, - объяснил Симэнь. - У тебя, сукин сын, песьи уши, должно быть. Откуда услыхал!
- У меня, брат, глаза всевидящие, а уши всеслышащие, - говорил Боцзюэ. - Пчела за сорок верст жужжит - я слышу.
- Уши у тебя, Попрошайка, видать, разборчивые, - заметил Сида. - Только что тебе приятно, то и слышат.
Оба рассмеялись.
- А ты, брат, все-таки позови ее, ладно? - продолжал Боцзюэ. - Дай хоть взглянуть на нее. Впрочем, я не столько о себе беспокоюсь. Пусть батюшка шурин насладится. Только не упрямься.
Симэнь не устоял и послал Ван Цзина.
- Ступай позови барышню Шэнь, - наказал хозяин. - Пусть, мол, шурину споет.
Немного погодя явилась Шэнь Вторая и, приблизившись к почетному гостю, отвесила земной поклон, а потом села на кушетку.
- Сколько же цветущих весен вы прожили, барышня Шэнь? - обратился к певице Боцзюэ.
- Я родилась в год коровы, - отвечала она. - Мне двадцать один год.
- И много песен вы знаете? - не унимался Боцзюэ.
- Под аккомпанемент лютни и цитры знаю несколько циклов малых романсов, а всего больше сотни.
- Да, немало, - протянул Боцзюэ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252