На кораллах изголовья сражался храбро удалец, под балдахином нежно-голубым вел бой храбрец неустрашимый. Богатырь в ярости метал копье с черной бахромой, воительница пылкая, станом ловко играя, натиск его отражала. Бросок вперед, отход назад. То поединок Лушаня. с фавориткой Великосущной Вот схватились, оружия скрестя. То неотступный Цзюньжуй преследует Инъин. Сошлись единоборцы, как средь Небесной Реки Ткачиха с Волопасом. В вихре закружились, будто чаровницы, манящие в пещеры бессмертных, и Жуань Чжао. Вот и копье пронзило щит. Соединился молодец Цуй со своей Сюэ Красоткой. Грянул удар, занесен меч. Су Крошку встретил Шуан Цзянь. То нежно иволга щебетала - У Цзэтянь на свиданье с Аоцао. То у ласточки перехватило дух - с Люй Чжи увиделся Шэнь Жэнь. Сперва сноровки недоставало в метании копья, и щит едва-едва удары отражал. После разминки повели взаимную атаку, сомкнулись плечом в плечо. Нетерпеливый богатырь копьем нацеливался прямо в сердце. Стремглав воительница храбрая копье устами перехватить спешила. Вот пушка с ядрами уже штурмует подступы к развилке. Удары ловко отражает бесстрашная хозяйка чресел. Вот духу набирается золотой петух, шею задрав горделиво. Вот сук засохший тянется к цветку, его царапает и колет. После долгой схватки глаза застил туман. Одно движенье - и судорогой сводит. Поединок их так расшевелил, никто б разнять не в силах. Уж дышит тяжело хозяйка заросшей власами пещеры. Уж войско грозное томимо жаждою, с ног валится. Копье у латника дало осечку. Он сник, готовый бросить поле битвы, коня утратил и едва-едва влачится по трясине. А та, что тонкой лестью верх взяла, теперь глупышкой притворилась, глядит на отступившего противника, который все ниже погружается в пучину. Кольчуга порвана и смята, как бурею цветы. Слетела парчовая шляпка, словно ураганом сбитый лист. У полководца Серного кольца поломаны доспехи, сбит шишак. но генерал Серебряной подпруги еще упорно держит свой рубеж.
Да,
Густые облака
у девяти небес нашли покой.
Разбитые войска,
слепившись в ком, смешалися с землей.
Надобно сказать, что Ван Шестая была женщиной с причудами. Ей, например, доставляло удовольствие принимать гостей только с заднего двора. И сколько ее ни упрашивали, она от этой своей затеи никак не отступала. Даже ее мужу, Хань Даого, приходилось срывать цветы на заднем дворике. Лишь разок-другой в месяц она позволяла ему войти к ней прямо с улицы. Другая ее причуда - игра на свирели, которой она отдавалась самозабвено. Без игры на свирели никакие услады не приносили ей удовлетворения. Эти-то причуды и пришлись особенно по душе Симэню.
В тот день они забавлялись до первой ночной стражи.
- Завтра приходите пораньше, батюшка, - говорила Ван, когда Симэнь стал собираться домой. - А я уж постараюсь, ублажу вас на славу.
Симэнь был очень доволен. На другой же день он заглянул в лавку на Львиной и передал старухе Фэн четыре ляна на покупку служанки, которую назвали Цзиньэр. Постоянно думая о своей новой зазнобе, Симэнь через два дня отбыл к ней верхом на коне, сопровождаемый Цитуном и Дайанем. У ворот он велел Цитуну отвести коня на Львиную.
Узнав о визите Симэня, старуха Фэн тотчас же купила жбан вина и бросилась к Ван накрывать стол. Она из кожи вон лезла, чтобы угодить Симэню.
В каждый свой приход Симэнь давал Ван Шестой по ляну-другому на расходы. Он появлялся у нее утром и прощался, когда отбивали первую ночную стражу. И никто в его доме понятия не имел об этой связи. Старая Фэн целыми днями хлопотала у Ван Шестой. Некогда ей было заглянуть в господский дом. Ли Пинъэр раза три посылал за ней слугу, да все напрасно - либо ссылалась на дела, либо оставляла дом на замке. И вот однажды Хуатун повстречал старуху и привел ее к Пинъэр.
- Что это значит, мамаша? - допрашивала ее Пинъэр. - Исчезла, и ни слуху ни духу. Слуг посылала - тебя нет. Почему не приходишь? Смотрите, какая занятая особа! Белье бросила, пеленки. Много ли служанки настирают? Все тебя ждем.
- Легко вам говорить, сударыня, - отвечала Фэн, - а я как писарь за дезертиром гонялась. Забот вот сколько - по самое горло. То ты соляной купец, то в дуду игрец. Снуешь, как белка в колесе.
- Да у тебя, видно, забот больше, чем у самого отца настоятеля. Когда ни позови, тебе некогда. Все деньги зарабатываешь? Где ж ты, интересно, пропадаешь?
- У кувшина и ушки отвалились, и горлышко отбилось. Какие там деньги?! Знаю, сердишься. Я и так уж думала: вот вырвусь, да никак… И сама, право, в толк не возьму, что день-деньской и делала. В прошлый раз матушка хозяйка серебро дала, просила найти за городом подушку для молитвенных бдений, а у меня из головы вон. Когда вспомнила, торговца уж и след простыл. Ну как же я к ней покажусь, а?
- Что ж, так и скажешь: нет, мол, тебе коврика? Как же ты ей в глаза-то посмотришь? Ведь она тебе деньги дала. Вместо того чтоб купить, будешь прикидываться да ловчить, да?
- На нет и суда нет, - отвечала старуха. - Верну деньги, и дело с концом. Я вон вчера чуть с осла не упала.
- Смотри, в другой раз упадешь, не встанешь, - заметила Пинъэр.
Фэн направилась в дальние покои, но по дороге зашла на кухню узнать новости.
- А, матушка Фэн! - встретили ее сидевшие рядом Юйсяо и жена Лайсина. - Где ж это ты, драгоценная, пропадаешь? Матушка Шестая тебя съесть готова. Исчезла, говорит, ни слуху ни духу.
Старуха подошла к ним поближе, отвесила два поклона и сказала:
- Только что от матушки. Досталось порядком.
- Матушка о коврике спрашивала, - сказала Юйсяо.
- Была за городом. Торговец распродал и домой отчалил, а воротится в третьей луне будущего года. Вот серебро принесла. Возьми, барышня, верни хозяйке.
- Вот странная бабка! - засмеялась Юйсяо. - Там батюшка серебро отвешивает, вот он уйдет, сама зайдешь к матушке и отдашь, а пока присаживайся. Вот что хочу спросить: давно дочь Ханя отбыла, а? Как приказчик Хань вернется, тебе, небось, серебра подвалит. Он тебя еще не отблагодарил?
- Уж подвалит или нет - его воля, - отвечала старая Фэн. - Только восемь дней с отъезда прошло. Будет разве что к концу месяца.
Симэнь вынес серебро и вручил его Бэнь Дичуаню на покупку именья. Когда они ушли, старуха очутилась в покоях Юэнян. Однако и встретившись с хозяйкой, она не спешила возвращать серебро.
- Были, матушка, коврики, да очень уж грубые, - говорила она.
- Потом и те распродал и уехал. В следующем году обещал хорошие привезти.
- Ну ладно! - отвечала ей доверчивая Юэнян. - Серебро у себя оставь, а привезет - купишь парочку.
Она угостила старуху чаем с печеньем, и та вернулась к Пинъэр.
- Ругалась, небось, Старшая? - спросила ее Пинъэр.
- Я так ее заговорила, что она довольна осталась, чаем напоила, печенья дала.
- Это она в гостях у Цяо была, - пояснила Пинъэр. - Оттуда и печенье. От языка твоего, мамаша, и комары средь лета погибнут. Так ты постираешь белье?
- Приготовь, замочи, а завтра я пораньше приду, - отвечала старуха. - Нынче мне надо к своему давнему благодетелю поспеть.
- И всегда у тебя найдется отговорка. Попробуй, не приди завтра, я с тобой по-другому поговорю.
Старуха рассмеялась и ушла. Пинъэр хотела было ее угостить, но она отказалась.
- Сыта я, не буду, - на ходу сказала она.
Обеспокоенная тем, как бы не прозевать свидание Симэня с Ван Шестой, она ускорила шаг.
Да,
Старухи-сводни - маленькие ведьмы -
Губами сальными разносят сплетни.
С утра до ночи в хлопотах, в дороге.
И как у них не отсыхают ноги!
Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
СИМЭНЬ ЦИН ПРИКАЗЫВАЕТ ИЗБИТЬ ХАНЯ ШУЛЕРА
ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ СНЕЖНОЙ НОЧЬЮ ПЕРЕБИРАЕТ СТРУНЫ ЦИТРЫ
Сытый нежностями, лаской
чаровниц прекрасноликих,
Жадно к винному кувшину
лунной ночью припадаешь.
Но еще одна красотка
подарит тебя улыбкой,
Поведет густою бровью;
тучи-волосы распустит,
Гибким, словно ива, станом
поманит тебя к блаженству -
И, как шмель завороженный,
ты к цветку опять стремишься.
Нет, в любви мужчин и женщин
мы оценим постоянство.
Что до нежностей продажных -
право, ими не прельщайся.
Так вот, подошла старая Фэн к калитке у передней залы и видит Дайаня с чайным подносом в руках. Заметил ее слуга и, дав знак, сказал:
- Туда ступай, мамаша. А мы придем, как батюшка дядю Ина проводит. Цитун уже вино понес.
Старуха прибавила шагу.
Надобно сказать, что Ин Боцзюэ вел разговор насчет подрядчиков Ли Чжи и Хуана Четвертого, которые добились подряда на годовые поставки двору тридцати тысяч цзиней благовонных палочек и воска на сумму в девять тысяч лянов серебром.
- Большие барыши возьмешь, - говорил Ин Боцзюэ. - При заключении контракта им в Дунпине платить придется. Вот я и пришел потолковать. Может, войдешь в пай?
- Да как же я могу вступать в пай с этими подрядчиками?! - воскликнул удивленный Симэнь. - Они ж мошенники и казнокрады, а я в управе на страже казны поставлен. И вдруг с ними якшаться?
- Ну, если ты, брат, отказываешься, придется кого другого в пайщики подыскать, - убеждал Ин Боцзюэ. - А то ссудил бы две тысчонки лянов. Пять процентов в месяц тоже не помеха. А они вернут. Ну как, брат, согласен? Тогда скажу, они завтра же придут.
- Ну, раз ты ручаешься, ладно уж, выкрою как-нибудь тысчонку, - согласился Симэнь. - Я ведь поместье перестраиваю. Большей суммой не располагаю.
Когда Симэнь развязал, наконец, язык, Ин Боцзюэ продолжал:
- Если совсем нет серебра, может, пятьсот лянов товарами отпустишь? Полторы и выйдет. Они медяка не возьмут, не беспокойся.
- Пусть только обманут - я на них управу найду! - пригрозил Симэнь. - И предупреждаю тебя, брат: денег дам, пусть барышничают, только чтоб моим именем не прикрывались. А дойдут до меня такие слухи, в тюрьме сгною.
- Что ты, брат! Какие могут быть разговоры! - заверил его Ин Боцзюэ. - Говорят, управляющий от своих прав не отказывается. Если твой авторитет на пользу дела пойдет, это одно, ну, а во вред - как тогда быть? Успокойся, брат! Что случится, я буду в ответе. Стало быть, договорились? Ну, завтра их пришлю.
- Нет, завтра у меня дела, - ответил Симэнь. - Пусть лучше послезавтра приходят.
Ин Боцзюэ ушел.
Симэнь велел Дайаню седлать коня, а сам закрыл глаза пылезащитной повязкой.
- Цитун ушел? - спросил он.
- Вернулся, - отвечал Дайань. - Он уж успел за хлыстом сбегать.
Симэнь сел на коня и направился в Кожевенный переулок.
Между тем брат Хань Даого, Хань Второй, по кличке Шулер, проигрался, все с себя спустил и, как на грех, отправился к Ван Шестой с намерением выпить.
- Невестушка, - обратился он к Ван, извлекая из рукава связку колбасок, - раз уж брата нет, не распить ли нам тобой кувшинчик?
Ван было не до деверя. Она ждала Симэня, и старая Фэн уж хлопотала у нее на кухне.
- Не буду я пить, - отказалась она. - Если хочешь, ступай и пей. Тебе никто не мешает. И зачем ты ходишь, когда брат в отъезде? Мало тебе той истории?
Шулер вытаращил глаза, но уходить не собирался.
- А это у тебя откуда, невестушка? - спросил он, заметив под столом кувшин с белой головкой, опоясанный красной наклейкой. - А ну-ка, подогрей. Не одной же тебе наслаждаться!
- Не трогай! - крикнула Ван. - Это от батюшки прислали. Воротится муж, тогда и разопьем.
- Чего его ждать? - не унимался деверь. - Будь оно от самого государя императора, все равно пропущу чарочку.
Он принялся было отбивать сургуч, но тут к нему подбежала Ван, выхватила кувшин и унесла в комнату. А Хань растянулся на полу и никак не мог встать на ноги.
- Потаскуха проклятая! - охваченный гневом, заругался он. - Я тебя по-хорошему навестить зашел. Закуски принес. Одна, думаю, невестка, скучает. Выпьем по чарочке. А ты вон как встречаешь? Повалила и хоть бы хны. Богатого хахаля завела, я не нужен стал, от меня отделаться хочешь? На, ругай, поноси, бей, потаскуха, стертый медяк! Но смотри, лучше мне на глаза не попадайся: занесу кинжал белый, а выдерну - красный станет.
От угрозы Ван Шестая так и вспыхнула. Багровый румянец разлился по всему ее лицу. Она схватила валек и давай им бить деверя, приговаривая:
- Ах ты, негодяй! Чтоб тебе с голоду подохнуть! Нализался и к невестке бушевать? Пощады не жди!
- Потаскуха! - бормотал обозленный Хань, унося ноги от невестки.
Тут-то, у ворот, его и заметил подъехавший верхом Симэнь.
- Кто это? - спросил он.
- Известно кто! - отвечала Ван. - Деверек мой. Знает, что мужа нет, проигрался и пьяный меня позорить приходил. Бывало, ему от мужа доставалось.
Хань Шулер улетучился, как дым.
- Ах, попрошайка! Чтоб ему ни дна ни покрышки! - бранился Симэнь. - Погоди, его у меня в управе научат почтительному обращению.
- Он вам, батюшка, только настроение испортил, - сокрушалась Ван.
- Ты ничего не понимаешь, таким поблажек давать нельзя.
- Вы правы, батюшка. Говорят, добрых обманывают, а милосердных губят.
Она провела гостя в приемную и предложила присаживаться. Симэнь велел Цитуну отвести коня и позвал Дайаня:
- Встань у ворот. А как появится этот стервец, хватай и запирай. Завтра в управу отведем.
- Да он как только вас увидел, его и след простыл, - отвечал слуга.
Симэнь сел. Ван отвесила ему поклон и велела Цзиньэр подать чай.
Служанка вынесла чай с орехами и подала Симэню. Ван велела ей поклониться гостю.
- Да, ничего, хорошая девушка, - заметил Симэнь. - Она тебе вполне подойдет. А где мамаша Фэн? Почему ж не она подает?
- Я ее попросила на кухне распорядиться, - отвечала Ван.
- А вино, которое тебе принес слуга, мне один придворный прислал, - объяснял Симэнь. - Настояно на бамбуке с целебными травами. Крепкая штука! А то я смотрю, здешнее вино тебе не по душе, вот кувшин сюда и отправил.
- Премного вам благодарна, батюшка, - с поклоном отвечала Ван. - Вот именно - не по душе! Да только мириться приходится, когда в таком захолустном переулке живешь. Тут и лавки-то приличной нет, не то что вина. За хорошими винами на Большую улицу идти надо.
- Погоди, приедет муж, поговорим, - успокаивал ее Симэнь. - Может, раскошелюсь, куплю дом на Львиной, туда и переберетесь. И ему до лавки рукой подать, и вся торговля под боком. Во всех отношениях удобно.
- Вот хорошо было бы! - поддержала его Ван. - А то мне и вас прямо жаль становится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252