На них он купил кувшин цзиньхуаского вина, пару пареных уток и пару кур. Цянь ушел на свежую рыбу и окорок, два цяня - на печенье и пирожки с фруктовой начинкой и цянь - на сладкий слоеный пирог. Покупки он отнес к Лайсину и попросил его жену, Хуэйсю, приготовить как полагается. Цзиньлянь в тот день не оказалось дома. Она с утра отправилась в паланкине за город на день рождения матушки Пань. Шутун велел Хуатуну положить кушанья в квадратную коробку и отнести к Ли Пинъэр, а потом и сам пошел к ней с кувшином вина.
- От кого это? - спросила Пинъэр.
- От брата Шутуна, - отвечал Хуатун. - В знак его сыновнего к вам почтения, матушка.
- Вот арестант! - засмеялась Пинъэр. - С чего ж такое почтение?
Через некоторое время явился и Шутун. Пинъэр сидела на позолоченной кровати. На изваянной из нефрита белоснежной руке ее сверкали золотые браслеты. Она держала выточенную из черепашьего панциря кошечку, играя ею с ребенком.
- Кому это ты принес кушанья, арестант? - спросила она.
Шутун улыбался и молчал.
- Молчишь? Чего ж смеешься? - допытывалась Пинъэр.
- Кого мне почитать, как не вас, матушка! - проговорил слуга.
- Ни с того ни с сего - такие знаки внимания? - недоумевала Пинъэр. - И дотрагиваться не буду, пока не объяснишь. Говорят, благородный не коснется пищи от неизвестного.
Шутун открыл кувшин, расставил на маленьком столике закуски и попросил Инчунь подогреть вино. Наполнив чарку, он обеими руками поднес ее Пинъэр и опустился на колени.
- Выпейте, матушка, и я все вам объясню, - упрашивал Шутун.
- Нет, ты объясни, потом я выпью, - настаивала Пинъэр. - А нет - так стой хоть весь век. Встань и скажи, в чем дело.
И Шутун рассказал ей, как Ин Боцзюэ просил похлопотать за юнцов.
- Он хлопотал за Хань Даого, - объяснял Шутун, - и ему неудобно теперь за юнцов заступаться. Вот он меня и просил обратиться к вам, матушка. А батюшка спросит, не говорите, что я вам сказал. От деверя Хуа Старшего, мол, посыльный приходил. А я пойду в кабинет, напишу просьбу, а как вернется батюшка, ему и вручу. Вот, мол, матушка просила передать. А вас, матушка, я тоже попрошу замолвить словцо. Их и так вчера по приказу батюшки избили. Батюшка собирается судить их со всей строгостью. Если б удалось их освободить, это было бы с вашей стороны, матушка, великим благодеянием.
- Вот оно что! - сказала, улыбаясь, Пинъэр. - Ну, это пустяки! Обожди, я с батюшкой поговорю, и все уладится. И для чего ты только так старался? Ах, негодник! С них, наверно, вытянул?
- Не скрою, матушка, они мне пять лянов дали.
- Ах ты, ловкач! Тоже умеешь, оказывается, деньги зарабатывать, - заметила Пинъэр.
Она не захотела пить из маленьких чашек и велела Инчунь подать две больших серебряных чары в форме сплетенных цветов. Она выпила две чарки, а потом налила и Шутуну.
- Я не буду, - ответил слуга. - Зардеешься, еще батюшка заметит.
- Не бойся, я ж тебя угощаю, - сказала Пинъэр.
Шутун отвесил земной поклон и залпом осушил чарку. Пинъэр наложила целое блюдо всяких кушаний и поставила его перед слугой. С ней за компанию он выпил еще две чарки и, опасаясь, как бы не раскраснелось лицо, ушел. В лавке оставалась половина сладостей и кушанья. Шутун расставил их на буфете, достал кувшин вина и пригласил приказчика Фу, Бэнь Дичуаня, Чэнь Цзинцзи, Лайсина и Дайаня. Они, как вихрь, налетели, и скоро на буфете было пусто, хоть шаром покати. Только Пинъаня забыли позвать, и тот сидел у ворот, насупленный и злой.
После обеда от загородного друга возвратился домой Симэнь. Пинъань ничего ему не сказал, а Шутун, заслышав хозяина, кое-как собрал посуду и бросился в кабинет, чтобы помочь хозяину раздеться.
- Кто-нибудь был? - спросил Симэнь.
- Никого не было.
Симэнь разделся, снял шапку и, оставшись в головной повязке, проследовал в кабинет. Шутун подал ему чаю. Он отхлебнул глоток и отставил чай.
- Где ж это тебя угостили? - спросил он румяного Шутуна.
Тот пошел к письменному столу и, вынув из-под тушечницы бумагу, протянул ее Симэню.
- Вот матушка Шестая письмо мне передала, - сказал он. - Говорит, дядя Хуа Старший прислал, насчет тех молокососов. Матушка велела вам передать и поднесла мне чарку вина.
Симэнь распечатал письмо. В нем говорилось: «Чэ Дань и остальные преступники уповают на Вашу милость…». Симэнь пробежал письмо глазами и протянул Шутуну.
- Убери в ящик! - приказал он. - Вели посыльному, чтобы завтра подал мне в управе.
Шутун спрятал письмо и встал рядом с хозяином. На лице у него играл румянец, алели ароматные уста, сквозь которые проглядывали ровные белоснежные зубы. Симэнь не мог сдержаться и заключил его в объятья. Их уста сомкнулись в горячем поцелуе. Из уст Шутуна пахло душистым чаем и корицей, весь он благоухал ароматами. Симэнь расстегнул ему халат, снял штаны и обнял пониже талии.
- Поменьше пей! - наказывал он. - Как бы не поблекла твоя красота.
- Я больше не буду, батюшка, - прошептал Шутун.
Только они приступили к делу, как у ворот послышался шум. Прискакал всадник, одетый в синее платье слуги. Спешившись, он поклонился привратнику и спросил:
- Здесь проживает его превосходительство господин надзиратель Симэнь?
Пинъань был не в духе. Обиженный на Шутуна, он отвернулся и молчал. Прибывший ждал ответа.
- Я посыльный от столичного воеводы его превосходительства господина Чжоу, - пояснил он. - Велено передать пакет господину Симэню. Завтра состоятся проводы начальника крепости Синьпин его превосходительства господина Сюя. Угощение будет в монастыре Вечного блаженства. Участвуют инспектор пехоты и конницы Цзин, надзиратель Ся и господин Чжан из крепости, каждый вносит по ляну. С остальных деньги собраны. Прошу тебя, брат, доложи хозяину. Я жду ответ.
Пинъань взял, наконец, пакет и удалился. Узнав, что хозяин в кабинете в саду, Пинъань отправился туда. Только он миновал сосновую аллею, видит - под окном на веранде сидит Хуатун и подает ему знак рукой. Пинъань сразу смекнул, в чем дело, и, подойдя к окну, стал прислушиваться. Из комнаты доносились вздохи, скрипнула половица.
- Выпрямись немного, сынок, - говорил Симэнь. - Вот так, и не двигайся.
Потом в комнате стихло. Через некоторое время вышел Шутун полить Симэню на руки. Заметив под окном Пинъаня с Хуатуном, он весь вспыхнул и исчез в кабинете. Пинъань с пакетом направился вслед за ним. Симэнь взял кисть и расписался.
- Обратись к матушке Второй, - наказал он. - Пусть выдаст лян серебром. Вели зятю запечатать и передай посыльному.
Пинъань ушел. Шутун вынес воды, и Симэнь стал мыть руки, а потом пошел к Пинъэр.
- Вина не хочешь? - спросил он Пинъэр. - А то велю служанке подогреть.
Симэнь увидел под столом кувшин цзиньхуаского вина.
- А это откуда? - спросил он.
Пинъэр неудобно было говорить о Шутуне.
- Мне как-то захотелось, - сказала она, - я и послала слугу купить. Вот открыли, выпили несколько чарок, а остальное стоит.
- Ну, зачем так?! - досадовал Симэнь. - В передних покоях вон сколько вина стоит, а ты серебро тратишь. Я ж на днях у южанина Дина взял в долг целых сорок жбанов хэцинского вина. Вон, в западном флигеле стоит. Захочешь, вели слуге, он тебе принесет.
У Пинъэр после угощения остались нетронутыми жареная утка, курица и свежая рыба. Она велела Инчунь накрыть стол, подрезать на блюдо копченого мяса и села за компанию с Симэнем. Он даже не спросил, откуда взялись деликатесы, потому что они были обычны в доме. Яства подавали не только гостям, они же входили в повседневное питание.
- Мне Шутун письмо показывал, - вдруг вспомнил Симэнь. - Это ты ему передала?
- Да, мне от деверя Хуа вручили, - отвечала Пинъэр. - Просили юнцов помиловать.
- Шурин У тоже просил, - заметил Симэнь. - Если б не их просьбы, я бы засудил этих лоботрясов. А так, всыплю им завтра как следует, и пусть идут на все четыре стороны.
- Но зачем же бить? - возразила Пинъэр. - Чтоб от боли корчились, да? Смотреть тяжко!
- Управа есть управа, - молвил Симэнь. - Мне не до их страданий. Тут и особам понежнее да поблагороднее достается. Разбирали мы вчера дело. Жил у нас в уезде советник Чэнь. После его смерти жена, урожденная Чжан, до сих порой вдовой живет. У нее дочь-барышня. Так вот, шестнадцатого в первой луне дочь у ворот стояла, потешными огнями любовалась, а пускал их Жуань Третий - сосед напротив, молодой парень. Приглянулась ему красивая соседка, сердце забилось. И давай он перед ее домом играть да песни распевать, барышню совращать. Услыхала она, и одолела ее похоть. Подзывает служанку и велит парня незаметно в дом провести. Только поцеловаться и успели, а потом им свидеться так и не удалось. И вот с тоски слег парень в постель и пролежал целых пять месяцев. Родители денег не жалели - каких только врачей не звали. А он того и гляди отойдет, ноги протянет. Нашелся тогда друг его, Чжоу Второй, мысль подал: барышня, мол, с матерью каждый год в праздник Летнего солнцестояния, отправляются заказывать молебен в монастырь Дицзана где настоятельницей мать Сюэ. Ты, говорит, дай настоятельнице десять лянов, и пусть она тебя в своей келье спрячет. С барышней и увидишься. Весь недуг как рукой снимет. Обрадовался Жуань Третий и последовал его совету. Мать Сюэ серебро приняла. И вот, во время полуденного отдыха, встретился Жуань с барышней. Он и от недуга-то еще в себя прийти не успел, перетомился малый, а тут сразу сбылось его желание, ну, от избытка чувств и дух испустил прямо у нее в объятьях. Перепугалась тогда мать барышни, забрала ее поскорее домой. А родители парня так дело не оставили - жалобу в управу подали. И настоятельницу Сюэ, и мать с дочерью обвинили. Чэни - люди состоятельные, потому Ся Лунси и решил всю вину на барышню свалить, но я с ним не согласился. Верно, говорю, она в преступную связь вступила, а Жуань? Ведь сколько ему пришлось томиться да страдать? В постели пролежал. А тут сразу вдруг свидание. Кто ж, говорю, такое вынесет? А вот настоятельница Сюэ, действительно, виновна, потому что вместо отправления служб занималась сводничеством, любовникам приют за взятки давала. Она-то, говорю, и стала причиной гибели человека. Однако, учитывая ходатайство, наказали ее, можно сказать, не слишком строго - раздели, всыпали двадцать палок и постановили лишить монашеского сана. Чжан же, говорю, виновна в том, что дочь-барышню с собой в монастырь брала, чем нарушала моральные устои. Матери и дочери пальцы тисками зажимали и тоже по двадцати палочных ударов дали, а после снятия показаний их обеих освободили. Не заступись я, им бы Дунпина не миновать, а в областной управе барышня, вне всякого сомнений, с жизнью бы распрощалась.
- Ты сделал доброе дело, не отрицаю, - проговорила Пинъэр. - Но даже и карая, следовало бы проявлять хоть какое-то снисхождение. Твори добро ради ребенка, вот о ком я только и беспокоюсь.
- Что ты хочешь этим сказать? - спросил Симэнь.
- А то, что истязал ты эту барышню, - сказала Пинъэр. - Как только ее нежные пальчики вынесли этакие пытки?! Ведь больно, небось, было?
- Не только больно, от тисков по пальцам кровь ручьем течет.
- Ну вот! Ты уж брось этими ужасными тисками людей пытать, - упрашивала Пинъэр. - Будь помягче, поснисходительнее! Жестокость к добру не приведет.
- На службе нет места жалости! - отвечал Симэнь.
Пока они сидели за столом, в комнату, отдернув занавеску, вошла Чуньмэй.
- Вам и заботы мало! - сказала она, заметив Симэня, который, закинув ногу на ногу, сидел рядом с Пинъэр и потягивал вино. - Время позднее, а вы и не догадались послать слуг за моей матушкой. Человек далеко за городом, а вам хоть бы что!
Прическа у нее сбилась, пучок развалился.
- Ишь ты, болтушка! - засмеялся, глядя на нее, Симэнь. - Сладко тебе, видно, спалось, а?
- Гляди, у тебя сетка головная съехала. Поправь! - заметила Пинъэр. - У нас цзиньхуаское вино, очень приятное. Выпей чарочку!
- Выпей! - поддержал Симэнь. - А слуг за твоей матушкой я сейчас пошлю. Чуньмэй оперлась рукой о стол и поправила туфельку.
- Я только встала, - сказала она. - Не хочу я ничего. Мне что-то не по себе.
- Да выпей же, болтушка, попробуй, какое вино! - настаивал Симэнь.
- Ведь матушки твоей сейчас нет дома, что ж ты боишься чарку выпить? - говорила Пинъэр.
- Пейте, матушка, если хотите, - отвечала Чуньмэй, - а я не хочу, и моя матушка тут не при чем. Когда у меня нет желания, меня никто не заставит, даже моя матушка.
- Не желаешь вина, выпей чаю! - предложил Симэнь. - Я велю Инчунь послать слугу за твоей матушкой.
Симэнь протянул ей свою чашку ароматного чаю, заваренного с корицей, кунжутом и ростками бамбука. Чуньмэй с полным безразличием взяла ее, отпила глоток и отставила.
- Я попросила Пинъаня встретить матушку, - сказала она. - Он посолиднее других.
Симэнь подошел к окну и окликнул Пинъаня.
- Я вас слушаю, батюшка, - крикнул привратник.
- Кто у ворот будет стоять? - спросил хозяин.
- Шутуна попросил поглядеть.
- Тогда бери фонарь и поторапливайся!
Пинъань взял фонарь и удалился. На полдороге ему повстречался Дайань, который сопровождал двигавшийся с южной стороны паланкин. Его несли двое носильщиков. Одного звали Чжан Чуань, другого - Вэй Цун.
- Иду матушку встретить, - сказал Пинъань, поравнявшись с носилками, и взялся за оглобли.
- Пинъань! - позвала его Цзиньлянь. - Батюшка дома и кто тебя послал? Батюшка?
- Да, батюшка, а еще больше сестрица Чуньмэй, - ответил Пинъань.
- Батюшка, наверно, еще в управе, да?
- В управе… - протянул Пинъань. - Да он с обеда дома, у матушки Шестой вино попивает. Если б не сестрица настояла… Смотрю, один Лайань вас сопровождает, а дорога плохая, допоздна, себе думаю, не вернутся. Надо кому покрепче встретить. Ну и попросил Шутуна у ворот подежурить, а сам за вами.
- Где ж сейчас батюшка? - поинтересовалась Цзиньлянь.
- До сих пор у матушки Шестой угощается. Сестрица упросила, он меня и отпустил.
Цзиньлянь сразу умолкла.
- Насильник проклятый! - заругалась она, немного придя в себя. - Ему можно с потаскухой в постели нежиться, сколько душе его угодно, а меня бросил на произвол судьбы. Что ж я, не живой человек, что ли? А эта далекие планы строит, все на своего выблядка надеется. Гляди, на ту ли лошадку ставишь? Вон Чжан Чуань.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252