Прическа ее напоминала окутанную туманною дымкой черную тучу. Напудренные ланиты нежно розовели. Она казалась хрупким изваянием, благоуханным, как цветок. На ней были белая шелковая накидка, зеленая парчовая безрукавка и широкая в крапинку юбка, из-под которой выглядывали малюсенькие лотосовые лепестки-ножки. Ее тонкие брови походили на серпик едва родившегося молодого месяца, так изящно они были изогнуты. Это была спустившаяся в мир смертных фея с вершин Лофу, оказавшаяся среди людей богиня с Уских гор.
Айюэ с улыбкой приблизилась к Симэню и поклонилась.
- В тот раз я так поздно вернулась, - проговорила она. - Гости задержались, потом матушка Старшая угощала. Никак не хотела отпускать. Только в третью ночную стражу до дому добралась.
- Ишь ты говорунья какая! А вы с Ли Гуйцзе здорово тогда Попрошайку Ина в оборот взяли! Под орех разделали.
- А он, урод, чего из себя строит?! - оправдывалась певица. - Еще на пиру с поганым языком вылезает. Думал нас унизить? Рябой Чжу в тот раз тоже лишнего хватил. Подговаривался меня провожать. Что, говорю, у батюшки фонаря, что ли, не найдется? Куда напрашивается! Лучше, говорю, вон в помойную яму садись, а то оттуда вони что-то не слышно.
- А Хун Четвертая говорила, будто Рябой Вана Третьего подговорил пригласить Жун Цзяоэр с Большой улицы.
- Да, у Жун Цзяоэр переночевал ночку, «воскурил благовонную свечу» и тю-тю - к Цинь Юйчжи вернулся. - Айюэ помолчала немного и продолжала: - Вам не холодно, батюшка? Пройдем в спальню.
Симэнь проследовал в спальню, где снял соболью шубу и подсел рядом с Айюэ к горящей жаровне. Расстилавшийся по спальне аромат так и бил в нос.
Вошла служанка и принялась собирать на стол. Появились четыре блюда тонко приготовленных закусок и три блюдца с имбирем. Немного погодя она внесла три чашки пирожков, начиненных мясом с молодой капустой и душистым луком, и с вершок величиною пельмени.
За компанию с Симэнем сели обе сестры. Перед каждой стояло блюдце с едой. Айюэ хотела было подложить гостю из своего блюдца, но он остановил ее.
- Нет, нет, мне хватит, - говорил он. - Я только что из шелковой лавки. С шурином закусили немного. Тебя повидать захотелось, вот и надумал заехать, а тут снег пошел, пришлось слугу за шубой посылать.
- Вы, батюшка, вчера обещали, я целый день прождала, - говорила Айюэ. - Не думала, что вы нынче пожалуете.
- Не мог я вчера, - пояснял Симэнь, - Гостей принимал.
- Я вас вот о чем хотела попросить, батюшка, - начала Айюэ. - Не могли бы вы купить мне соболью шкурку, а? Мне горжетку хочется сделать.
- Почему ж не могу? - отозвался Симэнь. - У меня приказчик только что привез из Ляодуна десяток отличных собольих шкурок. У матушек тоже нет горжеток. Буду им заказывать, тогда и тебе сделаю.
- Вы одну Айюэ признаете, а мне не поднесете? - спросила Айсян.
- Обеим подарю.
Сестры тотчас же поднялись с места и поклонами благодарили гостя.
- Только Гуйцзе с Иньэр чтоб ни слова! - наказал Симэнь.
- Ясное дело, - сказала Айюэ. - А Ли Гуйцзе, как узнала, что вы Иньэр звали, интересовалась, когда я домой воротилась. Я скрывать не стала. Батюшка, говорю, господина Чжоу приглашал, и мы вчетвером целый день пели. А тебя, говорю, батюшка оттого звать не решился, что среди гостей был и Ван Третий. Нынче же родных и друзей приглашает, потому и тебя позвал. Она ни слова мне в ответ.
- Ты ей верно объяснила, - заметил Симэнь. - Я ведь и Ли Мина не звал. Дядя Ин меня упросил. А когда день рождения матушки Третьей справляли, Гуйцзе с подарками пришла, прощения у меня просила. Не заступись за нее матушки, я бы с ней не стал мириться. И все-таки я оставил Иньэр одну. Это чтобы знала.
- Матушка Третья рождение справляла? - спросила удивленная певица. - А я и не знала. Ничего не послала.
- Вот погоди, батюшка Юнь будет пир устраивать, тогда с Иньэр приходите.
- Обязательно придем, только скажите, - отозвалась Айюэ.
Немного погодя служанка убрала со стола. Айюэ достала полированную деревянную шкатулку и высыпала из нее тридцать две фишки слоновой кости. Симэнь и Айюэ расположились на разостланном на кане ковре. За их игрою наблюдала подсевшая сбоку Айсян.
А на дворе носимые ветром кружились, словно в пляске, грушевые лепестки-снежинки и опускались стаями на землю.
Только взгляните:
Во мгле порхая, на коньке резном заблудшие покой, наконец, обретали. Мгновение ока - и опять запорошили «осиные усы». В воздухе кружатся - точно нефритового дракона чешуя. Белого аиста пух нежно на землю садится. Похоже, крабы по песку едва ползут. Кажется, нарочно разбросали у крыльца рукою щедрою целые груды нефрита.
Да,
Снег - значит, урожай плодов и злаков.
Кому ж сулит богатство этот год?
В Чанъани не для всех он одинаков,
Обилие немногим он пошлет…
Они немного поиграли в кости, и на столе появилось вино. На блюдах горою лежали фрукты и редкостные яства. Из чашек исходил аромат плиточного чая с драконовой печатью, в янтарных кубках пенилось вино. Лились песни и романсы, смеялись алые уста. Айсян и Айюэ по очереди угощали гостя. Потом, как и полагается, подтянули вереницу колков, перекинули через плечо шелковый шнур инструментов и, ударив по струнам в лад, запели из цикла на мотив «Синяя куртка»:
По тебе, мой нежный тоскую,
Ты - любовник лучше иных!
По тебе, мой нежный тоскую,
Сколько было дней золотых?!
Мы шутили вместе, гуляли,
Нараспев читали стихи,
А теперь - увижу едва ли,
Даже к письмам ты стал глухим.
В деве - нежность, чудо-краса,
В парне - всех талантов букет.
Рыба - в море, гусь - в небеса…
Затерялся милого след.
На мотив «Милого браню»:
Затерялся любезного след.
С ним мы были едины, а ныне и весточки нет.
Был он нежен, как будто цветок,
Красотою своею затмить всех бы молодцев смог.
Был он гибок, как тонкая ива,
Не забыть, как мы вместе ветвями сплеталась стыдливо.
На мотив «Встречали барабанным боем»:
Как изыскан и изящен,
Как умен и горделив.
Ни поэта слог блестящий,
Ни свирели звук летящий
Взор его, любовь сулящий,
Передать бы не могли!
На мотив «Тронута милостью царской»:
Ах, как ты жесток!
На страданья обрек!
Погибаю от черной тоски!
Лю, Ханя и Ду
Я читать не иду -
Взято сердце в стальные тиски.
Разлука гнетет -
Одиночества лед
Исхудала, осунулась я.
Мы радость любви
Утеряли в дали.
Ах, унылая участь моя!
На мотив «Песенки Восточного Оу»:
Похож ты на Паня,
Твой стан, как у Шэня.
Но радость свиданий прошла.
Огонь уничтожил
Святую обитель,
Лишь черная кружит зола.
Любви ненадежной
Мосты голубые
Навеки укрыла волна.
На мотив «Собираем чайный лист»:
Тоска - Южных гор тяжелей.
И горе бездонней Восточного моря.
Ты был всех на свете милей.
Добился любви - и насытился вскоре.
Добавочный романс:
Что с нами, циничными стало?!
Ученый замерз за столом.
Не слышен души его стон.
Смешны и скучны идеалы!
На мотив «Ночной крик ворона»:
Бывало пировал среди красавиц юных,
Как резвый конь, носился по лугам
И радовали встречи ночью лунной,
И ласточек весенний гам.
А летом на пруду цветущие кубышки,
И астры осенью на пустыре,
И благодатный снег, такой пушистый,
На зимнем вымерзшем дворе.
В хоромах мчались месяца в пирушках дружных,
Дымились блюда, прямо из печи…
Скитаюсь ныне бобылем недужным,
И скорбь не вылечат врачи.
Разлука - нет иных кручин,
А сердце рвется и кричит.
На мотив «Вздымается все выше»:
В тоске день и ночь, на яву и во сне,
О нежной подруге своей вспоминая,
Что феей небесной являлась ко мне,
Красою луну и цветы затмевая.
На флейте играла и пела она,
Походкою легкой, как феникс, парила,
Была проницательна ты и умна,
И счастье жемчужной улыбкой дарила.
На мотив «Тетеревов»:
Гляди, как легка, грациозна она,
Хоть ей не к лицу эта грубая роба,
Помада на нежных губах чуть видна,
Но с ней бесконечно мы счастливы оба.
Пусть пенится в кубках, искрится вино,
Высокие свечи сияют особо,
Пусть жить нам в супружестве век суждено
И будем любить мы друг друга до гроба.
Заключительный романс:
Открыт тебе путь -
утолишь все желанья.
Закрыт он судьбою -
напрасны старанья.
Но помни:
ты сам назначал мне свиданья…
Певицы спели цикл романсов и принялись играть с Симэнем в кости. Опять вздымались кубки, ходили чарки. Царили оживление и улыбки.
Симэнь заметил висевшую на ширме у кровати картину «Красавица любуется луной». Его внимание привлекли начертанные на свитке стихи:
«Чаровница, чудо-краса,
Ослепительные глаза.
Юбку чуть колыхнул ветерок,
Распустился весенний цветок,
Что в долине растет Золотой
И соперничать может с луной.
А душою чиста, как Цай Янь,
Грациозней, чем горная лань,
И ее поэтический слог
Превзойти Чжо Вэньцзюнь превзойти даже смог.
С вожделеньем смотрю и люблю…
Саньцюань писал во хмелю.»
- Саньцюань, по-моему, прозвание Вана Третьего? - прочитав стихи, спросил удивленный Симэнь.
- Это он давно писал, - после замешательства солгала Айюэ. - Он теперь и прозвание изменил. Боится, батюшка разгневается. Как я, говорит, буду Саньцюанем, когда батюшка прозывается Сыцюань? Он принял поэтому прозвание Сяосюань - Домик.
С этими словами Айюэ взяла кисть и, подойдя к свитку, зачеркнула прозвание.
- Не знал я, что он его изменил, - заметил весьма польщенный Симэнь.
- Я слыхала, как он другу объяснял, - продолжала певица. - Покойный родитель мой, говорит, прозывался Исюань - Уединенная Мансарда, вот я и взял прозвание Сяосюань.
Тут Чжэн Айсян удалилась, оставив Айюэ наедине с Симэнем. Они, плотно прижавшись друг к дружке, продолжали пить вино и играть в кости. Речь зашла о госпоже Линь.
- Вот кто в любви понимает толк! - воскликнул Симэнь. Тут как-то меня Ван Третий угощал. Она меня сама пригласила в свои покои, где я выразил ей почтение. Упросила меня стать приемным отцом ее сыну и принять подарки. Очень хочет, чтобы я был его наставником и вывел в люди.
- А кто вам, батюшка, к ней дорожку указал, а? - хлопнув в ладоши и смеясь от восторга, подхватила Айюэ. - Мне спасибо говорите. Погодите немного, и жена Вана вашей станет.
- Сперва уж я хозяюшке «воскурю благовонную свечу», - говорил Симэнь. - На Новый год думаю пригласить ее с сыном и невесткой к себе. Пир устрою, пусть на фонари полюбуются. Интересно, придет она или нет.
- Видели бы вы, батюшка, ее невестку! - продолжала свое певица. - Писаных красавиц затмит. Сколько игривости и очарования! А всего девятнадцать. И сидит дома одна-одинешенька, словно вдовушка. Ван ведь и домой не заявляется. Стоит вам, батюшка, чуть-чуть постараться, и она будет принадлежать вам.
Они сидели, припав друг к другу, когда служанка внесла тарелочки с деликатесами. На столе появились орехи, водяные каштаны, ненюфаровые зерна, свежие померанцы, белые, словно снег, груши, яблоки, апельсины и другие фрукты. Айюэ протянула Симэню блюдце, предлагая закусить яствами. Потом из собственных уст остроконечным язычком сунула ему прямо в рот кусочек благоухающей медовой лепешки. А немного погодя, обнажив из-под рукава нежные пальчики, приподняла полы его светло-коричневой атласной куртки и бросила взор на белые шелковые штаны. Симэнь распустил пояс, чтобы показать ей воителя и велел женщине поиграть с ним. Сдерживаемый серебряной подпругой, багровый от напряжения, с подъятой главой он являл вид грозный и устрашающий. Симэнь предложил Айюэ попробовать его на вкус. Склонилась накрашенная головка, изогнулась напудренная шея, приоткрылись алые уста, которые стали звучно засасывать и выталкивать, двигая взад и вперед, после чего обоих любовников охватила огненная страсть. Симэнь уже жаждал утех, но красавица удалилась во внутренние комнаты. Симэнь тоже вышел.
Снег валил пуще прежнего. Когда Симэнь воротился в спальню, служанка уже повесила парчовый полог, положила на постель расшитые неразлучной парой уточек подушки, опустила газовый занавес и, воскурив ароматы, постелила помягче постель. После того как она помогла Симэню раздеться, он забрался на отделанную слоновой костью кровать. Вскоре, завершив омовение, вернулась и Айюэ. Она заперла дверь, и они легли под парчовым пологом.
Да,
Немало нужно нежной лести,
Чтоб с мотыльком кружиться вместе.
Тому свидетельством стихи:
Быть вместе или врозь -
в том случай - господин.
Уже пора вставать -
зарделся газ гардин.
Возлюбленные все
как тучи Чуских гор.
Вонзится ли утёс
в надоблачный простор?
Они наслаждались игрою дождя и тучки вплоть до первой ночной стражи. Потом встали, поправили платье и прическу. Служанка внесла светильник, поставила им доброго вина и закусок.
- Зонт и фонари принесли? - спросил хозяин Дайаня, осушив несколько чарок.
- Циньтун принес, - отвечал слуга.
Симэнь стал откланиваться. Айюэ с мамашей проводили гостя за ворота.
- Батюшка! - крикнула Айюэ, когда гость сел на коня. - Если будете звать, заранее предупредите.
- Хорошо, - ответил Симэнь и под зонтом по снегу отбыл из заведения.
Юэнян он сказал, что выпивал с шурином У Вторым на Львиной, но не о том пойдет речь.
Настало восьмое число. Хэ Юншоу перенес вещи в дом Ся Лунси. Симэнь отправил ему по случаю новоселья четыре коробки чая со сладостями и на пять цяней платков.
Прибыл Ин Боцзюэ. Поскольку небо прояснилось, подул ветер и сильно похолодало, Симэнь оставил его в переднем кабинете погреться у жаровни. Слуге было велено накрывать стол.
За столом разговорились.
- Свату Цяо и брату Юню подарки я отправил, - говорил Симэнь. - И от тебя два цяня серебра послал. Так что не беспокойся. Жди приглашения.
Боцзюэ из благодарности всплеснул руками.
- Господин Хэ переехал, - продолжал Симэнь. - Чаю ему на новоселье послал. А ты не посылал?
- А он, думаешь, пригласит? - спросил Боцзюэ. - Да! Зачем это к тебе тогда начальник ведомств Ань приезжал? А с ним были что за господа?
- Это командующий Лэй и советник Ван, - объяснял Симэнь. - Они в прошлый раз у меня прием устраивали и теперь просили. Ханчжоуский правитель Чжао Тин повышения удостоился - помощником начальника Высшей кассационной палаты назначается. Они сами чжэцзянцы, а он у них в свое время правителем служил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252