Не оглядываясь, они едут дальше. Копыта лошадей хлюпают в дорожной грязи.
Нескончаемо моросит дождь.

CXL

С трудом дотащив брус черного железа до Яррлова фургона, Доррин заталкивает его внутрь. Под тяжестью фургон скрипит.
– Что-нибудь еще? – спрашивает стоящий в грязи близ фургона Ваос, утирая вспотевший лоб.
– Для этой поездки все, – отвечает Доррин, глядя на безоблачное весеннее небо.
– Мастер Доррин, возьми меня с собой! – просит Фриза, стоя на крылечке.
– Быстро беги домой и надень куртку, шалунья этакая! – доносится с кухни голос Мерги.
Ухмыльнувшись, Доррин щелкает вожжами. Медленно, со скрипом, фургон выезжает со двора и катит под уклон, к мощеной дороге. При выезде на нее Доррину приходится попридержать лошадь, чтобы пропустить бредущую в сторону Дью кучку беженцев.
На фургон никто из этих усталых, с трудом переставляющих ноги людей не смотрит. Все они, не исключая детей, сгибаются под тяжестью узлов со спасенными пожитками, а их одежда, у некоторых дорогая и хорошо пошитая, заляпана грязью.
Прищурясь, Доррин оглядывается и посылает свои чувства вдоль дороги в сторону Клета. Так и есть, за этой группой тянутся другие. Это всего лишь струйка, а вот если Бриду не удастся удержать Клет, оттуда хлынет настоящий людской поток.
Фургон с грохотом проезжает мимо «Рыжего льва», а там и мимо «Пивной кружки». Оба заведения открыты: кому война разорение, а трактирщикам она приносит барыши. Чем больше народу бежит с юга, тем больше посетителей в питейных заведениях.
Нищенка у «Кружки», как всегда, канючит медяк, но Доррин не склонен подавать попрошайкам.
В порту пришвартован один-единственный корабль – небольшой быстроходный шлюп с высокими мачтами, явно принадлежащий контрабандистам. У въезда на причал стоит ладно сработанная карета.
Доррин направляет фургон к конторе Тирела. К западу от нее, возле самой крытой верфи, где стоит «Хартагей», разбито несколько рваных палаток, и тощий бородач внимательно присматривается ко въезжающему во двор фургону.
Лидрал встречает Доррина, держа руку на рукояти меча, с которым в последнее время не расстается.
– Неприятности? – спрашивает она, видя его лицо.
– Нет, просто беженцы из Клета. Все идут и идут. А ты видела в гавани корабль контрабандистов?
– Видела. Это судно Дейна, а он поплывет куда угодно, лишь бы сорвать деньжат.
– Там у причала карета. Небось, какой-то богатей купил себе место на борту.
– Скоро в порту от таких будет не протолкнуться, – говорит Лидрал, бросая взгляд на еще не спущенный на воду «Хартагей». – Как только твой корабль окажется на плаву, ему потребуется охрана. Эти люди, – она указывает на палатки, – близки к отчаянию, а их будет становиться все больше.
– Да, если Брид не остановит Белых, всем тут придется туго. Пожалуй, мне стоит перевезти сюда, в порт, свои кузнечные инструменты. На той восьмидневке. Поговори на сей счет с Тирелом, пока я разгружаюсь. Или лучше мне самому?
– Я уже поговорила, – улыбается Лидрал. – Тирел будет только рад. Он ведь рассчитывает, что ты заберешь его отсюда.
– Не он один.
– Скольких ты сможешь взять на борт?
– Наверное, человек двадцать. Точно не знаю. Двигатель пока не собран, и трудно сказать, как он будет работать. И будет ли вообще. А мне еще нужно доделывать устройства для Брида, будь они неладны, а теперь вот придется думать, как перевезти все самое нужное из дома и кузницы.
Доррин слезает с фургонного сиденья и идет к кораблю.
– Тебе не по душе то, что приходиться делать для Брида?
– Тьма, ты ведь сама знаешь! Мне приходится изготовлять орудия убийства, но если я не стану этого делать, народу погибнет еще больше. Ужасный выбор.
– Такова жизнь. Но мне казалось, что ты не испытываешь добрых чувств к Белым.
– Что правда то правда, да вот только не думаю, чтобы все мои ухищрения загубили хотя бы одного чародея. Гибнут солдаты, а они сами – не более чем орудия.
– Нам всем приходиться делать выбор. Ты должен почувствовать, в чем добро, а в чем зло.
– Но что подскажет мне верное решение?
– Разум и опыт. Разве не так учимся мы все?
Задумчиво сдвинув брови, Доррин откидывает задний борт фургона и берется за железный кожух для конденсатора.
– Не стоит утруждаться, мастер Доррин, – окликает его подошедший вместе со своим помощником Тирел. – Есть же лебедка, мы это мигом разгрузим.
Юноша оставляет кожух на месте.
Лидрал смотрит на него и усмехается. Он улыбается ей в ответ.

CXLI

После того как лист, побывав несколько раз в горне и вернувшись на наковальню, достигает толщины четырех листов пергамента, Доррин подравнивает края ножницами и выкладывает его на кирпичи для отжига. Наступает черед следующего.
– Сколько их еще? – спрашивает, пыхтя, Ваос.
– Тридцать шесть.
– А для чего они?
– Лучше тебе этого не знать, – отвечает кузнец, не желая разглагольствовать на эту тему. Он делает нечто столь смертоносное, что, как порой ему кажется, это трудно оправдать самыми благими помыслами. С другой стороны – и это тоже весьма существенно – Ваос не сможет проболтаться о том, чего не знает.
К полудню, когда, несмотря на весеннюю прохладу, оба они взмокли от пота, перед Доррином сложена целая стопка тонких пластин. Теперь из них предстоит изготовить короба, а сваривать черное железо – дело непростое. Может быть, лучше пробить отверстия и соединить края заклепками? Да, пожалуй, сойдут и заклепки.
– Пора подкрепиться и чего-нибудь попить, – говорит он, откладывая щипцы.
– А после обеда опять за эти железяки? – спрашивает Ваос, убирая молот на полку.
– Работа будет, но тонкая, кувалдой до завтра махать не придется.
Мастер и подмастерье выходят из кузницы. На ясном сине-зеленом небе ни облачка, однако ветерок дует прохладный.
– А госпожа Лидрал поехала навестить Рейсу. Она так сказала, – сообщает Фриза, когда Доррин поднимается на крыльцо.
– А зачем?
– Она не говорила.
– Повозку взяла?
– Нет. Поехала верхом, как ты ездишь. Только с мечом.
Последние слова заставляют Доррина задуматься. Лидрал всегда отдавала предпочтение луку, но с недавних пор стала носить клинок. А зачем ехать с мечом к Рейсе, как не для того, чтобы брать уроки? Неужто Рейса старается сделать из Лидрал бойца? А может быть, и из Петры?
Открыв новый кран, он плещет в лицо холодной водой. Несмотря на все его старания, вода в старом кране замерзла и его пришлось заменить. Новый, правда, ничем не лучше, но Доррину некогда думать об усовершенствовании водопровода в обстоятельствах, когда ему приходится разрываться между верфью и кузницей.
Поскользнувшись на мокрых камнях, Доррин оборачивается и видит маленькую белую козочку. Ее цепочки как раз хватает, чтобы дотянуться от подножия крыльца до крана.
Кузнец заходит посмотреть свои грядки. Сапоги его погружаются в мягкую почву. Хотя в этом году он не утруждал себя уходом за растениями, и бринн, и звездочник уже дали побеги.
Прохладный ветерок ерошит его волосы, когда он, наклонившись, гармонизирует не самые стойкие травинки. А дома его ждет обед.
Потом ему предстоит ехать к Тирелу – заканчивать установку паровой машины на судно, носящее теперь имя «Черный Алмаз». В том, что двигатель работать будет, Доррин больше не сомневается, правда, будет ли он работать хорошо – это отдельный вопрос. Все зависит от того, правильно ли рассчитаны зазоры в цилиндрах и достаточно ли прочны шатуны.
Однако это выяснится лишь при испытании, а до тех пор не стоит забивать голову вопросами, не имеющими ответов.
Над Северным Океаном собираются тучи.

CXLII

– Торговцы приказали своему военачальнику, молодому командиру с Отшельничьего, удерживать Клет во что бы то ни стало, – спокойно сообщает Джеслек. Ткань палатки колышется над его головой.
Фидел кивает. Ания широко улыбается. Керрил почтительно склоняет голову.
– Где Стирол? – спрашивает Ания.
– Полагаю, что в Фэрхэвене, что меня вполне устраивает. Мне вовсе не нужна еще одна шайка заговорщиков в военном лагере, – Высший Маг на мгновение умолкает, а потом продолжает: – Фидел, твой отказ от мирных предложений Совета оказался блестящим шагом. Хотя, возможно, дал не совсем тот результат, к которому ты стремился.
– Рад, что ты так считаешь.
– Это вынудило их бросить все силы на безнадежную оборону, чтобы получить возможность унести ноги, пока их люди умирают. Все торгаши одинаковы, предпочитают бежать, а не сражаться. Они не заслуживают такого командира, как этот Брид. Парень молодой, но весьма способный. Жаль, что его талант растрачен попусту.
– Ты собираешься пощадить его? – интересуется Ания.
– Демон Света, конечно же, нет! После того, что он сделал с новобранцами... это было бы неразумно в политическом отношении.
– А как насчет того неуловимого кузнеца? Разве он не обошелся тебе дороже военачальника? Помнится, ты говорил, будто от волочения проволоки не будет никакого проку...
– Преодоление его речных ловушек стоило нам меньше восьми десятков новобранцев, и они не помешали нам овладеть всей рекой до самого Клета. Брид опаснее.
– Как бы ни был хорош этот Брид, – с сомнением говорит Керрил, – он всего лишь солдат. А вот от твоего кузнеца вполне можно ждать новых хитростей.
– Можно, – улыбается Джеслек. – Но Спидлар они не спасут.

CXLIII

Перейдя по доске на «Черный Алмаз», Доррин оглядывается на холм, где перед зданием конторы Тирела ветер треплет около полудюжины палаток. Затем юноша спускается по трапу в машинное отделение, по обе стороны которого находятся лари с углем. Наклонный желоб ведет от каждого из них к заслонке топки.
– Работать-то будет? – спрашивает стоящий у машины Тирел.
– Надеюсь, – отвечает Доррин, пробегая пальцами по балкам, служащим опорой платформе двигателя. Потом он заглядывает в маленький люк, обеспечивающий доступ к валу. Пока что вода в трюм не поступает. Промасленные прокладки себя оправдывают, но удержатся ли они, когда вал начнет вращаться? Хочется верить, но слишком многое испытано только на моделях.
Закрыв люк, Доррин возвращается к топке, поджигает угольную крошку и медленно подсыпает лопату тонкого угля. Когда огонь разгорается, он добавляет еще лопату, проверяет температуру воды и чувствами старается уловить, не разгерметизировались ли где-нибудь трубы. Кажется, пока все хорошо.
– Что дальше? – интересуется Тирел.
– Больше угля и больше пара.
Немного выждав, Доррин добавляет угля и отступает к муфте, чтобы убедиться, что зубчатая передача не задействована.
Машина – пока вхолостую – начинает работать.
Юноша внимательно изучает поршни и проверяет клапан, стравливая в небо струйку пара. Когда черед доходит до конденсатора, он кажется чересчур горячим, но, по правде сказать, Доррину неизвестно, до какой степени должна разогреваться эта штуковина. Осмотрев трубопровод, он подкручивает клапан и, подойдя к переднему цилиндру, прислушивается, нет ли там бульканья, шипения или еще каких-нибудь подозрительных звуков.
Маховик, набрав скорость, вращается плавно и равномерно. Машина работает с ритмичным стуком.
– Тьма! – бормочет Тирел, глядя на движущиеся детали.
– Тьма и есть! – невозмутимо отзывается Доррин. – Здесь все основано на гармонии.
Открыв заслонку, он подбрасывает в топку еще угля, а после вторичной проверки конденсатора замечает сочащуюся со дна тонюсенькую струйку воды. Утечка все-таки есть.
Однако, невзирая на эту мелкую неисправность, Доррин улыбается. Он поднимается на палубу, откуда обозревает гавань. У дальнего причала теперь пришвартовано еще одно судно – черный барк, наверняка тоже принадлежащий контрабандистам. У сходен стоят двое вооруженных стражей, вдоль пристани выстроилась вереница фургонов.
Проверив стальные тросы, юноша возвращается в машинное отделение, где еще раз подбрасывает угля, закрывает заслонку и подсоединяет муфту.
Вал начинает вращаться. Гул нарастает, палуба под ногами вибрирует.
Доррин открывает люк, чтобы взглянуть на вал. Из сальников и спаек корпуса сочится смазка. По мере того как машина набирает обороты, дрожь усиливается. Юноша направляет чувства вдоль вала, выискивая малейшие неполадки. Таковых, во всяком случае явных, не обнаруживается, разве что не помешает подтянуть сальник.
После этого Доррин взбегает по трапу и спешит на корму, чтобы бросить взгляд на взбивающий воду винт. Стальные тросы, удерживающие «Черный Алмаз» у причала, натягиваются как струны.
– Мастер Доррин! Корабль сорвется с причала! Сделай что-нибудь!
Доррин опрометью бросается назад, хотя по трапу заставляет себя спускаться осторожно – не хватало еще в такой момент свернуть шею. В машинном отделении стоит такой жар, что Доррин мгновенно покрывается потом. Юноша хватается за рычаг, разъединяющий привод, но вал продолжает вращаться. Он налегает изо всех сил – с тем же результатом. Похоже, механизм заклинило.
– Мастер Доррин! Сделай что-нибудь!
Доррин открывает клапан, сбрасывая давление. Мощная струя пара уходит по трубе в небо с таким оглушительным ревом, что хочется заткнуть уши. Доррин заворачивает кран, ограничивая приток воды в котел, и открывает его снова, почувствовав, как начинают перегреваться трубы.
По всей видимости, на случай возникновения неполадок, придется продублировать некоторые узлы. Доррин снова тянет за рычаг, но опять безрезультатно. Правда, сброс пара заставил машину сбавить обороты, и тросы уже не порвутся, однако сам по себе остановится разве что к сумеркам.
– Смотри-ка, а машина твоя все-таки работает, – говорит Тирел.
– Надеюсь, – бормочет юноша, утирая лоб.
– Ни за что бы в такое не поверил, хотя всем известно, что работать ты умеешь, – продолжает Тирел и, прокашлявшись, добавляет: – А парням своим я сказал, что ежели они проболтаются насчет того, что тут делается, я всыплю им горячих – ежели ты раньше не превратишь их в жаб.
– Ты выставляешь меня чудовищем.
– Лучше прослыть чудовищем, чем иметь дело со всеми торговцами Дью, как только Белые двинутся по Клетской дороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75