– Что ты с ней сотворил? – спрашивает Нория со страхом.
– Усыпил, – рассеянно откликается Доррин. – Надо было раньше, да вот, не сообразил.
Сколько времени потребуется на то, чтобы зараза просочилась сквозь кожу, Доррину неизвестно, но он упорно продолжает промокать обнаженный живот салфетками, не обращая внимания на позеленевшее лицо купца.
Наконец, протерев кожу в последний раз, он посыпает раскрошенным звездочником образовавшуюся на животе круглую рану, более всего похожую на ожог.
– Мне... мне лучше, – бормочет больная, открывая глаза.
– Лучше тебе пока не двигаться, – предостерегает Доррин.
– Что ты сделал? – спрашивает купец, не выдержавший напряжения и упавший в кресло. – Это было похоже на операцию.
Неожиданно Доррина шатает, да так, что ему приходится ухватиться за спинку стула. Говорить у него нет сил, перед глазами все темнеет.
– Держите, он падает!
Придя в сознание, юноша обнаруживает себя в чужой постели, возле которой на табурете сидит мальчишка-конюх.
– Привет.
– Привет, мастер, – говорит мальчуган, отводя глаза. – Я схожу за молодой хозяйкой.
Он выбегает из комнаты, а Доррин присаживается на постели. Судя по тому, что лампы не зажжены, уже наступил следующий день. В лучшем случае следующий – а ведь он хотел помочь Яррлу довести до ума кран...
Пошарив под койкой, юноша находит свои сапоги и натягивает их.
– О, наконец-то ты проснулся, – говорит, входя в комнату, хозяйская дочь – красивая блондинка в бледно-зеленом платье.
– Я так понимаю, что твоей матушке лучше.
– Ей лучше. Правда, жар еще не сошел.
– Он продержится еще несколько дней, – говорит Доррин, вставая – Мне надо на нее взглянуть.
– Может, сначала подкрепишься? Ты совсем бледный.
Ощущая слабость в коленях, Доррин смущенно улыбается:
– Пожалуй, ты права.
По черной лестнице юноша следует за ней на кухню, где на столе выложены сушеные фрукты, сыр и свежеиспеченный хлеб.
Поев и почувствовав себя малость получше, он, уже по парадной лестнице в сопровождении Нории поднимается в спальню. При его появлении Финтал, сидящий возле постели, поднимает голову.
– Доброе утро, Мастер-Целитель.
– Спасибо тебе... – шепчет Лериция.
– Мне нужно посмотреть тебя еще раз, – говорит ей Доррин и осторожно приподнимает повязку.
Женщина стонет.
– Знаю... – он прощупывает рану чувствами и, уловив по краям остаточное свечение хаоса, сосредоточивается.
Она вскрикивает.
– Прости, надо было тебя предупредить, – бормочет Доррин, озираясь в поисках бренди и салфеток. Нория подает ему и то и другое. Он продолжает сосредоточиваться до тех пор, пока наружу не выдавливается несколько капель зеленоватого гноя. Целитель снова очищает кожу, посыпает рану вяжущим порошком звездочника и накладывает свежую повязку.
– Гной может сочиться еще несколько дней. Смывайте его бренди и меняйте повязку всякий раз, как только она сделается липкой. Если жар усилится, не ждите, а сразу посылайте за мной.
Доррин умолкает, переводя дух.
– Ты ведь нечасто такое делаешь, правда?
– Правда. Делать такое часто не под силу ни одному целителю.
– Почему ты сделал это для нас? – спрашивает Лериция. Доррин старается не покраснеть.
– На то было две причины, – отвечает он. – Я поехал в богатый дом, потому что мне нужны деньги. А остался здесь и сделал все возможное потому, что увидел, как все домашние тебя любят.
– Неплохо сказано, – замечает купец.
– Во всяком случае, честно, – говорит Доррин, встречаясь с Финталом взглядом. Тот отводит глаза.
– Честность не всегда лучший способ произвести хорошее впечатление, – мягко произносит Нория.
– Догадываюсь.
– А мог бы кто-нибудь из известных тебе целителей спасти меня? – спрашивает Лериция, подтягивая покрывало к груди.
Доррин колеблется.
– Скажи честно.
– Нет. Я и сам не был уверен в успехе.
– Ты говоришь так, будто теперь уже уверен.
– А я и уверен. Если в рану не попадет зараза, ты скоро будешь здорова.
Слабость в коленях заставляет Доррина присесть на ближайший стул.
– Видать, этот способ исцеления здорово выматывает, – произносит Нория с оттенком лукавства. – Или ты не привык напрягаться?
– Еще как привык, – говорит Доррин, прежде чем успевает подумать, как могут отнестись к этому собравшиеся. – Главным-то образом я работаю в кузнице.
– Ну, хватит разговоров, – заявляет Финтал. – Полагаю, моей жене надо отдохнуть, а у мастера Доррина наверняка есть свои дела.
Покраснев, Доррин поворачивается и выходит в коридор.
– Потолкуем в прихожей, я сейчас спущусь, – говорит купец и закрывает дверь спальни.
Кивнув, Доррин спускается по лестнице и под взглядом стоящей на лестничной площадке Нори снимает с вешалки куртку и берет посох.
Финтал появляется из боковой двери с тяжелым кожаным кошелем.
– Но...
– Сам же сказал, что тебе нужны деньги, – улыбается Финтал. – Мне объяснили, что надеяться можно только на чудо, а чудеса стоят дорого. И вот еще... Не могу сказать, что у меня сейчас есть заказы для кузнеца, но если что-то понадобится, я тебя найду.
– Спасибо, – говорит Доррин, слегка кланяясь молодой женщине на лестнице и торговцу. – Следите за тем, чтобы у нее не поднялся жар. Надеюсь, что этого не случится, но если что, сразу же дайте мне знать.
– Это уж непременно, – с ухмылкой на морщинистом лице заверяет Финтал.
Находясь в хорошо натопленном доме торговца, Доррин совсем забыл о холоде, но оказавшись снаружи, он тут же прячет толстый кошель за пазуху и поплотнее запахивает куртку.
Мальчишка-конюх ждет его с уже оседланной Меривен.
– Спасибо, – говорит он, давая парнишке медяк.
– Не за что. Я не заслужил.
– Еще как заслужил. Ты ведь ухаживал за Меривен?
– Я покормил ее зерном, и она позволила мне себя почистить.
– Вот видишь, – с улыбкой говорит Доррин, вставляя посох в держатель.
– Большое тебе спасибо, целитель. Все говорили, что наша хозяйка помрет, а она добрая, и мы ее любим.
– Увы, добрые, хорошие люди тоже нередко умирают, – вздыхает Доррин. – Хорошо, что на сей раз мне удалось помочь.
Он садится в седло и выезжает со двора. Мальчишка машет ему рукой, а Финтал, стоя на крыльце, провожает целителя взглядом.
Доррину нет нужды открывать кошель, он и так знает, что там дюжина золотых. Сознание того, что ему удалось и спасти хорошего человека, и заработать денег, не может не радовать, однако страждущих много, и всех ему не спасти. После одного этого случая у него до сих пор дрожат колени.
Медленно проехав мимо пустых причалов, не дымящих труб и не заполненных народом «Пивной Кружки» и «Рыжего Льва», юноша пресекает мост и направляет Меривен по утоптанному снегу вверх, к своему дому.

XCVIII

Белый страж хлещет плетью привязанную лицом вниз к длинному столу женщину, на ногах которой видны красные рубцы.
Руки Белого мага движутся, разгоняя белый туман, собирающийся в углах зеркала. Лоб его покрывается испариной, но изображение в центре сохранить удается. Там видны рыжеволосый юноша и женщина с короткими каштановыми волосами.
Плеть обрушивается на голые плечи. Пленница стонет.
Маг хмурится, и лицо человека в зеркале искажается. Из уголков его рта сочится кровь. Ощерившись, он направляет на женщину зазубренный клинок. Та пятится, и он делает стремительный выпад.
Изображение тонет в белесом мареве.
– Попробуй еще раз, – предлагает Ания.
– Я делал это уже четырежды, – ворчит маг.
– Но ведь ты хочешь усугубить воздействие.
Вместо ответа Джеслек отпивает из бокала и сосредоточивается снова. На сей раз рыжеволосый медленно приближается к женщине, держащей в руке нож. Джеслек кивает стражу, и на голую спину женщины обрушивается плеть.
Раздается стон.
Рыжеволосый бросается вперед, и женщина вонзает нож в его грудь. Все заволакивает черный дым.
– Еще раз... – настаивает Ания.
Джеслек утирает лоб и кивает стражу.
Взлетает плеть.
Вновь возникают изображения: рыжий рвется вперед и получает удар ножом.
Женщина на столе пронзительно кричит и теряет сознание.
– Должно сработать, – улыбается Ания.
– Это было необходимо? – спрашивает Джеслек.
– Так же необходимо, как и все, что ты делаешь, мой дорогой Высший Маг.
– Фидел, ты знаешь, что делать, – говорит Джеслек другому магу. – Почему бы нам не преподать в Джеллико урок... всем, кто симпатизирует Черным.
Страж отвязывает от стола лишившуюся сознания женщину и, забросив ее, словно куль, на плечо, выходит из комнаты следом за Фиделем. Едва за ними успевает закрыться дверь, как Ания обнимает Джеслека и, прижавшись к нему всем телом, шепчет:
– У нас есть немного времени...
Их горячие губы сливаются в поцелуе.

XCIX

Снег продолжает валить, покрывая утоптанный двор новым рыхлым слоем. Доррин начал беспокоиться, доберется ли он до дома.
Рик подкатывает к горну очередную тачку угля и вытирает лоб.
Доррин механически наносит удары молотом, однако мысли заняты не столько лежащим на наковальне бруском, сколько тем, что Пергун неплохо справился со своей задачей – отгородить на складе комнатушку для Мерги и Фризы. Конечно, это стоило нескольких медяков, но благодаря Финталу денег у Доррина теперь побольше, чем свободного времени. И ему не приходится думать о еде. Разве что о покупке продуктов, когда припасы подходят к концу. А продукты нынче дороги.
Откуда-то издалека доносится беззвучный крик, и Доррин содрогается, едва не промахнувшись молотом.
– Осторожнее, – говорит Яррл. – Что с тобой?
Доррин кладет молот на глиняный пол, и вновь содрогнувшись от накатившей волны боли и белизны, медленно выходит из кузницы под снегопад.
– Доррин, тьма, нам же нужно закончить это крепление!
Не слыша слов Яррла, юноша смотрит на тяжелые серые тучи, оседлавшие Закатные Отроги, и гадает, что это может быть. Не иначе как Лидрал попала в беду! Очередная волна белого ужаса и боли захлестывает его, заставляя ухватиться за оледенелый край колодца.
Может быть, Рейса была права, и ему не следовало отпускать Лидрал? Но что могло с ней случиться?
– ...Весь задрожал, уронил молот и вышел... Глянь-ка на него, дочка...
Он плещет холодной водой – чем холоднее, тем лучше – на покрытое потом лицо, а потом еще и отпивает из бадьи.
– ...Уж не умом ли тронулся? Ледяная вода, в зимнюю-то стужу...
Что-то тянет его за ногу. Опустив глаза, Доррин видит Зилду. Цепочку козочки держит в руках Петра.
Со ступеней крыльца на него смотрят Рейса и Яррл. Кузнец сплевывает.
– Что случилось? – спрашивает Рейса беспокойно.
– Что-то с Лидрал. Сейчас прекратилось... но ей было очень больно.
– Ты знаешь, где она?
Доррин качает головой.
– Чародейские проделки... ничего хорошего ждать не приходится, – ворчит Яррл.
– Ты можешь что-нибудь предпринять? – не унимается Рейса.
– Нет... пока, – Доррин переводит дух. – Надо закончить большие бруски, пока у меня есть возможность.
– А она есть? – уточняет кузнец.
– Когда не будет, я дам тебе знать, – говорит Доррин, утирая лицо и направляясь назад, к кузнице.
Рейса переглядывается с Яррлом, и тот идет следом за юношей.

C

В вечернем сумраке, возвращаясь домой под валом валящим снегом, Доррин не перестает гадать о том, что же случилось с Лидрал. Где она и почему ему передалась ее боль?
Это определенно связано с Белыми магами, хотя их действия кажутся бессмысленными. Доррин не построил пока ни одной машины, даже простого парового двигателя, он неспособен делать оружие и не имеет возможности вернуться на Отшельничий. Его можно назвать неплохим подмастерьем кузнеца и, возможно, неплохим целителем, а Лидрал – просто странствующая торговка. Что может понадобиться чародеям от столь неприметных людей? Брид с Кадарой доставили им куда больше хлопот. В конце концов, если Спидлар окажется под пятой Белых, он, скорее всего, угодит на каторгу – но это никак не объясняет повышенного внимания, проявляемого к нему сейчас.
Проезжая мимо домика Риллы, юноша видит дым над трубой кухонной печи – Мерга занята стряпней. Ну что ж, хочется верить, что она готовит лучше, чем он сам.
Едва спешившись у конюшни, он слышит легкие шаги, а потом детский голосок:
– Можно мне покормить лошадку?
Вручив ведро девчушке, одетой в слишком большую для нее пастушью куртку, Доррин открывает бочонок и говорит:
– Насыпь в ведерко три полные пригоршни.
Пока Фриза копошится над бочонком, Доррин расседлывает кобылу и кладет седло на полку.
Он снова кривится от приступа отдаленной боли. Ему кажется, что источник ее стал ближе, но может ли это быть? И главное, как ему найти Лидрал. Как?
Девочка, семеня маленькими ножками, припускает к крыльцу и опережает его, проскакивая в дверь, когда он еще отряхивает на крыльце сапоги.
– Добрый вечер, мастер Доррин, – говорит Мерга, приветствуя его наклоном головы. – Учитывая погоду и то, как некоторые из вас, – тут она указывает половником на Ваоса, – растут, я приготовила тушеное мясо.
Доррин улавливает аппетитный запах. Ваос, глядя на него, ухмыляется с довольным видом. В кухне темновато – она освещается лишь одной лампой – но у Доррина их на весь дом всего две. Конечно, это хозяйственное упущение, но ведь и лампадного масла у него всего один кувшин. Не только строительство, но и содержание дома требует немалых расходов. Этак и Финталовы золотые скоро закончатся.
– Мы с Фризой поставили у пруда силки и словили двух прекрасных кроликов, – говорит между тем кухарка. – А в твоем подвале нашли уйму картошки и даже коренья.
– Вы поймали кроликов?
– Да, мастер Доррин. Я и раньше ловила, а прежний хозяин не имел ничего против. Говорил, что они только поедают урожай.
Доррин, устраиваясь на стуле, прячет улыбку.
– Но вообще-то в кладовой нужно постоянно иметь запас, – говорит Мерга. – Бочонок муки, побольше картофеля, бататов...
– Возможно, все это и нужно, Мерга, но могу ли я позволить себе такие траты?
– Бочонок муки даже в наше время можно купить за серебреник, а потом, вернув пустой, получить назад два медяка. А картофелем, ежели сходить к Асаваху, можно разжиться и совсем дешево.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75