– Верно! – рявкает кузнец. – Берут всякую ерундовину, лишь бы была привычна, а качественный товар остается непроданным. Разве не так? – этот вопрос обращен к Лидрал.
– Боюсь, именно так, – соглашается та. – Мне тоже приходится непросто из-за того, что для многих женщина, занимающаяся торговлей, – какая-то диковина.
За столом повисает молчание.
– Ну а как твои родители, – нарушает его Петра, – они хоть знают, где ты сейчас, что с тобой, как ты живешь... жив ли вообще?
– Знают только, что я на материке. Ведь отсюда им весточку не отправишь.
– Вообще-то это возможно, – заявляет Лидрал, продолжая энергично расправляться с похлебкой. – Нынешняя плата – около пяти медяков за конверт. Ты вручаешь письмо капитану спидларского торгового судна, он передает его торговому представителю в порту, а тот отсылает в нужный город с очередной партией товара. Иногда на это уходит месяца три, но рано или поздно письма попадают куда надо.
– Неужто я могу написать родителям?
– Если ты не особо спешишь, я тебе помогу, – говорит Лидрал, отпивая из кружки глоток светлого пива.
– Ты едешь в Тирхэвен? Или в Спидлар? Сколько это займет времени?
– Я еду в Спидлар и уже малость припоздала. Вообще-то мне не следовало сюда заезжать, но уж больно хотелось узнать, как у тебя дела. Два дня из Клета...
– Ну надо же! Лидрал!..
– Но на сей раз все обернулось к лучшему. Племянник Джардиша нашел на болотах каммабарк, и я предложу его Спидларскому Совету.
– Каммабарк?
– Огненный порошок – его используют в ракетах и пушках. Лучше действует в смеси с черным порохом. Обращаться с ним надо осторожно – пересушенный, он может взорваться сам по себе.
– Полагаю, против Белых его не используешь, – замечает Доррин.
– Да, они доки по части магического огня, – холодно произносит Рейса.
Яррл несколько раз кашляет.
– Мое прошлое для Доррина не секрет. Он весьма наблюдателен.
– Хотя и не во всем, – добавляет Петра.
Лидрал, неожиданно поперхнувшись, прикрывает лицо кружкой. Рейса смотрит на Доррина и качает головой.
– С женщинами надо держать ухо востро, – ворчит Яррл с набитым ртом. – Языки у них как бритвы: нам с ними не тягаться.
– Бедный папа, – ухмыляется Петра.
Допив пиво, Яррл резко поднимается из-за стола.
– Пойду, загляну к Гилерту.
– Он сулит тебе работу?
– Он глава совета местных торговцев.
– Ну... может, что и закажет... – Рейса пожимает плечами и обращается к Лидрал: – Как ты думаешь?
– По мне, так надежней было бы обратиться к кому попроще. Хорошая работа за не слишком высокую плату – в этом больше заинтересованы мелкие торговцы.
– Возможно, одно другому не помеха, – размышляет вслух Доррин.
– Что ты имеешь в виду? – с недовольным видом осведомляется кузнец.
– Поблагодари господина Гилерта за честь и спроси, не подскажет ли он, кому из мелких торговцев может понадобиться хорошая кузнечная работа. Таким образом, ему не придется говорить «нет» и он не обидится, подумав, будто ты избегаешь его или пренебрегаешь им.
– Я подумаю об этом, – говорит Яррл и поворачивается к Петре: – Дочка, ты лошадь почистила?
– Да, папа.
– Хорошо.
Тяжело ступая, Яррл выходит из комнаты.
– Не налить ли тебе еще похлебки? – спрашивает Рейса у Лидрал.
– Спасибо, я давно так не наедалась. Вот что значит домашняя еда, – отвечает та, слегка откинувшись на спинку стула.
На крыльце звякает цепочка, и Доррин улыбается.
– Не останется ли каких-нибудь объедков для Зилды?
– Этой маленькой обжоры? Что-нибудь найдем.
Рейса соскребает в щербатое блюдо остатки со своей тарелки, а затем добавляет к ним кусочек хлеба. Доррин выносит блюдо и, погладив козочку, возвращается. Лидрал встречает его возле двери.
– Посиди, побеседуй со своей знакомой, – говорит Рейса, указывая на табуреты под навесом.
– Как поживают твои друзья? – спрашивает у Доррина Лидрал.
– Кадара и Брид? Они поступили на службу в Спидларскую стражу, в здешний гарнизон. Сейчас рыщут где-то в низовьях Элпарты, разбойников ловят.
– А виновник их появления, скорее всего, Фэрхэвен. Нынче воры объявились там, где о них прежде и не слыхивали. Пропадает скот. Фэрхэвен потребовал от префекта принять меры, но префектовы отряды никаких шаек так и не обнаружили. Это стало для Белых одним из предлогов для того, чтобы занять равнины.
– Ты уверена, что Фэрхэвен покорит весь восточный Кандар?
– Думаю, так оно и будет. Но я стараюсь выбросить это из головы – своих забот по горло. Торговля – дело нелегкое.
– Ты, вроде бы, справляешься.
– Сам видишь, как я справляюсь – перебиваюсь с одной повозкой и лошадью, верчусь как белка в колесе, а половину выручки отдаю Фрейдру, чтобы ко мне не слишком внимательно присматривались. Политика, будь она проклята.
Доррин молча смотрит в стену, не зная что и сказать. Ему-то Лидрал всегда казалась уверенной в себе, знающей и удачливой.
– Ты дал Яррлу весьма толковый совет, – говорит наконец Лидрал, повернувшись на крепком табурете. – Как ты до этого додумался?
– Ну, по-моему все просто. Влиятельные люди не любят, когда у них просят денег или работу. И не любят неожиданностей, зато им нравится, когда к ним обращаются за советом.
Доррин мягко отстраняет Зилду от своих штанов, пока козочка не проела в них дырку. Писк москита заставляет его нахмуриться. Доррин пытается отпугнуть насекомое защитными чарами. Жаль, что, увлекаясь машинами, он не слишком внимательно читал те отцовские книги, которые помогли бы ему управиться с алчными летучими любителями крови рыжих кузнецов-целителей.
Цепочка снова бренчит; на сей раз Зилда пробует на вкус сапоги Лидрал.
– Ты добрый. Хотя и упрямый, – Лидрал умолкает, а потом добавляет: – Так как насчет письма родителям?
– Наверное, стоит попробовать, – отзывается юноша. Он сидит неподвижно, и козочка, прыгнув к нему на колени, сворачивается клубочком. Ветерок с Закатных Отрогов, пахнущий овцами и дождем, нежно ласкает его лицо. – Почему ты сюда приехала?
– Сам ведь знаешь.
– Мне еще о многом надо подумать, – говорит Доррин после очередной паузы. – И я действительно очень хочу делать машины.
– Понимаю. Но тебе стоит подумать и о том, как делать деньги.
– Зачем?
– А как иначе ты сможешь приобретать металл и прочие необходимые материалы?
– Да, об этом-то я и не подумал, – смеется Доррин. – И что ты предложишь?
– Я? Я всего лишь бедная торговка.
– А чем ты вообще торгуешь?
– Разными вещами, но по большей части – редкими и высококачественными.
– Как раз такие товары в последние века вывозились с Отшельничьего.
– А что еще стали бы покупать у Черных?
– Я мог бы выращивать пряности, это у меня неплохо получается. И... не сможешь ли ты продать какую-нибудь мою модель как игрушку? Они все неплохо сработаны.
– А тебе не жалко?
– Я же не собиратель. Некоторые из них уже сослужили свою службу. Они не стали или не захотели работать так, как было задумано.
– Надо же!
– Это обычное дело. Сначала я проектирую машину, потом строю модель и испытываю. Проще испытывать на моделях, чем строить большущую машину без всякой уверенности в том, что из этого выйдет толк. Конечно, как правило, модели работают лучше, чем машины в полную величину, но если модель не работает как надо, то машина и тем паче не будет.
– Доррин, тебе безразлично?
– То, что ты приехала? Нет, я рад тебе, хотя и не мог бы сказать почему, – он ухмыляется, зная, что в темноте она этого не УВИДИТ. – Ты ведь малость постарше меня.
– И поопытнее.
– Что есть, то есть.
– Ну, на этом и закончим, – говорит Лидрал, поднимаясь – Я уезжаю завтра спозаранку, а тебе еще нужно написать письмо.
Придя к себе, Доррин зажигает лампу, достает из шкатулки листок пергамента, находит чернила и перо. Потом, подкрутив лампу, разглаживает листок. Не зная, с какого обращения начать, он оставляет сверху свободное место и начинает старательно выводить слово за словом.

У меня все хорошо, я работаю в Дью, подмастерьем у кузнеца. Кузнец – человек грубоватый, но не злой, и я научился у него столькому, что Хегл бы, наверное, не поверил. Во всяком случае хорошее железо больше не порчу. Надеюсь, Хегл будет рад узнать, что его уроки не пропали даром.
Мы проехали Вергрен и видели по пути чудеса Фэрхэвена. Однако Фэрхэвен для меня слишком велик, и там, где я сейчас, мне гораздо лучше. У меня есть кобыла, которую зовут Меривен. Можете сообщить Лортрен, что теперь я держусь в седле гораздо лучше.
Кадара и Брид поступили в Спидларскую стражу. Последние восемь дней они патрулируют северо-западные дороги.
Климат здесь холоднее, чем в Экстине, и мне пришлось привыкать даже к весеннему льду, но в кузнице не холодно, даже когда снаружи снегу по колено. Один раз снег выпал в самом конце весны. Здешние старики говорят, что в старину, до того как Черные маги изменили мир и погоду, все в этих краях было лучше.
Того, о чем говорила Лортрен, я так и не нашел, а если нашел, то пока не понял, что именно. Надеюсь, что Килу в этом отношении повезло больше и что это письмо застанет вас в добром здравии и хорошем настроении.
Доррин.

Перечитав письмо, он вновь обмакивает перо и выводит сверху нейтральное обращение: «Дорогие родители».
Закончив с этим, Доррин откладывает письмо в сторону. Завтра его заберет Лидрал.
Лидрал... Эта женщина – верный, надежный друг и вместе с тем... Он знает, что его не влечет к ней, как к Кадаре или даже какой-нибудь певичке из таверны, но вместе с тем ее появление радует его, как радует рассвет или проглянувшее после холодного дождя солнышко. Что это – дружба?
Раздевшись, он ложится на койку, натягивая на голые плечи изношенное, но уютное стеганое одеяло. Снаружи шелестят дубовые листья и громко квакают лягушки.

XLIV

Когда Доррин заходит в сарай, солнце еще не вполне осветило восточные низины, однако Лидрал уже запрягает лошадь.
– Вот письмо, – он вручает ей конверт и полсеребреника. – Этого хватит?
– С избытком, – отзывается она, держа упряжь в левой руке и принимая письмо правой. – Скажи-ка, ты вообще когда-нибудь спишь? Рейса говорит, что ты частенько работаешь заполночь.
– Долгий сон мне не нужен, к тому же Яррл разрешает использовать только самые бросовые отходы, а с ними очень много возни. Кое-что приходится расплавлять, а это дело нешуточное и опасное. Слишком сильно раскаленное железо может загореться... если не проявить осторожность, – он поднимает принесенный с собой мешок.
– Что у тебя там? – спрашивает Лидрал, отбрасывая со лба шелковистые волосы. Доррин косится на лежащую на сиденье широкополую шляпу. – Ты прав, – кивает она, – я снова нахлобучу ее, чтобы меня принимали за парня и не особо присматривались.
Когда письмо исчезает в кожаном футляре под сиденьем, Доррин, поставив на козлы свой мешок, достает оттуда модель дисковой пилы с колесным приводом. Черная сталь и полированный красный дуб поблескивают в проникающих через открытую дверь утренних лучах.
– Выглядит здорово.
– Смотри, если крутить эту ручку, пила будет вертеться. Она острая, даже пилить может. Как думаешь, можно за нее что-нибудь выручить?
– Я не продам эту вещицу, если не смогу выручить за нее настоящую цену.
– А это сколько?
– Пока не знаю, но во дворце Сарроннина хорошие игрушки покупают аж по четыре золотых. Цена недурная. А почему ты решил продать эту модель?
– Она работает не так, как надо.
– В каком смысле?
– Понимаешь... – некоторое время Доррин подыскивает нужные слова, потом продолжает: – Когда модель построена и я с ней работаю, у меня появляется возможность понять, где в чертеже были допущены огрехи. Эта штуковина... она не слишком хорошо передает силу с рукояти на лезвие. У меня тут новая задумка появилась – хочу попробовать угловой привод и маленькие железные шарики. Правда, такие трудно изготовить. Разве что делать их побольше размером.
– Ты способен изменить мир без всякой магии, – качает головой Лидрал. – И изменишь, если Белые не наложат на тебя руки раньше.
– На меня? Подмастерья кузнеца и целителя?
– Именно на тебя, – Лидрал пристраивает модель в тот же футляр, что и письмо. – Я не знаю, когда вернусь, но если понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать. Джардиш тоже может передать мне весточку.
– Ты уезжаешь прямо сейчас?
– Мне нужно наверстать упущенное время, – отзывается Лидрал, уже ведя лошадь к выходу.
Доррин распахивает перед ней дверь пошире.
– Помни, Доррин, – говорит Лидрал, выводя лошадь и повозку наружу, – на все должна быть своя причина. Ты понимаешь это в связи со своими машинами, но то же самое относится и к отдельным людям, и к целым странам.
– Наверное, ты права... – не зная, что еще сказать, Доррин поджимает губы.
– Береги себя, – напутствует Лидрал, уже усевшись на козлы. Потом она щелкает вожжами, и повозка трогается с места.
Доррин провожает женщину взглядом, но она так и не оборачивается. Вздохнув, он бредет к кузнице. Аппетита сегодня утром у него почему-то нет.
Работу в кузне он начинает с размельчения кусков древесного угля до подходящих для горна размеров. Когда топливо подготовлено, появляется Яррл.
– Принеси ту тяжелую штуковину, – велит кузнец. – Тот большой брус, что сверху.
Доррин механически выполняет распоряжение, не переставая думать о словах Лидрал. Почему вещи таковы, каковы они есть? Пожалуй, и впрямь на все должна быть своя причина.
Прикасаясь пальцами к длинному брусу кованого железа, юноша задумывается о том, что отличает железо от меди или олова. Они разные, но почему? И чем чугун отличается от кованого железа или от стали? Почему гармонизация кованого железа делает его более твердым, чем сталь, и при этом менее хрупким?
– Доррин? Горн достаточно разогрелся?
– Почти, – отзывается подмастерье, откладывая железяку в сторону. Взявшись за верхний рычаг, он принимается равномерно качать меха. Позднее ему придется ковать гвозди, а это занятие нудное и утомительное. Да и других рутинных забот выше головы.

XLV

– Как только мы предпримем действия против Отшельничьего, здешние кандарские изменники оставят наш народ без средств к существованию, – басовито громыхает рослый и крепкий черноволосый маг, облаченный в белые одежды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75