По-альгарвейски он говорил неплохо. В лагере ему представится возможность овладеть языком еще лучше.
Потом Теальдо пришлось укрыться за грудой развалин — горстка валмиерцев в каменном укрепе показала, что еще не готова сдаться. Огненные лучи опалили нежную весеннюю траву. Теальдо попытался попасть лучом в одну из бойниц, но судя по тому, как задымилась земля вокруг, безуспешно.
Галафроне и его кристалломант растянулись на земле в столь же импровизированном укрытии. Ротный командир глянул на карту, потом крикнул что-то — Теальдо не разобрал, что именно — чародею с кристаллом, и тот заговорил со своим приспособлением торопливо, но негромко, так что солдат опять не уловил ничего, кроме интонации.
Спустя едва ли пару минут на валмиерский укреп спикировали два дракона. Теальдо испугался уже, что седоки решили пойти на таран, но те сбросили груз ядер с высоты деревьев, чтобы уж точно не промахнуться. Когда бомбы взорвались, земля под животом Теальдо заходила ходуном. Огонь защитников укрепления прервался внезапно, как отрезанный.
Галафроне вскочил на ноги.
— Давайте пошевеливайтесь! — гаркнул он. — Эти сволочи нас больше не потревожат!
В этом он оказался прав. Теальдо пробежал мимо развалин каменного укрепа. В воздухе еще стоял резкий запах разорвавшихся снарядов, всегда вызывавший в памяти грозы. С ним мешались другие: аромат жареного мяса и железистый запах крови.
Впереди, обгоняя наступающую пехоту, топотали стада бегемотов. Подобно драконам, они и их наездники усердно рушили полевые укрепления, где пытались задержаться самые упорные валмиерцы. К тому времени, как туда добирались Теальдо и его товарищи, им обычно оставалось лишь зачистить остатки.
К концу первого дня наступления Теальдо устал сильней, чем когда-либо в своей жизни. Но и продвинулись он и его товарищи дальше, чем солдат мог себе вообразить. Полевые кухни каким-то чудом догнали их к вечеру. Похлебка, которой наполнил оловянный солдатский котелок дюжий кухарь с вытатуированным на руке драконом, не вызвала бы восторга у чревоугодников из Трапани, но она была неизмеримо вкусней всего, что солдаты могли бы добыть сами.
Галафроне ел жадно. Выглядел он слегка ошарашенным, и не от долгого марша и боев.
— Поверить не могу, что мы так быстро движемся, — бормотал он с набитым ртом уже не в первый раз. — В Шестилетнюю войну так наступать нам не удавалось, даже в последнем броске на Приекуле. Силы горние, да мы уже вернули половину того, что отняли у нас чучелки тогда.
— Не больно им охота воевать, когда мы их молотим, а не наоборот, — заметил Тразоне, подавляя зевок.
Теальдо кивнул:
— И мне так показалось. Один из них сказал, что винит своих же дворян в нынешней войне.
— Надеюсь, они все так думают! — воскликнул Галафроне. — Когда мы с ними в прошлый раз воевали, они дрались, как бесноватые, точно вам скажу. Если сейчас у них к этому делу душа не лежит — вот и славно.
Спор вокруг костра продлился бы дольше, когда бы солдаты не вымотались настолько за день. Теальдо завернулся в одеяло и тут же заснул мертвым сном. Когда сержант Панфило на другое утро поднял его до рассвета, солдат все еще чувствовал себя покойником. Панфило же выглядел до омерзения бодрым и отдохнувшим.
— Вставай! — рявкнул он. — Толку от тебя немного, но если некому больше надрать валмиерцам задницы, так и ты сойдешь.
— Если от меня немного толку, так, может, оставите меня и дальше как-нибудь сами?
Но Теальдо уже поднялся. В воздухе висел запах свежего хлеба с полевой кухни. И еще один запах — запах победы.
Залив ломоть хлеба кислым красным вином, солдат вновь двинулся на восток. Снова большую часть работы выполняли за него боевые чудовища. Снова альгарвейские драконы обрушивались на каунианских солдат, продолжавших сопротивление, даже когда мимо них протопали бегемоты. Обычно хватало нескольких ядер, чтобы успокоить их навеки. Вражеские драконы над головами солдат короля Мезенцио почти не появлялись. И снова валмиерские солдаты сражались без всякого желания и в плен шли куда охотней, чем сибиане.
— Сибов мы застали врасплох, но они дрались жестоко, пока еще могли, — сказал Теальдо приятелю, когда они отправили в тыл очередную кучку пленников. — А эти сучьи дети вроде бы ждали нас, вооружась до зубов?
— Ты что, жалуешься? — изумился Тразоне.
— Ну, вообще говоря, нет, — признался солдат.
Оба расхохотались. Дорога вела их на восток.
Теальдо старался держаться поближе к капитану Галафроне и кристалломанту. Это было непросто; ветеран задавал такой шаг, что Теальдо трудно было угнаться за ним. Но, будучи типичным альгарвейцем, он жаждал первым узнать, если приключится что-нибудь интересное. Ближе к вечеру упорство и любопытство его окупились сторицей. Прислушавшись к своему хрустальному шару, кристалломант сообщил что-то Галафроне, и тот испустил победный клич.
— Что случилось, сударь? — спросит Теальдо.
Может, капитан ответит ему, а может, и нет. Кто не рискует, тот не выигрывает.
Галафроне не просто готов был ответить. Если бы Теальдо не спросил, капитан, наверное, тряхнул бы его от избытка чувств, прежде чем вскричать в голос:
— В тылу у валмиерской армии восстал маркизат Ривароли! Посмотрим, как теперь клятые чучела смогут перебрасывать подкрепления или боеприпасы!
— Си-илы горние, — протянул Теальдо и тоже заорал: — Вот им, гадам, за то, что оттяпали у нас полный маркизат добрых альгарвейцев!
— Пусть теперь подавятся, — поддержал его Галафроне. — А нам выпала честь забить этот кусок в глотки королю Ганибу и его бездарным прихвостням в парчовых панталонах.
Теальдо подозревал, что Галафроне и к альгарвейскому дворянству относится без всякого почтения, но этого капитан вслух высказать не мог и срывал зло на дворянстве вражеском.
И не он один.
— Если послушать чучелок, которых мы в плен берем, — заметил Теальдо, — так они тоже не больно-то желают умирать за своих благородных.
Галафроне кивнул и обернулся к кристалломанту:
— Передай это полковнику Омбруно и в штаб армии заодно. Думаю, там уже знают, но на всякий случай передай все равно. Может, они придумают, как заставить кауниан сдаваться вообще без боя.
— Слушаюсь, сударь! — отозвался связист.
Как только разговор завершился, Галафроне вновь погнал солдат вперед. К концу дня рота перешла границу маркизата Ривароли. Не заметить этого было трудно. На дорожных знаках — отступающий враг снес большую часть, но далеко не все — альгарвейские письмена сменились валмиерскими, как и в первой же деревне, которую миновали солдаты. Жители поселка оставались на вид альгарвейцами, хотя имена их писались на чужеземный манер. Теальдо стало любопытно: как бы его звали, случись ему родиться в здешних краях? Наверное, что-то вроде «Теалту».
Большинство жителей деревни встречали альгарвейских солдат вином, пирогами и аплодисментами. Женщины — объятьями и поцелуями. Возможно, поцелуями дело не ограничилось бы, как в те дни, когда товарищи Теальдо входили в герцогство Бари, но Галафроне одернул солдат:
— Держать строй! Шевелитесь, прах вас побери! Победа уже близка! Скоро вам выпадет не один случай фитили навощить! И чем крепче мы надавим на кауниан сейчас, тем скорей это случится!
Теальдо заметил, что из окна лавки наблюдают за проходящими мимо альгарвейскими солдатами мужчина и женщина с желтыми, точно масло, волосами. После заключения Тортусского договора в маркизат перебралось на жительство немало валмиерцев. Что думали они теперь, глядя на своих давних противников?
— Ничего хорошего, — пробормотал он себе под нос, — зуб даю.
— Шевелитесь! — вновь заорал Галафроне.
Впереди раскинулись поля, и рота перешла в наступление рассыпным строем на случай, если валмиерцы смогли все же закрепиться где-то впереди. До сих пор им этого не удавалось.
Глава 12
Скарню чувствовал себя так, словно его оглоушили дубиной по темени. Сколько мог судить молодой капитан, вся армия Валмиеры чувствовала себя примерно так же. Он не видел ничего за пределами своего маленького участка фронта, но и то, что он видел, не вызывало оптимизма.
Альгарвейцы нанесли удар, когда рота Скарню возвращалась на фронт после небольшой передышки. Если бы они находились на передовой в тот час, они — те, кто выжил, — уже находились бы теперь в лагерях для военнопленных. А так роту захватило поспешное отступление. Они сражались, когда не оставалось выхода, и передвигались ночами, чтобы не привлекать внимания рыжеволосых разведчиков. Альгарвейцы не всегда брали числом, но, где бы они ни появлялись, сила была на их стороне. Рано или поздно даже самые стойкие бойцы уставали сражаться с бегемотами под градом ядер, что сыплются с небес.
Подошел мрачный сержант Рауну:
— Вашбродь, еще трое вроде как деру дали, потому что с нами их точно нету.
— Интересно, где мы сами-то находимся? — задумчиво пробормотал Скарню и достал из кармана карту.
Некоторое представление об этом он имел — где-то между недавней линией фронта и старой границей Валмиеры и Альгарве, — но не смог бы указать свое местоположение на карте с точностью хотя бы до пяти миль. Ему и его людям оставалось только упрямо тащиться на восток.
— Рано или поздно наткнемся на деревню, — промолвил Рауну. — Тогда и узнаем. — Ветеран поколебался и продолжил: — Слышал я, вашбродь, что в других ротах нашего полка дезертиров куда как больше нашего.
— Слышал… от кого? — поинтересовался Скарню.
Ему уже начинало казаться, что для командования его рота свалилась с края мира, потому что приказов он не получал уже несколько дней.
— Мало ли с кем можно в лесу столкнуться… — Рауну пожал плечами и промедлил снова. — Наши ребята знают, что вы все прошли вместе с ними, вашбродь. Так что они вряд ли оставят посты втихаря или останутся сидеть на пеньке, ожидая, пока рыжики их заберут в лагерь.
— В лесу столкнуться, да? — переспросил Скарню.
Сержант вновь пожал плечами и кивнул, но ничего не ответил. Скарню уже научился определять, когда можно надавить на Рауну, а когда не стоит. Этот случай был из последних. И он задал другой вопрос:
— Все настолько плохо?
— Еще хуже, вашбродь, — меланхолично отозвался сержант. — Роты, какое там — полки, где офицеры не справлялись, разваливаются. — Он выдержал совсем уже невыносимую паузу и заключил: — Очень много таких рот и полков немало, вашбродь.
— Пропади пропадом такие солдаты, что не желают защищать родину! — взорвался Скарню. Рауну смолчал. Капитан поразмыслил немного и добавил уже тише: — И пропади пропадом такие офицеры, что не дали солдатам причины защищать родину.
— А! — пробормотал Рауну про себя, а может, вздохнул слишком громко. — Вашбродь, не сочтите за оскорбление, но ребята за вас держатся потому только, что вы из тех командиров, что ни о первом, ни о втором не забудут.
— Да только много ли им с того пользы? — Скарню горестно вздохнул. — Что сможем, то сделаем. В путь!
— Так точно, вашбродь, — ответил Рауну. — Могло быть хуже. Мы хотя бы безлюдными краями идем — не считая альгарвейских солдат, конечно. А в Ривароли за нашими парнями охотятся и рыжики, и местный люд.
— М-да… — Скарню вздохнул снова. — И пропади пропадом король Мезенцио за то, что подбил тамошних жителей на мятеж. Что ж, дело понятное — за одно поколение альгарвейца не перекрасить.
Он двинулся по лесной тропе, стараясь ступать бесшумно. Капитан знал, что альгарвейские бегемоты уже обошли его роту, а по пятами за ними непременно последуют рыжеволосые солдаты. Вперед и на фланги он выслал разведчиков и, хотя те не донесли ничего подозрительного, жалел, что на темени у него нет лишней пары глаз.
Час спустя передовой разведчик, вернувшись, доложил, что лес кончается и впереди, за виноградниками и непахаными полями, виднеется деревня.
— Солдат не видно? — поинтересовался Скарню.
— Рыжиков, что ли? — переспросил разведчик, и капитан кивнул. — Нет, вашбродь, а вот пару человек в форменных штанах я на улице приметил.
— Да ну? — Это помогло Скарню принять решение. — Ладно. Продвигаемся вперед, и всех солдат — в наш строй. Потом командование разберется, а сейчас я хочу иметь под началом как можно больше бойцов.
— Это разумно, вашбродь, — заметил Рауну.
Скарню обошелся бы и без сержантского одобрения, но был ему только рад.
Рота осторожно выдвинулась из леса. Скарню сказал бы, что они наступают на деревеньку, — но как можно наступать во время отступления? С такими тонкостями военного дела маркиз не был знаком.
Действительно, по улицам деревни прохаживались часовые в форменных штанах. Один поднял тревогу, завидев приближающихся в рассыпном строю солдат, и в мгновение ока деревня будто опустела.
— Будьте готовы ко всему! — предупредил капитан своих бойцов. — Это могут оказаться альгарвейцы, переодетые в нашу форму, чтобы заманить нас в ловушку!
Солдаты в деревне, похоже, сами опасались предательства со стороны людей Скарню, и пришлось долго перекликиваться, прежде чем все уверились, что имеют дело с товарищами-валмиерцами.
— Слава силам горним, что вы здесь! — воскликнул молоденький лейтенантик, вышедший встречать Скарню.
Капитан вытащил карту.
— А здесь — это где? — поинтересовался он.
— Эта жалкая дыра носит имя Сторнарелла, — ответил лейтенант. Когда капитан нашел деревню на карте, то лишь присвистнул: выходило, что альгарвейцы загнали его на восток дальше, чем он смел опасаться. — Теперь мы сможем хотя бы обеспечить достойную охрану герцогу Марсталю.
— Что?! — Скарню уставился на лейтенанта: — Главнокомандующий? Здесь?!
— Так точно, сударь. — Лейтенант кивнул. — Мы отступали перед основными альгарвейскими частями, когда на колонну обрушились их драконы. Не думаю, что они метили в его светлость, — просто заметили валмиерцев на дороге и забросали ядрами. Под его светлостью убило единорога. Герцог сломал ногу, когда его скакун упал, и нам пришлось доставить его в ближайшее укрытие.
— Он все еще командует армией? — поинтересовался Скарню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97