Поэтому софист снова может спорить, что вовсе нет
искусства, творящего отображения и призраки, в области которого, как мы
утверждаем, он пребывает, раз мнение и речь не взаимодействуют с небытием.
Заблуждения вовсе не существует, раз не существует такого взаимодействия.
Поэтому прежде всего надлежит точно исследовать, что такое речь, мнение и
представление, дабы, когда они для нас станут ясными, мы увидели и их
взаимодействие с небытием; видя это последнее, мы сможем доказать, что
заблуждение существует, доказавши же это, мы свяжем с ним софиста, если,
конечно, он в нем виновен, или, оставив его на свободе, станем искать его в
ином роде.
Т е э т е т.Вполне справедливо, чужеземец, было вначале сказано о софисте,
что род этот неуловим. У него, как кажется, полно прикрытий, и, когда он
какое-нибудь из них выставит, то приходится его преодолевать, прежде чем
удастся добраться до самого софиста. Едва мы теперь одолели одно прикрытие
- что, мол, небытия нет, как уже другое пущено в ход, и теперь надо
доказать, что существует заблуждение и в речах и в мнениях, а вслед за
этим, быть может, возникнет еще одно, а после еще и другое, и, кажется,
никогда им не будет конца.
Ч у ж е з е м е ц.Не надо, Теэтет, терять мужества тому, кто может хоть
понемножку пробираться вперед. Кто падает духом в таких случаях, что будет
он делать в других, когда либо ни в чем не преуспеет, либо будет отброшен
назад? Такой, по словам пословицы, едва ли когда возьмет город. Теперь, мой
дорогой, когда с тем, о чем ты говоришь, покончено. нами должна быть взята
самая высокая стена; остальное будет легче и менее значительно.
Т е э т е т.Ты прекрасно сказал.
Ч у ж е з е м е ц.Прежде всего, как уже сказано возьмем-ка речь и мнение,
дабы дать себе ясный отчет: соприкасается ли с ними небытие или и то и
другое безусловно истинны и ни одно из них никогда не бывает заблуждением.
Т е э т е т.Правильно.
Ч у ж е з е м е ц.Давай, как мы говорили об идеях и буквах, рассмотрим
таким же образом и слова, так как примерно таким путем раскрывается то, что
мы теперь ищем.
Т е э т е т. На что же надо обратить внимание в словах?
Ч у ж е з е м е ц.А вот на что: все ли они сочетаются друг с другом или ни
одно из них? Или некоторые склонны к этому, другие же нет?
Т е э т е т. Ясно, что одни склонны, а другие нет.
Ч у ж е з е м е ц. Быть может, ты думаешь так: те, что, будучи произнесены
одно за другим, что-то выражают, между собой сочетаются, те же,
последовательность которых ничего не обозначает, не сочетаются.
Т е э т е т.Как? Что ты сказал?
Ч у ж е з е м е ц.То, что, как я думал, ты принял и в чем со мной
согласился. У нас ведь есть двоякий род выражения бытия с помощью голоса.
Т е э т с т. Как?
Ч у ж е з е м е ц.Один называется именем, другой - глаголом.
Т е э т е т.Расскажи о каждом из них.
Ч у ж е з е м е ц.Обозначение действий мы называем глаголом.
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.Обозначение с помощью голоса, относящееся к тому, что
производит действие, мы называем именем.
Т е э т е т.Именно так.
Ч у ж е з е м е ц. Но из одних имен, последовательно произнесенных, никогда
не образуется речь, так же и из глаголов, произнесенных без имен.
Т е э т е т.Этого я не понял.
Ч у ж е з е м е ц.Очевидно, недавно согласившись со мною, ты имел в виду
что-то другое; ведь я хотел только сказать, что эти слова, высказанные в
таком порядке, не представляют собою речь.
Т е э т е т.Как?
Ч у ж е з е м е ц.Возьми, например, [глаголы] "идет", "бежит", "спит" и все
прочие слова, обозначающие действие: если бы кто-нибудь произнес их по
порядку, то этим он вовсе не составил бы речи.
Т е э т е т.Да и как он мог бы составить?
Ч у ж е з е м е ц.Таким же образом, если произносится "лев", "олень",
"лошадь" и любые другие слова, обозначающие все, что производит действие,
то и из их последовательности не возникает речь. Высказанное никак не
выражает ни действия, ни его отсутствия, ни сущности существующего, ни
сущности несуществующего, пока кто-либо не соединит глаголов с именами.
Тогда все налажено, и первое же сочетание [имени с глаголом] становится
тотчас же речью - в своем роде первою и самою маленькою из речей.
Т е э т е т. Как ты это понимаешь?
Ч у ж е з е м е ц.Когда кто-либо произносит "человек учится", то не скажешь
ли ты, что это - самая маленькая и простая речь?
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.Ведь в этом случае он сообщает о существующем или
происходящем, или происшедшем, или будущем и не только произносит
наименования, но и достигает, чего-то, сплетая глаголы с именами.
Поэтому-то мы сказали о нем, что он ведет речь, а не просто называет, и
такому сочетанию дали имя речи.
Т е э т е т.Верно.
Ч у ж е з е м е ц.Подобно тому как некоторые вещи совмещаются одна с
другой, другие же нет, так же и обозначения с помощью голоса: одни не
сочетаются, другие же, взаимно сочетаясь, образуют речь.
Т е э т е т. Несомненно, так.
Ч у ж е з е м е ц. Теперь еще вот какая малость.
Т е э т е т. Какая же?
Ч у ж е з е м е ц.Речь, когда она есть, необходимо должна быть речью о
чем-либо: ведь речь ни о чем невозможна.
Т е э т е т.Так.
Ч у ж е з е м е ц. Не должна ли она иметь и какое-то качество?
Т е э т е т.Как же иначе?
Ч у ж е з е м е ц.Обратим-ка теперь внимание на нас самих.
Т е э т е т. Действительно, это следует сделать.
Ч у ж е з е м е ц.Я тебе произнесу речь, соединив предмет с действием через
посредство имени и глагола; ты же скажи мне, о чем будет речь.
Т е э т е т.Так и будет, по мере возможности.
Ч у ж е з е м е ц."Теэтет сидит". Эта речь, конечно, не длинная?
Т е э т е т.Нет, напротив, в меру.
Ч у ж е з е м е ц.Твое дело теперь сказать, о ком она и к кому относится.
Т е э т е т.Очевидно, что обо мне и ко мне.
Ч у ж е з е м е ц.А как вот эта?
Т е э т е т.Какая?
Ч у ж е з е м е ц."Теэтет, с которым я теперь беседую, летит".
Т е э т е т.И относительно этой речи едва ли кто скажет иначе: она обо мне
и касается меня.
Ч у ж е з е м е ц.Мы утверждаем, что всякая речь необходимо должна быть
какого-то качества.
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.Какого же качества должно теперь считать каждую из этих
двух?
Т е э т е т.Одну истинной, другую ложной.
Ч у ж е з е м е ц.Из них истинная высказывает о тебе существующее, как оно
есть.
Т е э т е т.Конечно.
Ч у ж е з е м е ц.Ложная же - нечто другое, чем существующее.
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.Она говорит поэтому о несуществующем, как о существующем.
Т е э т е т.Похоже, что так.
Ч у ж е з е м е ц.По крайней мере, о существующем, отличном от
существующего, которое должно быть высказано о тебе. Ведь мы утверждали,
что в отношении к каждому многое существует, а многое и нет.
Т е э т е т.Именно так.
Ч у ж е з е м е ц.Вторая речь, которую я о тебе произнес, прежде всего в
силу нашего определения, что такое речь, необходимо должна быть одною из
самых коротких.
Т е э т е т.Мы ведь недавно в этом согласились.
Ч у ж е з е м е ц.Затем, речью о чем-либо.
Т е э т е т.Так.
Ч у ж е з е м е ц.Если она не о тебе, то и ни о ком другом.
Т е э т е т.Как это?
Ч у ж е з е м е ц.Ведь, не относясь ни к чему, она и вообще не была бы
речью. Мы доказали, что невозможно, чтобы речью была ни к чему не
относящаяся речь.
Т е э т е т.Вполне справедливо.
Ч у ж е з е м е ц.Если, таким образом, о тебе говорится иное как
тождественное, несуществующее - как существующее, то совершенно очевидно,
что подобное сочетание, возникающее из глаголов и имен, оказывается
поистине и на самом деле ложною речью.
Т е э т е т. Весьма верно.
Ч у ж е з е м е ц.Как же теперь? Не ясно ли уже, что мышление, мнение,
представление, как истинные, так и ложные, все возникают у нас в душе?
Т е э т е т.Каким образом?
Ч у ж е з е м е ц.Ты это легче увидишь, если сначала узнаешь, что они такое
и чем отличаются друг от друга.
Т е э т е т.Говори, говори.
Ч у ж е з е м е ц.Не есть ли мысль и речь одно и то же, за исключением лишь
того, что происходящая внутри души беззвучная беседа ее с самой собой и
называется у нас мышлением?
Т е э т е т.Вполне так.
Ч у ж е з е м е ц.Поток же звуков, идущий из души через уста, назван речью.
Т е э т е т.Правда.
Ч у ж е з е м е ц.И мы знаем, что в речах содержится следующее...
Т е э т е т.Что же?
Ч у ж е з е м е ц.Утверждение и отрицание.
Т е э т е т.Да, знаем.
Ч у ж е з е м е ц.Если этo происходит в душе мысленно, молчаливо, то есть
ли у тебя другое какое-либо название для этого, кроме мнения?
Т е э т е т.Да каким же образом?
Ч у ж е з е м е ц.Что же, когда подобное состояние возникает у кого-либо не
само по себе, но благодаря ощущению, можно ли правильно назвать его иначе,
нежели представлением?
Т е э т е т.Нельзя.
Ч у ж е з е м е ц.Таким образом, если речь бывает истинной и ложной и среди
этого мышление явилось нам как беседа души с самою собой, мнение же - как
завершение мышления, а то, что мы выражаем словом "представляется",как
смешение ощущения и мнения, то необходимо, чтобы и из всего этого как
родственного речи кое-что также иногда было ложным.
Т е э т е т.Как же иначе?
Ч у ж е з е м е ц.Замечаешь ли ты теперь, что ложное мнение и речь найдены
нами раньше, чем мы предполагали, опасаясь, как бы, исследуя все это, не
приняться за дело совершенно невыполнимое?
Т е э т е т.Замечаю.
Ч у ж е з е м е ц.Не будем же падать духом и во всем остальном. Ввиду того
что все это теперь стало нам ясным, вспомним о прежних делениях на виды.
Т е э т е т.О каких?
Ч у ж е з е м е ц.Мы различали два вида изобразительного искусства: один -
творящий образы, другой - призраки.
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.И мы сказали, что недоумеваем, к какому из них двух
отнести софиста.
Т е э т е т.Так это и было.
Ч у ж е з е м е ц.И пока мы так недоумевали, раз лился еще больший мрак,
как только возникло рассуждение, ставящее все под сомнение,будто нет ни
образов, ни отображений, ни призраков и потому никак, никогда и нигде не
возникает ничего ложного.
Т е э т е т.Ты говоришь верно.
Ч у ж е з е м е ц.Теперь, когда обнаружилось, что существует ложная речь и
ложное мнение, освободилось место для подражаний существующему, а уж из
этого возникает искусство обмана.
Т е э т е т.Пожалуй.
Ч у ж е з е м е ц.И действительно, что софист принадлежит к одному из этих
двух (искусств), мы уже признали раньше.
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.Попробуем-ка, снова разделяя надвое находящийся перед
нами род, каждый раз держаться в пути правой части, имея в виду то, что
относится к софисту, пока мы, пройдя мимо всего общего [между ним и другими
видами] и оставив ему его собственную природу, не выставим ее напоказ
прежде всего нам самим, а потом и тем, кто от природы близок такому методу
исследования.
Т е э т е т.Правильно.
Ч у ж е з е м е ц.Не с того ли мы начали, что различили искусства
творческое и приобретающее?
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.И не явился ли нам софист в области охоты, состязания,
торговли и некоторых других видов приобретающего искусства?
Т е э т е т.Конечно, так.
Ч у ж е з е м е ц. Теперь же, когда его захватило подражательное искусство,
ясно, что сперва надо расчленить творческое искусство надвое. Ведь
подражание есть какое-то творчество; мы, однако, говорим об отображениях, а
не о самих вещах. Не так ли?
Т е э т е т.Несомненно, так.
Ч у ж е з е м е ц.Пусть, следовательно, будут прежде всего две части
творческого искусства.
Т е э т е т. Какие?
Ч у ж е з е м е ц.Одна - божественная, другая - человеческая.
Т е э т е т.Я пока не понял.
Ч у ж е з е м е ц.Творческое искусство, говорили мы,если вспомнить
сказанное вначале - есть всякая способность, которая является причиной
возникновения того, чего раньше не было.
Т е э т е т.Да, мы это помним.
Ч у ж е з е м е ц.Станем ли мы утверждать относительно всех живых существ и
растений, которые произрастают на земле из семян и корней, а также
относительно неодушевленных тел, пребывающих в земле в текучем и нетекучем
виде,станем ли мы утверждать, говорю я, что все это, ранее не
существовавшее, возникает затем благодаря созидательной деятельности
кого-либо иного - не бога? Или же будем говорить, руководствуясь убеждением
и словами большинства...
Т е э т е т.Какими?
Ч у ж е з е м е ц. Что все это природа порождает в силу какой-то
самопроизвольной причины , производящей без участия разума. Или, может
быть, мы признаем, что причина эта одарена разумом и божественным знанием,
исходящим от бога?
Т е э т е т.Я, быть может, по молодости часто меняю одно мнение на другое.
Однако теперь, глядя на тебя и понимая, что ты считаешь, что все это
произошло от бога, я и сам так думаю.
Ч у ж е з е м е ц.Прекрасно, Теэтет! И если бы мы полагали, что в будущем
ты окажешься в числе мыслящих иначе, то постарались бы теперь с помощью
непреложно убедительной речи заставить тебя с нами согласиться. Но так как
я знаю твою природу, знаю, что и без наших слов она сама собою обратится к
тому, к чему, как ты утверждаешь, ее ныне влечет, то я оставляю это: ведь
мы напрасно потеряли бы время. Лучше я выставлю положение, что то, что
приписывают природе, творится божественным искусством, то же, что создается
людьми, человеческим и, согласно этому положению, существует два рода
творчества: один - человеческий, другой - божественный.
Т е э т е т.Верно.
Ч у ж е з е м е ц.Расчлени-ка, однако, каждый из них двух снова надвое.
Т е э т е т.Как?
Ч у ж е з е м е ц.Подобно тому как ты все творческое искусство делил в
ширину, раздели его теперь, напротив, в длину.
Т е э т е т.Пусть будет разделено.
Ч у ж е з е м е ц.Таким образом, в целом возникают четыре части: две,
относящиеся к нам,человеческие, и две к богам - божественные.
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.Теперь они снова разделены, уже иначе: одна часть в
каждом отделе собственно творческая, обе же остальные могут быть лучше
всего названы изобразительными. И в силу этого творческое искусство снова
делится на две части.
Т е э т е т.Скажи, как теперь образуется каждая из них?
Ч у ж е з е м е ц. Мы знаем, что и мы, и другие живые существа, и то, из
чего произошло все природное, - огонь, вода и им родственное - суть
произведения бога, каждое из которых им создано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134