ї Верно, Кебет, ї согласился Сократ. ї Что же нам делать, однако? Не хочешь
ли потолковать об этом: может так быть или не может?
ї Очень хочу, ї сказал Кебет. ї Хочу знать, что ты об этом думаешь.
[Четыре доказательства бессмертия души.
Аргумент первый: взаимопереход противоположностей]
ї Хорошо, ї промолвил Сократ. ї Мне кажется, что теперь никто, даже
комический поэт, не решится утверждать, будто я попусту мелю языком и
разглагольствую о вещах, которые меня не касаются. Итак, если не
возражаешь, приступим к рассуждению.
Начнем, пожалуй, вот с какого вопроса: что, души скончавшихся находятся в
Аиде или же нет? Есть древнее учение ї мы его уже вспоминали, ї что души,
пришедшие отсюда, находятся там и снова возвращаются сюда, возникая из
умерших. Если это так, если живые вновь возникают из умерших, то,
по-видимому, наши души должны побывать там, в Аиде, не правда ли? Если бы
их там не было, они не могли бы и возникнуть; и если бы мы с полною
ясностью обнаружили, что живые возникают из мертвых и никак не иначе, это
было бы достаточным доказательством нашей правоты. Если же все это не так,
поищем иных доводов.
ї Отлично, ї сказал Кебет.
ї Тогда, ї продолжал Сократ, ї чтобы тебе было легче понять, не
ограничивайся одними людьми, но взгляни шире, посмотри на всех животных, на
растения ї одним словом, на все, чему присуще возникновение, и давай
подумаем, не таким ли образом возникает все вообще ї противоположное из
противоположного ї в любом случае, когда налицо две противоположности.
Возьми, например, прекрасное и безобразное, или справедливое и
несправедливое, или тысячи иных противоположностей. Давай спросим себя:
если существуют противоположные вещи, необходимо ли, чтобы одна непременно
возникала из другой, ей противоположной? Например, когда что-нибудь
становится больше, значит ли это с необходимостью, что сперва оно было
меньшим, а потом из меньшего становится большим?
ї Да.
ї И соответственно если оно станет меньше, то меньшим станет из большего?
ї Конечно, ї подтвердил Кебет.
ї И слабое возникает из сильного, а скорое из медленного?
ї Несомненно!
ї Какой бы еще привести тебе пример? Если что становится хуже, то не из
лучшего ли? Если справедливее, то из несправедливого? Так?
ї А как же иначе?
ї Значит, мы достаточно убедились, что всР возникает таким образом ї
противоположное из противоположного?
ї Совершенно достаточно.
ї Тогда двинемся дальше. Нет ли между любыми двумя противоположностями как
бы чего-то промежуточного? Так как противоположностей две, то возможны два
перехода ї от одной противоположности к другой или, наоборот, от второй к
первой. Например, между большей вещью и меньшей возможны рост и убывание, и
об одной мы говорим, что она убывает, о другой ї что растет.
ї Да, ты прав, ї сказал Кебет.
ї Но ведь не иначе обстоит дело с разъединением и соединением, с
охлаждением и нагреванием и во всех остальных случаях; у нас не всегда
может найтись подходящее к случаю слово, но на деле это всегда и непременно
так: противоположности возникают одна из другой, и переход этот обоюдный.
ї Ты совершенно прав, ї сказал Кебет.
ї Теперь ответь мне, есть ли что-нибудь противоположное жизни, как сон
противоположен бодрствованию?
ї Конечно, есть.
ї Что же именно?
ї Смерть, ї отвечал Кебет.
ї Значит, раз они противоположны, то возникают друг из друга, и между двумя
этими противоположностями возможны два перехода.
ї Ну, конечно!
ї Тогда я назову тебе одну из двух пар, которые только что упомянул, ї
сказал Сократ, ї и саму пару, и связанные с нею переходы, а ты назовешь мне
другую. Я говорю: сон и бодрствование, и из сна возникает бодрствование, а
из бодрствования ї сон, а переходы в этом случае называются засыпанием и
пробуждением. Достаточно тебе этого или нет?
ї Вполне достаточно.
ї Теперь сам скажи так же о жизни и смерти. Ты признаешь, что жизнь
противоположна смерти?
ї Признаю.
ї И что они возникают одна из другой?
ї Да.
ї Стало быть, из живого что возникает?
ї Мертвое, ї промолвил Кебет.
ї А из мертвого что? ї продолжал Сократ.
ї Должен признать, что живое, ї сказал Кебет.
ї Итак, Кебет, живое и живые возникают из мертвого?
ї По-видимому, да.
ї Значит, наши души имеют пребывание в Аиде?
ї Похоже, что так.
ї Не правда ли, из двух переходов, связанных с этой парой, один совершенно
ясен? Ведь умирание ї вещь ясная, ты со мною согласен?
ї Разумеется, согласен!
ї Как же мы теперь поступим? Не станем вводить для равновесия
противоположный переход ї пускай себе природа хромает на одну ногу? Или же
мы обязаны уравновесить умирание каким-то противоположным переходом?
ї Пожалуй, что обязаны.
ї Каким же именно?
ї Оживанием.
ї Но если оживание существует, ї продолжал Сократ, ї то чем оно будет, это
оживание? Не переходом ли из мертвых в живые?
ї Да, конечно.
ї Значит, мы согласны с тобою и в том, что живые возникли из мертвых ничуть
не иначе, чем мертвые ї из живых. Но если так, мы уже располагаем
достаточным, на мой взгляд, доказательством, что души умерших должны
существовать в каком-то месте, откуда они вновь возвращаются к жизни.
ї Да, Сократ, мне кажется ї это необходимый вывод из всего, в чем мы с
тобою согласились, ї сказал Кебет.
ї А вот взгляни, Кебет, еще довод в пользу того, что не напрасно, на мой
взгляд, пришли мы с тобою к согласию. Если бы возникающие противоположности
не уравновешивали постоянно одна другую, словно описывая круг, если бы
возникновение шло по прямой линии, только в одном направлении и никогда не
поворачивало вспять, в противоположную сторону, ї ты сам понимаешь, что все
в конце концов приняло бы один и тот же образ, приобрело одни и те же
свойства, и возникновение прекратилось бы.
ї Нет, не понимаю. Как это? ї спросил Кебет.
ї Да очень просто. ї отвечал Сократ. ї Представь себе, например, что
существует только засыпание и что пробуждение от сна его не уравновешивает,
ї ты легко поймешь, что в конце концов сказание об Эндимионе оказалось бы
вздором и потеряло всякий смысл, потому что и все остальное также
погрузилось бы в сон. И если бы все только соединялось, прекратив
разъединяться, очень быстро стало бы по слову Анаксагора: "Все вещи [были]
вместе". И точно так же, друг Кебет, если бы все причастное к жизни
умирало, а умерев, оставалось бы мертвым и вновь не оживало, ї разве не
совершенно ясно, что в конце концов всР стало бы мертво и жизнь бы исчезла?
И если бы даже живое возникало из чего-нибудь иного, а затем все-таки
умирало, каким образом можно было бы избегнуть всеобщей смерти и
уничтожения?
ї Никаким, сколько я могу судить, Сократ, ї сказал Кебет. ї А ты, мне
кажется, рассуждаешь совершенно верно.
ї Вот и мне кажется, Кебет, что это именно так, а не как-нибудь иначе, ї
сказал Сократ, ї и что мы нисколько не обманываем себя, приходя к согласию.
Поистине существуют и оживание, и возникновение живых из мертвых.
Существуют и души умерших, и добрым между ними выпадает лучшая доля, а
дурным ї худшая.
[Аргумент второй: знание как припоминание того, что было до рождения
человека]
ї Постой-ка, Сократ, ї подхватил Кебет, ї твои мысли подтверждает ещР один
довод, если только верно то, что ты так часто, бывало, повторял, а именно
что знание на самом деле не что иное, как припоминание: то, что мы теперь
припоминаем, мы должны были знать в прошлом, ї вот что с необходимостью
следует из этого довода. Но это было бы невозможно, если бы наша душа не
существовала уже в каком-то месте, прежде чем родиться в нашем человеческом
образе. Значит, опять выходит, что душа бессмертна.
ї Но как это доказывается, Кебет? ї вмешался Симмий. ї Напомни мне, я
что-то забыл.
ї Лучшее доказательство, ї сказал Кебет, ї заключается в том, что когда
человека о чем-нибудь спрашивают, он сам может дать правильный ответ на
любой вопрос ї при условии, что вопрос задан правильно. Между тем, если бы
у людей не было знания и верного понимания, они не могли бы отвечать верно.
И кроме того, поставь человека перед чертежом или чем-нибудь еще в таком же
роде ї и ты с полнейшей ясностью убедишься, что так оно и есть.
ї А если этого тебе недостаточно, Симмий, ї сказал Сократ, ї погляди, не
согласишься ли ты с другими соображениями, вот примерно какими. Ты ведь
сомневаешься, может ли то, что называют знанием, быть припоминанием?
ї Нет, я-то как раз не сомневаюсь, ї возразил Симмий. ї Мне нужно лишь
одно, и как раз то, о чем сейчас идет речь: припомнить. Кебет только
принялся рассуждать ї и я уже почти все помню и почти что согласен с вами.
И тем не менее мне бы хотелось услышать, как примешься рассуждать ты.
ї Я? Да вот как, ї сказал Сократ. ї Мы оба, разумеется, сходимся на том,
что, если человеку предстоит что-либо припомнить, он должен уже знать это
заранее.
ї Конечно.
ї Тогда, может быть, мы сойдРмся и на том, что знание, если оно возникает
таким образом, каким именно, я сейчас скажу, ї это припоминание? Если
человек, что-то увидев, или услыхав, или восприняв иным каким-либо
чувством, не только узнает это, но еще и примыслит нечто иное,
принадлежащее к иному знанию, разве не вправе мы утверждать, что он
вспомнил то, о чем мыслит?
ї Как это?
ї Вот тебе пример. Знать человека и знать лиру ї это ведь разные знания?
ї Само собой.
ї Но тебе, конечно, известно, что испытывают влюбленные, когда увидят лиру,
или плащ, или иное что из вещей своего любимца: они узнают лиру, и тут же в
уме у них возникает образ юноши, которому эта лира принадлежит. Это и есть
припоминание. Так же точно, когда видят Симмия, часто вспоминают Кебета.
Можно бы назвать тысячи подобных случаев.
ї Да, клянусь Зевсом, тысячи! ї сказал Симмий.
ї Стало быть, это своего рода припоминание, ї продолжал Сократ. ї Но в
особенности, мне кажется, нужно говорить о припоминании, когда дело
касается вещей, забытых с течением времени или давно не виденных. Как,
по-твоему?
ї Ты совершенно прав.
ї Теперь скажи мне, возможно ли, увидев нарисованного коня или нарисованную
лиру, вспомнить вдруг о человеке? Или, увидев нарисованного Симмия,
вспомнить Кебета?
ї Вполне возможно.
ї А увидев нарисованного Симмия, вспомнить самого Симмия?
ї И это возможно.
ї Не следует ли из всего этого, что припоминание вызывается когда
сходством, а когда и несходством?
ї Следует.
ї И если мы припоминаем о чем-то по сходству, не бывает ли при этом, что мы
непременно задаемся вопросом, насколько полно или, напротив, неполно это
сходство с припоминаемым?
ї Непременно бывает.
ї Тогда смотри, верно ли я рассуждаю дальше. Мы признаем, что существует
нечто, называемое равным, ї я говорю не о том, что бревно бывает равно
бревну, камень камню и тому подобное, но о чем-то ином, отличном от всего
этого, ї о равенстве самом по себе. Признаем мы, что оно существует, или не
признаем?
ї Признаем, клянусь Зевсом, да еще как! ї отвечал Симмий.
ї И мы знаем, что это такое?
ї Прекрасно знаем.
ї Но откуда мы берем это знание? Не из тех ли вещей, о которых мы сейчас
говорили? Видя равные между собою бревна, или камни, или еще что-нибудь, мы
через них постигаем иное, отличное от них. Или же оно не кажется тебе иным,
отличным? Тогда взгляни вот так: бывает, что равные камни или бревна хоть и
не меняются нисколько, а все ж одному человеку кажутся равными, а другому
нет?
ї Конечно, бывает.
ї Ну, а равное само по себе ї не случалось ли, чтобы оно казалось тебе
неравным, то есть чтобы равенство показалось тебе неравенством?
ї Никогда, Сократ!
ї Значит, это не одно и то же, ї сказал Сократ, ї равные вещи и само
равенство.
ї Никоим образом, на мой взгляд.
ї И однако же, знание о нем ты примысливаешь и извлекаешь как раз из этих
равных вещей, как ни отличны они от самого равенства, верно?
ї Вернее не скажешь, ї отвечал Симмий.
ї И между ним и вещами может существовать либо сходство, либо несходство?
ї Разумеется.
ї Впрочем, это не важно, ї заметил Сократ. ї Но всякий раз, когда вид одной
вещи вызывает у тебя мысль о другой, либо сходной с первою, либо несходной,
ї это припоминание.
ї Да, несомненно.
ї А скажи, ї продолжал Сократ, ї с бревнами и другими равными между собою
вещами, которые мы сейчас называли, дело обстоит примерно так же? Они
представляются нам равными в той же мере, что и равное само по себе, или им
недостает этого равного, чтобы ему уподобиться?
ї Недостает, и очень, ї отвечал Симмий.
ї Тогда представь себе, что человек, увидев какой-нибудь предмет, подумает:
"То, что у меня сейчас перед глазами стремится уподобиться чему-то иному из
существующего, но таким же точно сделаться не может и остается ниже, хуже".
Согласимся ли мы, что этот человек непременно должен заранее знать второй
предмет, который он находит схожим с первым, хоть и не полностью?
ї Непременно согласимся.
ї Прекрасно. А разве не такое же впечатление у нас составляется, когда речь
идет о равных вещах и равенстве самом по себе?
ї Совершенно такое же!
ї Ну, стало быть, мы непременно должны знать равное само по себе еще до
того, как впервые увидим равные предметы и уразумеем, что все они стремятся
быть такими же, как равное само по себе, но полностью этого не достигают.
ї Да, верно.
ї Но мы, конечно, согласимся и в том, что такая мысль возникает и может
возникнуть не иначе как при помощи зрения, осязания или иного чувственного
восприятия. То, что я говорю, относится ко всем чувствам одинаково.
ї Да, одинаково, Сократ. По крайней мере, до тех пор, пока мы не упускаем
из виду цель нашего рассуждения.
ї Итак, именно чувства приводят нас к мысли, что все воспринимаемое
чувствами стремится к доподлинно равному, не достигая, однако, своей цели?
Так мы скажем или по-другому?
ї Да, так.
ї Но отсюда следует, что, прежде чем начать видеть, слышать и вообще
чувствовать, мы должны были каким-то образом узнать о равном самом по себе
ї что это такое, раз нам предстояло соотносить с ним равенства, постигаемые
чувствами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134