– «Молятся они хорошо, не сомневаюсь. А вот каковы они в деле?» – Насколько ему было известно, на Черноводной они не ударили в грязь лицом, но и никак себя не проявили. Сир Бонифер в юности был подающим надежды рыцарем, но что-то с ним случилось, то ли поражение, то ли бесчестие, то ли он оказался на волосок от смерти, но в итоге он решил, что турниры лишь пустая суета и окончательно и бесповоротно отказался от копья.«Но Харренхол все равно нужно удержать, и Серсее для этого понадобился кто-то вроде Засранца Бейлора».– У этого замка скверная репутация. – Предупредил он собеседника. – И вполне заслуженная. Поговаривают, в здешних стенах до сих пор бродят пылающий Харрен со своими сыновьями. Те, кто их видят, сгорают в огне.– Я не боюсь призраков. В Семилучевой Звезде написано, что призраки, духи и приведения не могут причинить вред добродетельному человеку, пока он вооружен своей верой.– Тогда вооружайся верой посильнее, но не забывай надевать кольчугу и доспехи. Каждого, кто задерживается в этом замке достаточно долго ждет печальный конец. Гора, Козел, и даже мой отец…– Простите за бестактность, но все они не были добрыми людьми. Воин нас защитит, и подмога всегда где-то поблизости, если на нас нападет какой-нибудь враг. Мейстер Джулиан со своими воронами тоже остается, в Дарри с гарнизоном находится лорд Лансель, а в Девичьем Пруду лорд Рендилл. Втроем мы отловим и уничтожим всех разбойников, сколько бы их тут не бродило. А когда мы закончим, Семеро направят добрых людишек обратно к своим очагам – сеять, пахать и отстраиваться заново.«Возможно, те, кого еще не переубивал Козел».Джейме просунул в скрюченные золотые пальцы ножку кубка.– Если вам попадутся кто-нибудь из Бравых Ребят Хоута, пришлите мне весточку. – Неведомый может и добрался до Козла раньше Джейме, но Толстого Золло, Шагвелла, Роржа, Преподобного Урсвика и остальных здесь не было.– Чтобы вы их мучили, а после казнили?– Полагаю, вы на моем месте их бы простили?– Если б они искренне раскаялись в своих прегрешениях… да, я бы обнял их как братьев и помолился с ними вместе, прежде чем послать на плаху. Грехи можно простить. Преступления – требуют воздаяния. – Хасти сложил углом руки перед собой, чем неуютно напомнил Джейме отца.– Что если мы наткнемся на Сандора Клигана, как нам следует поступить?«Молиться посильнее», – подумал Джейме. – «И поскорее бежать».– Отправьте его к любимому брату и помолитесь за то, что боги создали семь кругов ада. Одного ни за что было бы не достаточно для того, чтобы удержать обоих Клиганов. – Он неуклюже поднялся на ноги. – Вот Берик Дондаррион – другое дело. Если поймаете его, заприте до моего возвращения. Я желаю привезти его обратно в Королевскую гавань с веревкой на шее, и вместе с остальным королевством полюбоваться, как сир Илин отрубит ему голову.– А этот мирийский жрец, который повсюду его сопровождает? Говорят, он повсюду сеет свою фальшивую веру.– Убейте его, целуйтесь с ним, или молитесь – делайте все, что угодно.– У меня нет никакого желания целоваться с мужчиной, милорд.– Без сомнения, он о вас скажет тоже самое. – Улыбка Джейме превратилась в зевок. – Прошу прощения. Я должен вас покинуть, если вы не возражаете.– Нисколько, милорд. – Ответил Хасти. Без сомнения, он собирался помолиться.Джейме хотелось сражаться. Он перескакивал разом через пару ступенек, стремясь туда, где ночной воздух был свеж и прохладен. Во дворе, залитом светом факелов, подбадриваемые окружавшими их людьми, бились Могучий Вепрь и сир Флемент Бракс. – «Победит сир Лайл», – определил он. – «А мне надо разыскать сира Илина». – Пальцы отсутствующей руки вновь зачесались. Ноги увели его прочь от криков и света. Он прошел крытым мостом и сквозь Проточный двор, пока не понял, куда он направляется.Едва он очутился возле ямы, он заметил свечение фонаря. Его бледное, размытое пятно света омывало крутые ряды сидячих мест. – «Похоже, меня кто-то опередил». Яма была идеальным местом для танца, и возможно сир Илин его уже заждался.Но рыцарь, стоявший у ямы оказался крупнее, сильнее, имел бороду и был облачен в красно-белое сюрко с грифонами. – «Коннингтон. Ему-то что здесь понадобилось?»Внизу на песке по-прежнему белел остов медведя, хотя от него остались только полузасыпанные кости и остатки шкуры. Джейме почувствовал прилив жалости к несчастному животному. – «По крайней мере, он умер в бою».– Сир Роннет? – позвал он. – Вы не заблудились? Я знаю, это огромный замок.Рыжий Роннет поднял фонарь. – Я хотел посмотреть, где медведь танцевал с не-столь-прекрасной-девой. – Его борода на свету показалась объятой огнем. Джейме почуял исходящий от него винный дух. – Правда, что она билась с ним голой?– Голой? Нет. – Он удивился, как подобная чепуха оказалась прибавленной к этой истории. – Скоморохи надели на нее розовое шелковое платье и вручили турнирный меч. Козел хотел, чтобы ее смерть вышла смешной. Однако…– При виде голой Бриенны медведь, возможно, убежал бы в ужасе. – Расхохотался Коннингтон.Джейме было не смешно.– Вы говорите, будто знаете даму.– Я был с ней обручен.Это было сюрпризом. Бриенна никогда не упоминала своего суженного.– Ее отец подбирал ей ровню…– Трижды. – Ответил Коннингтон. – Я был вторым. По настоянию отца. Я слышал, что девица уродлива, и говорил ему, но он ответил, что едва задуешь свечу, все женщины становятся одинаковы.– Ваш отец, – Джейме оглядел сюрко Рыжего Роннета, на котором на красно-белом фоне стояли обращенные друг к другу два грифона. – «Танцующие грифоны». – Брат… нашего последнего Десницы, не так ли?– Кузен. У лорда Джона не было братьев.– Верно. – Он вспомнил. Джон Коннингтон был приятелем принца Рейегара. Когда Мерривезер оказался не в состоянии подавить восстание Роберта, а принца Рейегара невозможно было разыскать, Эйерис бросился к следующей спасительной соломинке, и назначил Десницей Коннингтона. Но Безумный король всегда обрубал свои Десницы. После битвы Колоколов он обрубил и лорда Джона, лишив его чести, земель, состояния и выслав его за море в изгнание, где тот вскоре допился до смерти. А его кузен – папаша Рыжего Роннета – присоединился к восставшим и после Трезубца был награжден Насестом Грифонов. Но получил только замок. Роберт оставил золото себе, и отдал большую часть земель Коннингтонов более пылким сторонникам.Сир Роннет был рыцарем-землевладельцем, не более того. Для подобного человека Тартская Дева была лакомой приманкой.– И как вышло, что вы не поженились?– Почему ж? Я приехал и посмотрел на невесту. Я был старше на шесть лет, но девка могла не задирая головы смотреть мне в глаза. Она выглядела как свинья, разодетая в шелк, хотя у многих свиней сиськи куда больше, чем у нее. Едва она пыталась заговорить, как чуть не прикусила себе язык. Я подарил ей розу и заявил, что это все, что она когда-либо от меня получит. – Коннингтон заглянул в яму. – Медведь выглядит не столь косматым, как этот ужас, кля…Золотая рука Джейме впечаталась в его лицо с такой силой, что рыцарь оказался на несколько ступенек ниже. Его фонарь упал и разбился, масло брызнуло во все стороны и загорелось.– Вы говорите о благородной даме, сир. Соблаговолите называть ее по имени. Ее зовут Бриенна.Коннингтон на четвереньках отбежал от распространяющегося пламени.– Бриенна. Если угодно милорду. – Он выплюнул кровавый сгусток к ногам Джейме. – Бриенна Красотка. Серсея Подъем на вершину холма Визении проходил очень медленно. Когда лошади пошли в гору, королева откинулась на пышную красную подушку. Снаружи раздавался громкий голос сира Осмунда Кеттлблэка:– Дорогу! Освободите улицу! Дорогу Ее Королевскому Величеству!– У Маргери довольно оживленный двор. – Рассказывала в это время леди Мерривезер. – У нас есть жонглеры, актеры, поэты, кукольники…– Певцы? – Подсказала Серсея.– Да, много и разных, Ваше величество. Хамиш Лютнист играет раз в две недели, и иногда Аларик из Айзена развлекает нас по вечерам, но самый любимый у нее Голубой Бард.Серсея помнила его по свадьбе Томмена. – «Молод и красив собой. Может в этом что-то есть?»– У вас бывают, как я слышала, и другие мужчины. Рыцари и придворные. Ухажеры. Ну-ка, отвечайте честно, миледи. Ты считаешь Маргери до сих пор девственница?– Она говорит, что да, Ваше величество.– Говорит. А ты, что скажешь?Темные глаза Таэны озорно блеснули.– Когда она выходила за лорда Ренли в Хайгардене, я помогала ему раздеваться для брачной ночи. Его милость был хорошо сложен и довольно сладострастен. Я видела доказательство, когда мы втолкнули его на брачное ложе, на котором ожидала его невеста в чем мать родила, мило краснея под одеялом. Сир Лорас сам внес ее наверх. Маргери может говорить, что свадьба не была завершена, что лорд Ренли выпил в тот день слишком много, но уверяю вас, клинок между его ног, когда я видела его в последний раз, вовсе не выглядел уставшим.– Тебе не довелось увидеть брачное ложе на утро после этого? – поинтересовалась Серсея. – Кровь была?– Простыней никому не показывали, Ваше Величество.«Какая жалость». – И все же, отсутствие крови на простыне само по себе ничего не значит. Крестьянки в брачную ночь, как она слышала, текут как свиньи, однако с благородными девицами, вроде Маргери Тирелл, подобное не всегда верно. Есть поговорка: «дочка лорда скорее отдаст свою девственность коню, чем мужу», а Маргери ездит верхом с тех пор, как научилась ходить. – Я так поняла, что у нашей маленькой королевы множество поклонников среди наших собственных рыцарей. Близнецы Редвины, сир Таллад… кто там еще?Леди Мерривезер пожала плечами.– Сир Ламберт, дурачок, который прячет свой здоровый глаз под повязкой. Байярд Норкросс. Кортни Гринхилл. Братья Вудрайт – Портифер бывает пореже, а Лукантин чаще. А! И грандмейстер Пицелль очень частый посетитель.– Пицелль? Правда? – Неужели слабоумный старый червяк променял льва на розу? – «Если так, что ж, он сильно об этом пожалеет». – Кто еще?– Дикарь с Летних островов в плаще из перьев. Как же я могла про него позабыть, ведь он с ног до головы черен, как чернила? Остальные приходят ко двору, чтобы полюбезничать с ее кузинами. Элинор была обещана мальчишке Амброзу, но любит пофлиртовать, а у Мегги каждый вечер новый ухажер. Однажды она даже целовалась на кухне с поваренком. Я слышала разговоры о ее свадьбе с братом леди Балвер, но если б Мегге было позволено выбирать самой, уверена, она бы скорее выбрала Марка Муллендора.Серсея рассмеялась.– Легкомысленный рыцарь, потерявший руку в битве на Черноводной? Что толку в калеке?– Мегга считает его милым. Она даже просила леди Маргери помочь ей найти для него обезьянку.– Значит, обезьянку. – Королева не нашлась, что на это сказать. – «Воробьи и обезьяны. Истинно, королевство сходит с ума».– Как там наш храбрый сир Лорас? Как часто он вспоминает о своей сестре?– Куда чаще остальных. – Когда Таэна нахмурилась, между ее глаз появилась тонкая морщинка. – Он приходит каждое утро и каждый вечер, если только ему позволяет служба. Ее братец сильно к ней привязан, они делятся всем… О!.. – На какой-то момент мирийка выглядела по-настоящему шокированной. Потом на ее лице появилась улыбка. – У меня едва не появились нехорошие мысли, Ваше величество.– Лучше держи их при себе. На холмах полно воробьев, а мы отлично знаем, что воробьи ненавидят порочных.– Я слышала, что еще они ненавидят мыло с мочалкой, Ваше величество.– Возможно, большое количество молитв притупляет мужское обоняние. Но я хочу быть полностью уверена, что доберусь до Его Святейшества.Занавески качнулись вперед-назад вихрем алого шелка.– Ортон говорил мне, что у Верховного Септона нет имени. – Сказала Таэна. – Это правда? В Мире у всех есть имена.– О! Когда-то и у него оно было. У всех них. – Королева махнула рукой. – Даже септоны происходящие из благородных домов, принося клятвы, оставляют только первое имя. Когда же один из них становится Верховным септоном, он оставляет и его тоже. Церковь утверждает, что он больше не нуждается в мирском имени, потому что он становится живым подобием божества.– Как же вы отличаете одного Верховного септона от другого?– С трудом. Одни говорят: «тот, что был толстым» или «тот, который был до толстого» или «тот, что умер во сне». Ты, конечно, всегда можешь воспользоваться их именами, но они этого не любят. Это напоминает им, что они родились обычными людьми, а этого никто не любит.– Мой супруг говорит, что этот новый родился с грязью под ногтями.– Я тоже так полагаю. Как правило, угодные Богу выбирают его из собственного числа, но случаются и исключения. – Грандмейстер Пицелль поведал ей всю эту довольно длинную историю. – Во время правления короля Бэйлора Благословенного Верховным Септоном был выбран простой каменщик. Он обрабатывал камень с таким искусством, что Бэйлор решил будто тот сам Кузнец воплоти. Он не мог ни читать, ни писать, ни даже припомнить единого слова простейшей молитвы. – Поговаривают, что Десница Бэйлора приказал его отравить, чтобы спасти страну от зарождавшейся смуты. – После того, как он умер, следующим Верховным Септоном был выбран восьмилетний мальчик, опять-таки по настоянию короля. Бэйлор объявил, что мальчишка способен творить чудеса, хотя даже его исцеляющие руки не помогли королю во время его последнего поста.Леди Мерривезер улыбнулась.– Восьмилетний? Может и мой сын может стать Верховным Септоном? Ему почти исполнилось семь.– А он усердно молится? – спросила королева.– Он предпочитает игры с мечом.– Стало быть, обычный мальчик. А он сумеет назвать семерых богов?– Думаю, да.– Мне нужно будет о нем подумать. – Серсея нисколько не сомневалась, что можно найти огромное множество мальчишек, которые принесут хрустальной короне куда больше чести, чем то ничтожество, которого избрали угодные Богу. – «Вот, что случается, когда позволяешь дуракам и трусам самим принимать решения о своей судьбе. В следующий раз я сама выберу им господина». – И в следующий раз может наступить уже скоро, если новый Верховный Септон продолжит досаждать ей в том же духе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119