В ней звучал смех его обитателей. Она переливалась отблеском летнего снега, красной листвой и ликами богорощи. В ней звучали сказки старой Нэн, гремел ставнями ее комнаты северный ветер, и пахло земляным духом стеклянной оранжереи. Игла была частью улыбки Джона Сноу. – «Он любил взъерошить мне волосы и называть маленькой сестричкой». – Вспомнила она, и внезапно из глаз хлынули слезы.Полливер украл меч, когда их схватили люди Горы, но когда они с Псом вошли внутрь постоялого двора, она была там. – «Боги вернули ее мне». Не Семеро, не ОН-Многоликий, а отцовские боги, древние боги северян. – «Пусть Многоликому достанется все остальное», – решила она. – «Но это он не получит».Сжимая в руке Иглу, как была голой, она взобралась по ступеням. На полпути она ощутила как каменная ступень закачалась под ногой. Арья наклонилась и ощупала ее по краю. Сперва она не хотела выниматься, но Арья поднатужилась, выскребая осыпающуюся кладку ногтями. Наконец камень поддался. Она крякнула и, взявшись обеими руками, потащила. Перед ней открылась расщелина.– Здесь ты будешь в безопасности. – Сказала она, обратившись к Игле. – Здесь никто тебя не найдет, кроме меня.Она затолкнула меч под ступень, затем вставила камень на место и убедилась, что он выглядит неотличимо от остальных. Поднимаясь обратно в храм, она попутно сосчитала ступени, чтобы точно знать, где потом искать меч. Когда-нибудь он может пригодиться. – «Когда-нибудь», – прошептала она про себя.Она не рассказывала доброму человеку о том, что сделала, но он все равно узнал. Следующим вечером после ужина он пришел к ней в келью.– Дитя, – сказал он. – Присядь. Я хочу рассказать тебе сказку.– Какую? – Подозрительно переспросила она.– Сказку о том, как все началось. Если ты собираешься стать одной из нас, то тебе лучше знать, кто мы и откуда взялись. Люди могут называть нас Безликими из Браавоса, но мы куда древнее, чем Тайный город. Мы существовали задолго до того, как поднялся Титан, до разоблачения Утеро и самого Основания. Мы расцвели в Браавосе среди его северных туманов, но корни наши берут свое начало в Валирии, среди несчастных рабов, страдавших в глубоких шахтах под горами Четырнадцати огней, освещавшими ночное небо древнего царства. Большей частью шахты темны и холодны, их вырубают в мертвом камне, но Четырнадцать огней были молодыми, живыми горами, пронизанными венами лавы и очагами вулканов. Поэтому в шахтах древней Валирии всегда было жарко, и чем глубже они спускались, тем становились горячее. Рабам приходилось трудиться как в настоящей печи. Окружавшие их камни были раскалены. Воздух был наполнен испарениями серы, и с каждым вздохом обжигал легкие. Подошвы их ног, несмотря на толстые сандалии, всегда были обожжены и покрыты волдырями. Иногда в поисках золота они пробивали стену, но вместо золота натыкались на пар, кипящую воду или лаву. Многие шахты были так низки, что рабы не могли встать в полный рост, и им приходилось ползать на четвереньках или на животе. Вдобавок в красной темноте водились черви.– Земляные? – Удивилась она.– Огненные. Некоторые утверждают, что они сродни драконам, потому что они тоже умели выдыхать огонь. Но вместо того чтобы летать в небесах, они точили камень и землю. Если верить древним сказкам, черви в Четырнадцати огнях появились даже раньше драконов. Их личинки не больше ладони худого человека, но они вырастают до чудовищных размеров и очень не любят людей.– Они убивали рабов?– Сжигали. И их обоженные тела часто находили в шахте рядом с проломами и дырами в породе. И, тем не менее, шахты углублялись все дальше. Число рабов сокращалось, но их хозяев это не волновало. Красное, желтое золото и серебро было ценнее жизни каких-то рабов. А в древнем царстве рабы всегда стоили дешево. Во время войны валирианцы пригоняли их тысячами. В мирное время они плодились сами, хотя вниз в красную тьму отправляли только самых непокорных.– А они не могли поднять восстание и сражаться?– Некоторые так и поступали. – Согласился он. – Восстания были частым явлением в шахтах, но большинство их кончилось ничем. Повелители драконов древнего царства были искушены в магии, и очень немногие могли с ними потягаться. Первый Безликий был одним из таких людей.– А кем он был? – Выпалила Арья прежде, чем сумела остановиться.– Никем. – Ответил он. – Кто-то предполагает, что он сам был рабом. Другие настаивают, что он был сыном свободного, дворянином. А кто-то даже говорит, что он был раскаявшимся в своих поступках надсмотрщиком. Но истину не знает никто. Кем бы он ни оказался, он ходил среди рабов и слышал их молитвы. В шахтах трудились люди сотен разных национальностей, и каждый молился своим божествам на собственном языке, но все их мольбы были об одном. Они просили об избавлении, о прекращении страданий. Простая и скромная просьба. Но боги их не слышали, и их страдания продолжались. «Неужели их боги глухи?» – удивлялся он… пока однажды ночью в красной тьме на него не снизошло озарение.– У всех богов есть инструменты – мужчины и женщины, чтобы служить и помогать выполнять их работу на земле. Но рабы кажется молят не сотням разных богов, а одному, только с сотней разных лиц… и именно он является орудием этого бога. В эту самую ночь он разыскал самого изнемогшего раба, сильнее других умолявшего об избавлении, и избавил его от тяжкого бремени. Так был вручен первый дар.Арья отшатнулась.– Он убил раба? – По ней история закончилась неправильно. – Ему следовало убить хозяев!– Им он тоже принес бы свой дар… но это другая сказка, которой можно будет поделиться с никем. – Он поднял голову. – А кто ты, дитя?– Никто.– Ложь.– Как ты узнаешь? Это магия?– Человеку не обязательно быть магом, если у него есть глаза, чтобы отличить правду от лжи. Тебе просто следует научиться читать по лицам. Смотри на глаза, рот. Везде есть мускулы. В уголках рта, и тут, где шея соединяется с плечами. – Он легко коснулся ее двумя пальцами. – Одни лгуны моргают. Другие таращатся. Кто-то смотрит в сторону. Кто-то облизывает губы. Многие как раз перед тем, как произнести ложь прикрывают рот, словно пытаются скрыть свой обман. Другие признаки могут быть не столь очевидны, но они всегда присутствуют. Фальшивая улыбка может быть похожа на настоящую, но они отличаются, как рассвет от заката. Ты же можешь отличить рассвет от заката?Арья кивнула, хотя не была уверена, что сможет.– Тогда ты можешь научиться отличать ложь… и когда ты сможешь, от тебя не скроется ни один секрет.– Научи. – Она будет никем, если такова цена. Никто не страдает от пустоты в душе.– Она научит тебя. – Ответил добрый человек, указав на появившуюся за дверью бродяжку. – Но начните с браавоского языка. Какой в тебе толк, если ты не можешь ни сказать, ни понять? А ты будешь учить ее своему языку. Так вы обе научитесь друг у друга. Согласна?– Да. – Ответила она, и с этой секунды стала послушницей Черно-белого дома. Ее платье слуги забрали, а вместо этого выдали другое черное-белое и мягкое словно старое красное одеяло, которое когда-то было у нее в Винтерфелле. Под ним она носила нижнее белье из хорошей белоснежной льняной ткани и черную нижнюю рубашку, доходившую до колен.Следующие дни они с бродяжкой провели, указывая на предметы, и пытаясь обучить друг друга словам родного языка. Сперва шли простые слова: чашка, свеча, обувь. Затем посложнее, потом предложения. Как-то Сирио Форел учил Арью стоять на одной ноге, пока не устанешь. Потом он отправил ее ловить кошек. Она танцевала танец водяных плясунов на ветвях деревьев с деревянным мечом в руке. Ей было трудно, но сейчас было куда труднее.«Даже вышивание было куда веселее, чем изучение языка». – Жаловалась она про себя на следующее утро после того, как позабыла половину слов, которые думала, что запомнила, а вторую половину произнесла настолько плохо, что бродяжка не выдержала и расхохоталась. – «Мои фразы получаются такие же корявые, какими выходили стежки». Если бы девчонка не была столь маленькой и костлявой, Арья бы врезала по ее дурацкой физиономии. Вместо этого она закусила губу. – «Я слишком глупа, чтобы все выучить, и чтобы повторить».Бродяжке общий язык давался несравненно легче. Однажды за ужином она повернулась к Арье и спросила:– Кто ты?– Никто, – ответила она на браавосском.– Ты лжешь. – Ответила бродяжка. – Тебе нужно учиться лгать хорошее.Арья рассмеялась.– Хорошее? Ты должна говорить «лучше», тупица.– Лучше тупица. Я покажу.Следующим утром они начали играть в ложь, спрашивая друг друга по очереди. Иногда следовало говорить правду, иногда ложь. Спросивший должен был попытаться сказать где что. Бродяжка всегда знала точно. Арье приходилось гадать. Большей частью с отрицательным результатом.– Сколько тебе лет? – спросила ее бродяжка на общем языке.– Десять, – ответила Арья, и показала десять пальцев. Она считала, что ей по-прежнему десять, хотя не была в этом уверена. Браавосцы отсчитывали дни иначе, чем в Вестеросе. Все, что ей было известно, ее именины были и прошли.Бродяжка кивнула. Арья тоже, и спросила на своем браавосском:– А сколько лет тебе?Бродяжка показала десять пальцев. Потом снова десять, и еще раз. Потом шесть. Ее лицо оставалось гладким, как спокойная вода. Арья раздумывала: – «Ей не может быть тридцать и шесть. Она маленькая девочка».– Ты врешь, – сказала она. Бродяжка покачала головой и показала ей еще раз: десять, десять, десять и шесть. Потом она произнесла как звучит на ее языке «шесть» и «тридцать», и заставила Арью их повторить.На следующий день она пересказала доброму человеку то, что заявила бродяжка.– Она не солгала, – хихикнув, ответил жрец. – Та, кого ты называешь бродяжкой – взрослая женщина, которая провела всю свою жизнь в служении Многоликому. Она отдала Ему все, чем она была, все, кем она могла стать, отдала всю жизнь, что была внутри нее.Арья прикусила губу.– Я тоже стану такой как она?– Нет. – Ответил он. – Если только сама не захочешь. Такой как ты ее видишь, ее сделали яды.«Яды». – Тогда она поняла. Каждый вечер после молитвы бродяжка опустошала каменный пузырек в воду черного бассейна.Бродяжка и добрый человек были не единственными слугами Многоликого. Время от времени Черно-белый дом навещали и другие. Толстый парень с жестокими черными глазами, крючковатым носом, и широким ртом, полным желтых зубов. На его мрачном лице никогда не появлялась улыбка. У него были бледные глаза, полные и темные губы. Другой был симпатичным мужчиной. Каждый раз, когда она видела его, у него был новый цвет бороды и разные носы, но он всегда оставался симпатичным. Эти двое приходили чаще всего, но были и другие: косоглазый, лорденыш и костлявый. Один раз толстяк и косоглазый пришли вместе. Умма послала Арью налить им выпить.– Когда ты не подливаешь, ты должна стоять не шевелясь, словно ты высечена из камня, – объяснил ей добрый человек. – Сумеешь?– Да.«Прежде чем двигаться, необходимо научиться стоять не шелохнувшись». – Давным-давно в Королевской гавани так ее учил Сирио Форел, и она научилась. Она прислуживала чашницей Руссе Болтону в Харренхоле, а он бы живьем содрал кожу, если прольешь хоть каплю его вина.– Хорошо. – Сказал добрый человек. – Лучше, если ты будешь также слепа и глуха как камень. Ты можешь что-то услышать, но пусть они влетают в одно ухо, а вылетают через другое. Не вслушивайся.Арья много чего услышала в ту ночь, но большей частью услышанное было на браавосском, и она с трудом понимала одно слово из десяти. «Неподвижная, как камень», – повторяла она про себя. Самым сложным было сдержаться и не зевнуть. Задолго до того как закончилась ночь, ее мысли были уже далеко. Пока она стояла с бутылью в руках, ей привиделось, что она волк, свободно бегущий по освещенному луной лесу, с огромной стаей за спиной.– Все остальные люди тоже жрецы? – спросила она доброго человека на следующее утро. – Это были их настоящие лица?– А ты как думаешь, дитя?Она думала нет.– А Якен Х’гар тоже жрец? Ты бы знал, если б Якен вернулся в Браавос?– Кто? – Переспросил он с невинным видом.– Якен Х’гар. Тот, что дал мне железную монетку.– Я не знаю никого с таким именем, дитя.– Я спросила его, как изменять лицо, а он ответил, что это не труднее, чем сменить имя, если только я знаю способ.– А он умел?– А ты покажешь мне как менять лицо?– Если ты так хочешь. – Он поднял ее голову за подбородок и повернул. – Надуй щеки и высунь язык.Арья проделала все это: раздула щеки и просунула язык между зубами.– Ну вот. Твое лицо изменилось.– Это совсем не то, что я имела в виду. Якен использовал магию.– Любое колдовство имеет свою цену, дитя. Чтобы наложить чары требуются долгие годы молитв, жертвоприношений и учебы.– Годы? – Испуганно переспросила она.– Если бы это было легко, этим бы занимался каждый. Прежде, чем ты побежишь, надо научиться ходить. Зачем учить заклинания, если сработают и актерские штучки?– Но я не знаю ни одной твоей актерской штучки!– Значит, тренируйся корчить рожи. Под твоей кожей находятся мускулы. Учись ими пользоваться. Это ведь твое лицо. Твои щеки, губы, уши. Улыбки и печальные мины не должны появляться словно налетевший шквал. Улыбка должна быть твоим слугой и появляться по твоему желанию. Учись использовать свое лицо.– Покажи, как.– Надуй щеки. – Она сделала. – Подними брови. Нет, выше. – Она проделала и это. – Хорошо. Посмотрим, сколько ты сможешь продержаться. Думаю, не очень долго. Проделай тоже самое завтра. В одном из хранилищ ты можешь отыскать мирийской зеркало. Тренируйся перед ним по часу в день. Глаза, ноздри, щеки, уши, губы. Учись всем этим управлять. – Он поднял ее голову за подбородок. – Кто ты?– Никто.– Ложь. Грустная маленькая ложь, дитя.Она нашла зеркало на следующий день. Она садилась перед ним каждое утро и каждый вечер со свечами по сторонам и корчила рожи. – «Управляй своим лицом». – Твердила она себе. – «И ты сумеешь научиться врать».Вскоре добрый человек приказал ей помогать другим прислужникам подготовить тела. Эта работа не была настолько тяжелой, как драить лестницы у Виза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119