– Если так, я не смогу его остановить. У меня гарнизон из двадцати человек. Лорд Ройс с друзьями может собрать двадцать тысяч. – Петир прошел к дубовому сундуку, который стоял рядом с окном. – Бронзовый Джон будет делать, что пожелает. – Продолжил он, опускаясь на колени. Он открыл сундук, вытащил из него свиток пергамента и протянул лорду Нестору. – Милорд. Это объяснение в любви, которое миледи хотела вам передать.Санса смотрела как Ройс разворачивает пергамент.– Но это… это так неожиданно, милорд. – Она с удивлением увидела слезы в его глазах.– Неожиданно, но заслуженно. Миледи отличала вас среди остальных своих знаменосцев. Вы были ее скалой, так она мне говорила.– Ее скалой? – Лорд Нестор покраснел. – Она так говорила?– Частенько. А это… – Петир сделал жест в сторону пергамента. – Это просто подтверждение сказанного.– Это… приятно узнать. Джон Аррен ценил мою службу, я знаю, но леди Лиза… она презирала меня, когда я приходил, чтобы услужить ей, и я опасался… – Лорд Нестор нахмурил брови. – Это печать Арренов, я ее узнаю, но вот подпись…– Лиза была убита до того как документ попал ей на подпись, поэтому я осмелился подписать его как лорд Защитник. Я знал, что таково было бы ее желание.– Понимаю. – Лорд Нестор развернул пергамент. – Вы… очень обязательный человек, милорд. Да, и не лишены смелости. Некоторые могли бы назвать этот дар неприличным, и обвинили бы вас в подделке. Пост Хранителя никогда не был наследственным. Аррены возвели Привратный замок, еще когда носили Орлиную корону и были королями Долины. Орлиное Гнездо было их летней резиденцией, но когда начинались снегопады, двор спускался вниз. Некоторые назвали бы Привратный замок столь же царственным, как и Гнездо.– В Долине уже три столетия не было ни одного короля. – Заметил Петир Бейлиш.– Пришли драконы. – Согласился лорд Нестор. – Но даже после этого Привратный замок оставался твердыней Арренов. Джон Аррен сам был Хранителем Врат, пока был жив его отец. После его смерти, он к своей чести назвал Хранителем своего брата Роннела, а позднее своего кузена Дэниса.– У лорда Роберта не было братьев, только дальние кузены.– Это правда. – Лорд Нестор плотно свернул пергамент. – Не стану говорить, что не надеялся на это. Пока лорд Джон был Десницей, он оставил меня управлять за него Долиной. Я сделал все от меня зависящее и ничего не просил для себя. Но теперь, благодаря богам, я получил это!– Вы получили. – Согласился Петир. – И лорд Роберт спит спокойно, зная, что вы всегда на посту, верный друг у подножия его гор. – Он поднял кубок. – Так… тост, милорд. За род Ройсов, Хранителей Лунных Врат… отныне и навсегда.– Отныне и навсегда, верно! – Серебряные кубки звякнули друг об друга.Позднее, очень поздно, уже когда кувшин арборского золотого опустел, лорд Нестор отправился вниз, чтобы присоединиться к своим компаньонам. Санса уже почти спала стоя, желая только одного – добраться до кровати, но Петир поймал ее за запястье. – Ну как, видишь, какие чудеса могут сотворить ложь и арборское золотое?Почему она чувствует печаль? Это ведь хорошо, что Нестор Ройс на их стороне. – Они все солгали?– Не все. Лиза часто называла лорда Нестора скалой, хотя не думаю, что это был комплимент. А его сына она называла камнем. Она знала, что лорд Нестор мечтает обладать Привратным замком, чтобы стать лордом не только по названию, но и по существу, но Лиза мечтала о детях и хотела бы чтобы Лунные Врата отошли младшему братику Роберта. – Он встал. – Ты поняла то, что здесь произошло, Алейн?Санса немного растерялась. – Вы передали лорду Нестору Лунные Врата, чтобы обеспечить его поддержку.– Верно. – Подтвердил Петир. – Но наша скала – настоящий Ройс, а это означает гордый и вспыльчивый. Если бы я спросил его прямо, сколько он хочет, он раздулся бы как сердитая жаба на оскорбление, нанесенное его чести. Но таким образом… этот человек не законченный болван, но моя ложь была ему слаще правды. Он хочет верить, что Лиза ценила его превыше остальных знаменосцев. И помимо всего прочего, один из этих остальных – Бронзовый Джон, а Нестор очень трепетно относится к тому, что он происходит из младшей ветви Ройсов. Он многого хочет ради своего сына. Тот же человек чести сделает все ради своих детей, чего бы ни сделал ради себя самого.Она кивнула.– Но подпись…вы могли бы получить подпись Роберта и его печать, но вместо этого…– …Я подписал документ самостоятельно, как лорд Защитник. А почему?– Потому что… если вас сместят или… убьют…– … права лорда Нестора на замок внезапно окажутся под вопросом. Обещаю, это не уйдет от его внимания. Но с твоей стороны было очень умно это подметить. Хотя, я не ожидал ничего другого от своей дочери.– Спасибо. – Он чувствовала в себе странную гордость оттого, что разгадала этот ход, и сконфуженной одновременно. – Но я не твоя. Дочь, я имела в виду. Я стараюсь вести себя как Алейн, но вы же знаете…Мизинец приложил палец к ее губам: – Я знаю то, что знаю, и ты тоже. О некоторых вещах лучше помалкивать, дорогая.– Даже когда мы наедине?– Особенно, когда мы наедине. Иначе, однажды в комнату войдет незваный слуга или стражник у дверей услышит то, что ему слышать не полагается. Хочешь обагрить свои маленькие чудесные ручки еще большей кровью, дорогая?Перед ее глазами встал образ Мариллона с белой повязкой на глазах. За ним она увидела сира Донтоса, из которого торчала арбалетная стрела. – Нет, – сказала Санса. – Пожалуйста, не надо.– Я просто хотел сказать, что то, во что мы с тобой играем – не игра, доченька, хотя конечно это игра. Только Игра Престолов.«Я никого не просила включать меня в эту игру». – Эта игра была слишком опасна. – «Один неосторожный шаг, и я покойница». – Освелл… милорд, Освелл увез меня той ночью из Королевской гавани. Он наверняка знает, кто я.– Если он хотя бы наполовину умен как овцы, которых он пасет, ты должна была это предположить. И сир Лотор тоже знает. Но Освелл у меня на службе уже многие годы, а Брюн замкнут по натуре. Кеттлблэки присматривают для меня за Брюном, а тот в свою очередь приглядывает за Кеттлблэками. Однажды я посоветовал Эддарду Старку: «Не доверяй никому», но он меня не послушал. Ты – Алейн, и должна оставаться Алейн всегда. – Он прижал два пальца к ее сердцу. – Даже здесь. В своем сердце. Ты сумеешь? Сумеешь всем сердцем стать моей дочерью?– Я… – «Я не знаю, милорд», – уже почти произнесла она, но он совсем не это хотел услышать. – «Ложь и арборское золотое», – подумала она. – Я – Алейн, отец. Кем еще я могу быть?Лорд Мизинец поцеловал ее в щеку. – С моими мозгами и красотой Кэт, весь мир станет твоим, дорогая. А теперь – ступай в кровать.Гретчель зажгла очаг и взбивала свою перину. Санса разделась и скользнула под одеяло. – «Сегодня он не запоет», – молилась она. – «Только не сегодня, когда лорд Нестор и другие рыцари в замке. Он не посмеет». – Она закрыла глаза.Где-то посреди ночи она проснулась оттого, что малыш Роберт забрался к ней под одеяло. – «Я забыла сказать Лотору запереть его снова», – поняла она. Но теперь уже ничего нельзя было поделать, поэтому она его обняла. – Сладкий Робин? Ты можешь остаться, только не ворочайся. Просто закрой глазки и спи, малыш.– Хорошо. – Он придвинулся плотнее и положил голову ей на грудь. – Алейн? А теперь ты станешь мне матерью?– Похоже, что так. – ответила она. Если ложь во благо, то она не может навредить. Дочь Кракена В зале было шумно от пьяных Харлоу, ее дальних родственников. Каждый лорд вывесил над скамьей, где сидели его люди, свое знамя. – «Слишком мало», – глядя вниз с галереи, подумала Аша Грейджой. – «Все равно слишком мало». – Скамьи были на три четверти пусты.Когда «Черный Ветер» причалил, Кварл Дева сказал то же самое. Он сосчитал большие корабли, отшвартованные у дядюшкиного замка и заиграл желваками: – Они не пришли, – заключил он. – Или пришли не все. – Он был прав, но Аша не могла с ним согласиться здесь, пока слышала ее команда. Она ни капли не сомневалась в их преданности, но даже железнорожденные не станут отдавать свои жизни за заранее проигрышное дело.«Неужели у меня так мало друзей?» – Среди знамен она заметила серебряную рыбу Ботли, каменное дерево Стоунтри, черного левиафана Волмарков, и петли Майри. Остальные были украшены косами Харлоу. Бормунд разместил свою на светло-голубом поле, знамена Хото были опоясаны по краю зубцами, а у Рыцаря коса была окружена квадратом безвкусных павлинов, служивших гербом роду его матери. Даже Зигфрид Сереброволосый вывесил свои две косы, которые были отражением друг друга, разделенными волнистой линией. Только у одного лорда Харлоу серебряная коса была помещена прямо на черном как ночь поле, изображая рассвет. Это был стяг Родрика по прозвищу Чтец, лорда Десяти Башен, лорда Харлоу, Харлоу из Харлоу… ее любимого дядюшки.Трон лорда Родрика был пуст. Над ним размещались две выкованные из серебра косы, такие огромные, что даже гигант вряд ли смог бы с ними справиться, но подушки под ними были пусты. Аша ни капли не удивилась. Празднество продолжалось уже довольно долго. На длинных столах не оставалось уже ничего, кроме обглоданных костей и грязных тарелок. Еще имелась выпивка, а ее дядя никогда не любил шумные и пьяные компании.Она повернулась к Трехзубой – древней старухе пугающего возраста, которая служила его дяде служанкой еще когда ее звали Двенадцатизубой.– Дядя со своими книгами?– А, где ж ему быть? – Женщина была так стара, что септон даже однажды сказал, что она должно быть нянчила саму Старицу. Это было в те времена, когда на островах еще привечалась церковь. У лорда Родрика в Десяти Башнях был септон, но не ради спасения души, а ради книг. – С книгами и Ботли. Он тоже с ним.Штандарт Ботли висел в зале – косяк серебристых рыбешек на светло-зеленом поле, хотя Аша не видела его «Быстрохода» среди остальных больших кораблей. – Я слыхала, что мой дядя Вороний Глаз утопил старого Сейвина Ботли.– Да, тереь лорд – Тристивер Ботли.«Значит, Трис». – Она поразмыслила, что могло приключиться со старшим сыном Сейвина – Харреном. – «Без сомнения, я скоро это узнаю. Такая неприятность». – Она не виделась с Трисом Ботли с… нет, она не должна думать об этом. – А как моя мать?– В постели. – Ответила Трехзубая. – Во Вдовьей Башне.«Ну да, где ж еще?» – Вдовьей эту башню назвали после того как овдовела ее тетка. Леди Гвинесса вернулась горевать домой после того, как ее муж погиб во время первого восстания Бейлона Грейджоя у Ярмарочного острова.– Я останусь только на время, пока не пройдет моя скорбь, – заявила она брату. – Хотя по праву Десять Башен должны быть моими, потому что я на семь лет тебя старше. – С тех пор прошло много лет, но ее вдовья скорбь все тянулась, печаль не утихала, и она время от времени повторяла слова, про свои права на замок. – «И теперь с лордом Родриком под одной крышей живет ополоумевшая вдова-сестра», – размышляла Аша, – «Не удивительно, что он прячется среди своих книг».Даже сейчас было невозможно представить, что хилая и болезненная леди Аланнис пережила своего мужа лорда Бейлона, который казался таким сильным и прочным. Когда Аша уплывала на войну, она уходила с тяжелым сердцем, беспокоясь, что мать не доживет до ее возвращения. Но у нее даже мысли не было о том, что первым может умереть отец. – «Утонувший Бог проделывает с нами дикие шутки, но люди бывают даже изощреннее». – Внезапный шторм и лопнувший трос привел Бейлона Грейджоя к порогу ранней смерти. – «Или так они это представили».В последний раз Аша виделась с матерью, когда она останавливалась взять пресной воды перед набегом на Темнолесье, что на севере. Аланнис Харлоу никогда не славилась красотой, которую воспевают менестрели, но ее дочь любила ее жесткое и строгое лицо и смешинки в ее глазах. Но в свой последний визит она обнаружила леди Аланнис сидящей у окна закутавшись в меха и неотрывно глядящей в морскую даль. – «Это моя мать или ее тень?» – она вспомнила как подумала тогда, целуя ее щеку.Кожа ее матери стала похожа на тонкий пергамент, ее волосы стали белые как снег. В положении головы еще сохранилась былая гордая осанка, но глаза были затуманены и мутны, а ее рот дрожал, когда она расспрашивала о Теоне:– Ты приведешь с собой моего малыша? – спрашивала она. Теону было всего десять лет, когда его забрали заложником в Винтерфелл, и для леди Алланис, похоже, он так и остался десятилетним. – Теон не сможет придти. – Объяснила ей Аша. – Отец отправил его пожинать урожай на Каменный берег. – Леди Аланнис не чего было на это ответить. Она только медленно кивнула, но было очевидно, как глубоко ранили ее слова дочери.«А теперь я должна буду сказать ей, что Теон мертв, и вонзить ей в сердце еще один кинжал». – В нем итак уже торчали два. На их лезвиях были высечены имена Родрик и Марон, и по ночам они безжалостно поворачивались, разрывая ее сердце на части. – «Я повидаюсь с ней завтра», – поклялась Аша себе. Ее путешествие было долгим и утомительным, она не может встретиться с матерью прямо сейчас.– Мне нужно говорить с лордом Родриком. – Заявила она Трехзубой. – Пригляди за моими ребятами, как только они выгрузятся с «Черного Ветра». С ними пленники. Я хочу чтобы всем предоставили теплые постели и горячую еду.– На кухне есть холодная говядина. И горчица из Староместа в большом каменном горшке. – При упоминании о горчице старуха улыбнулась. Из ее десен торчал одинокий длинный коричневый зуб.– Не пойдет. У нас было тяжелое плаванье. Я хочу, чтобы они набили свои животы чем-нибудь горячим. – Аша подцепила согнутым пальцем ремень, опоясавший ее бедра. – Леди Глове и ее дети не должны нуждаться ни в дровах, ни в тепле. Помести их в одну из башен, но не в темницу. Ребенок болен.– Дети всегда болеют. Большей частью дохнут, а народ горюет. Мне нужно спросить милорда, куда девать волков.Она поймала нос женщины пальцами и сжала. – Ты будешь делать то, что я приказала. И если этот ребенок умрет, никто не станет горевать больше, чем ты. – Трехзубая захныкала и пообещала повиноваться, пока Аша не отпустила ее нос и не ушла искать дядю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119