Откуда-то сзади послышался усталый голос:
– Не торопитесь входить, храбрецы. Сначала надо осмотреться.
Они замедляли шаг по мере приближения к концу коридора с занавешенными зеркалами. Витикус прошел вперед, а его шайка расступалась, освобождая ему путь.
– Где Куни? – спросил он, дойдя до двери.
– Здесь, Витикус, – человек в наряде арлекина выступил вперед. Теперь он казался усталым и расстроенным. Рени удивилась – что бы это могло значить?
– Иди сюда, приятель. Ты же хотел знать, как мы чествуем Мать? – с этими словами бледный предводитель прошел в дверь в конце зала, Кунохара шел рядом с ним.
Рени и ее товарищи стояли в окружении немытых разбойников.
– Думаешь, Кунохара защитит нас? – тихо спросила Флоримель, на что Рени только пожала плечами.
– Я не знаю, как он поступит. Он странный. Может, нам следует…
Она так и не закончила фразу. Будто по сигналу, вся толпа разбойников хлынула в дверь, увлекая за собой Рени и остальных. Проталкиваясь через маленькую проходную комнату с высокими потолками, бандиты толкались и ругались на чем свет стоит, пройдя ее, они расползались по очень просторному помещению, большему, чем Колокольня, но холодному. С двух сторон шли окна, однако в окнах слева все стекла были выбиты, а также и в нескольких справа в дальнем конце. Сквозь разбитые стекла виднелись крыши, башенки и шпили Дома, они тянулись бесконечно, уходя вдаль, заходящее солнце окрашивало их в красноватый цвет. Холодный ветер врывался сквозь рамы с остатками стекол. Те окна, что еще не разбили, были, витражами, огромными многоцветными прямоугольниками, при тусклом освещении невозможно было разобрать, что на них изображено. Рени показалось, что она видит лица.
Стражники провели их почти в самый конец комнаты, где стоял Витикус, коленопреклоненный перед бронзовой чашей, которая служила масляным светильником. Хидеки Кунохара стоял чуть позади него и наблюдал. С другой стороны чаши виднелась тень, которая была больше человеческой, ее освещали странные вспышки пламени, делая силуэт нечетким и изменчивым. Высокая сидящая фигура была закутана в одеяние с капюшоном, руки сжаты на коленях, лицо спрятано в тени капюшона. Сначала Рени перепугалась, но потом сообразила, что это статуя. Однако ужас вернулся, когда она поняла, что фигура составлена из осколков битого стекла.
Большинство разбойников отошли подальше, они не хотели приближаться к идолу. Бородатый великан по имени Грип и с десяток других принудили Рени и ее товарищей опуститься на колени.
Бледный Витикус отвернулся от фигуры из осколков, глаза его были полузакрыты, будто он тщетно боролся со сном, но при этом явно был настороже.
– Сегодня день Матери, – сказан он, изучая Рени и ее друзей. – Все превозносят ее. Так кто из них станет для нее подарком? – Он повернулся к Кунохаре. – Как это ни печально, мы можем подарить ей только одного.
Он указал на ближайшее неразбитое окно, рисунок которого невозможно было рассмотреть, поскольку солнце уже опустилось за дальние крыши.
– Даже при таком условии через несколько лет у нас не останется ни одного окна, и придется искать другое место. – Он остановился, поскольку кашель начал терзать его, потом вытер губы грязным рукавом. – Нам придется искать другое место, чтобы приносить дары Матери Разбитого Стекла. – Он прищурился и вытянул палец в сторону Т-четыре-Б. – Мы уже два года не дарили ей мужчин, я думаю, ей понравится этот крепкий парень.
Грип и несколько разбойников схватили Т-четыре-Б и потащили к ближайшему целому окну. Подросток безуспешно сопротивлялся, но тут один рукав оторвался и блеснул металл, Грип вздрогнул и откинул голову, но не отпустил его.
– Нет! – Флоримель сражалась со своими стражниками. Эмили закричала, в ее слабом, как предсмертный хрип, крике слышался неподдельный ужас.
– Падать придется недолго, – заверил Витикус Т-четыре-Б. – Как дуновение холодного ветра, и больше тебе никогда не придется бояться.
– Кунохара! – закричала Рени. – Ты позволишь им это?
Арлекин скрестил руки на груди.
– Пожалуй, нет. – Он повернулся к предводителю разбойников: – Я не могу отдать тебе этих людей, Витикус.
Бледнолицый взглянул на пленников, потом на Кунохару. Он был заметно удивлен.
– Ты ужасный зануда, Куни. Ты уверен?
Кунохара не успел ответить – разбойник по имени Биббер вышел вперед, лицо его искажала ярость.
– Как смеет эта вонючая обезьяна указывать Белому Принцу? – Он прицелил свой мушкетон в Кунохару, при этом весь дрожал от возмущения, вызванного нарушением традиций. – Кто он такой, чтобы диктовать Паукам, как следует чествовать Мать?
– Зря ты это делаешь, Биббер, – спокойно заметил Витикус, но разбойник настолько разъярился, что не обратил внимания на главаря, чью честь сейчас защищал. Его палец лег на курок. – Сейчас я очищу Дом от этого недоразумения!
Кунохара взмахнул рукой, и обе руки Биббера вспыхнули пламенем. Он тут же рухнул на пол, издавая вопли и пытаясь сбить огонь, пустое пространство вокруг него расширялось по мере того, как товарищи спешили отодвинуться подальше. Кунохара шевельнул пальцем, и пламя погасло. Разбойник валялся на полу рядом с забытым ружьем, молотя воздух руками, и плакал.
Кунохара засмеялся.
– Иногда полезно быть божеством Иноземья, – Похоже, он еще не протрезвел.
– Никого из них нельзя взять? – спросил Витикус.
Кунохара оглядел товарищей Рени. Эмили плакала. Помилованный Т-четыре-Б опустился на колени у окна.
– Может, монаха? – пробормотал про себя арлекин. – Он ведь не из вас, – обратился Кунохара к Рени. – Он… ты знаешь, что я имею в виду.
Рени возмутилась, хотя то, что он сказал, в принципе было верно.
– У брата Фактума Квинтуса такое же право на жизнь, как и у каждого из нас, будь он… – Она замолчала, поняв, что чуть не произнесла «настоящий он или нет», но сообразила, что это не самое подходящее слово. – Не важно, – исправилась она. – Он с нами.
Кунохара повернулся к Витикусу и пожал плечами.
– Ну, тогда, – велел Белый Принц. – Грип?
Великан наклонился и поднял с пола хныкающего Биббера. Он обошел стоящего на коленях Т-четыре-Б. Биббер у него в руках принялся визжать от ужаса, когда понял, что происходит. Грип перехватил тело поудобнее и вышвырнул в окно, которое разлетелось вдребезги.
Крик длился довольно долго, постепенно удаляясь. В повисшей тишине было слышно, как осколки стекла выпадают из рамы и падают на пол.
– Благодарю тебя, Мать, за все, что ты мне дала, – сказал Витикус, кланяясь статуе из стекляшек.
Он наклонился и подобрал несколько осколков от окна, потом положил их на колени статуе. Казалось, они становятся больше, но на самом деле это была игра света.
Рени, обескураженная хладнокровным убийством, вдруг почувствовала, что в комнате стало холоднее, хотя ветра не было. Что-то менялось, комната как бы расширялась. Сначала она подумала, что это просто сбой системы, такой же, как тогда, когда они потеряли Азадора на реке. Но тогда весь мир содрогнулся и застыл, а сейчас только воздух стал густым и холодным, липким, как туман. Освещение тоже изменилось, пространство как бы растянулось, вещи стали намного дальше друг от друга, чем всего мгновение тому назад. Некоторые разбойники закричали от страха, но голоса их доносились издалека, Рени показалось, что статуя Матери сейчас оживет, сойдет со своего постамента и распрямит руки…
– Окно! – испуганно вскрикнула Флоримель. – Посмотрите!
Что-то образовывалось на месте стекла, выбитого Биббером во время его смертельного падения. Дыра постепенно затягивалась витражом, который как бы вырастал в раме, закрывая дыру. Бледное пятно в центре превращалось в лицо. Вскоре оно стало четче и превратилось в лик молодой женщины, темные глаза которой были устремлены в пустоту.
– Госпожа… – выкрикнул кто-то из толпы позади Рени. Звуки в комнате искажались настолько, что невозможно было сказать, что выражалось в том крике – радость или ужас. Изображение лица перемешалось по туманному фону, заполнившему раму, будто искало выход из ловушки.
– Нет! – послышались ее слова. – Ты мучаешь меня кошмарами!
Рени чувствовала, что !Ксаббу стоит рядом, в нескольких сантиметрах от нее, но не могла заговорить, она даже не могла оторвать глаз от лица, которое теперь было в ореоле темных волос.
– Я не должна здесь находиться! – Ее блуждающий взгляд пытался найти Рени и других путешественников. – Мне здесь больно! Но ты вызываешь меня и насылаешь на меня кошмары!
– Кто… Кто ты? – голос Флоримель был едва слышен, будто ее горло сжимали чьи-то пальцы.
– Он спит сейчас, тот, кого зовут Иным, но ему снишься ты. Его пронизывает чернота. Тень растет. – На миг лицо почти исчезло, а когда вновь появилось, было таким неясным, что глаза казались просто угольками на светлом овале лица. – Ты должна идти и найти остальных. Ты должна идти к Стенам Приама!
– Что это значит? – спросила Рени, наконец вернувшая себе способность говорить. – Каких остальных?
– Потерянных! Башня! Потерянные! – Лицо потеряло четкость, будто от порыва ветра.
И исчезло, осталась только пустая рама, за которой простиралась непроглядная ночь.
Рени долго не могла прийти в себя. Пронизывающий холод исчез, остался только прохладный ветер, завывающий в башенках снаружи. Вечер давно перешел в ночь, единственным освещением в комнате был мигающий свет масляной лампы.
Витикус, предводитель разбойников, сидел на полу, будто его повалило ветром, на его нарумяненном лице читалось изумление.
– Это не то, что бывает обычно, – тихо произнес он.
Большинство разбойников сбежали, те, что остались, валялись на полу в молитвенной позе лицом вниз. Витикус с трудом поднялся на ноги, он демонстративно стряхнул пыль с брюк.
– Наверное, мы больше не будем сюда ходить, – объявил он и, гордо приосанившись, направился к двери, однако плечи предводителя были напряжены, будто он ожидал удара в спину. Как только он вышел, все остальные Чердачные Пауки поднялись с пола и заспешили вслед за ним.
!Ксаббу держал Рени за руку:
– С тобой все в порядке?
– Да, по-моему.
Она повернулась, чтобы посмотреть на остальных. Флоримель и Т-четыре-Б сидели на полу, а Фактум Квинтус лежал на спине и разговаривал сам с собой. Эмили неподвижно распростерлась у дальней стены под одним из разбитых окон. Рени заспешила к ней, чтобы убедиться, что та еще дышит.
– Кажется, это просто обморок, – сообщила она остальным. – Бедняжка!
– Стены Приама, так ведь? – спросил Хидеки Кунохара, сидя со скрещенными ногами и с мечтательным выражением на лице прямо под колючей матерью. – Похоже, вы в самом деле центральные персонажи в этом сюжете.
– О чем это ты? – резко спросила Флоримель, к ней вернулось ее обычное хладнокровие. Она встала рядом с Рени около неподвижной Эмили, вместе они приподняли ее и устроили в более удобном положении. – Это ведь Троя? Крепость короля Приама, Троянская война – несомненно, еще одна идиотская симуляция. Что ты об этом знаешь, Кунохара, и что ты имеешь в виду под «главными персонажами истории»?
– Ту самую историю, что происходит здесь сейчас, – ответил он. – Госпожа появилась здесь, чтобы передать вам указания. Весьма впечатляюще, должен признать. Думаю, вас ждут в лабиринте.
– В лабиринте? – Рени посмотрела на него, оторвавшись от Эмили, которая начала проявлять признаки жизни. – Как у Минотавра?
– Это же было во дворце Миноса на Крите, – поправила ее Флоримель. – В Трое лабиринта не было.
Кунохара весьма противненько хихикнул. Рени опять показалось, что с ним что-то не так, какая-то лихорадочная нервозность. Она подумала, что это действие алкоголя, хотя могло быть чем-то другим – возможно, он просто сумасшедший.
– Ну, если вы знаете так много, сами и отвечайте на свои вопросы, – заявил он.
– Нет, – ответила Рени. – Извини. Мы в растерянности, мы испуганы. Кто эта… эта?.. – Она показала на окно, где появлялось лицо.
– Это была Госпожа Окон, – сказал брат Фактум Квинтус у нее за спиной благоговейным голосом. – Я думал, что сегодня я насмотрелся разных чудес. Но тут появилась она! Появилась во плоти! – Он сел ровнее и при этом тряс головой, чем-то напоминая насекомое. – Не одно поколение библиотечных братьев будет обсуждать это происшествие.
«Похоже, он даже не понял, что его могли убить, выбросив в окно», – с горечью подумала Рени.
– Но что же она хотела, эта… Госпожа? Я совсем ничего не поняла. – Рени обратилась к Кунохаре: – Что, черт возьми, здесь происходит?
Он поднял руки, развел их в стороны ладонями вверх.
– Вас вызывают в Трою. Это первая симуляция, построенная Братством Грааля. Она находится в самом центре.
– Что ты хочешь этим сказать? И откуда тебе все известно – ты говорил, что не входишь в Грааль.
– Я не являюсь частью солнца, но все равно знаю, когда наступает день, а когда приходит ночь. – Он был доволен своим остроумным ответом.
– Мы уже устали от твоих загадок, – проворчала Флоримель.
– Тогда Троя вас разочарует. – Он хлопнул себя по ляжкам и встал, отвесил шутовской поклон статуе Матери и снова повернулся к ним. – Честно говоря, вы не можете позволить себе грубость – вы недовольны загадками, но откуда же берется мудрость? Разве вы решили те загадки, что я задавал вам раньше? Закон Долло или Кишимо-джин? Понимание может оказаться очень важным для вашей роли в этой истории.
– Опять история! Ты все время повторяешь – история! – Рени хотелось ударить его, но ее удерживало воспоминание о том ужасе, что был на лице Биббера, когда Кунохара наслал на него пламя, моментально охватившее беднягу. Чего только не бывает в нереальном мире! Кунохара назвался одним из богов Иноземья, и тут он не ошибся.
– Пожалуйста, мистер Кунохара, скажите, что это значит? – попросил !Ксаббу, беря Рени за руку, чтобы успокоить ее. – Вы говорите о какой-то истории, а та женщина, Госпожа Окон, говорила о ком-то, кто видел нас во сне. Мое имя означает «сон» на языке моего народа. Мы считали, что находимся в полностью неживом мире, но сейчас я в этом не уверен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104