– В чем дело? Что случилось с?..
Монаха резко качнуло вперед, он растянулся на полу, и только увидев, как за ним через дверь начинают заходить какие-то люди, Рени поняла, что он упал не сам. Их было не меньше шести, да и в комнате за дверью было еще столько же. На них были разные пальто, меха и шарфы, настолько грязные и поношенные, что подобранные в сундуках наряды Рени и ее группы казались очень строгими. Большинство вошедших были мужчины, но среди них затесалось несколько женщин, у каждого было оружие и неприятный злорадный взгляд.
Самый высокий из них, с бородой, делающей его похожим на пирата, вышел вперед и направил свое, по-видимому, кремневое ружье на Флоримель, которая стояла ближе всех к неприятелям. Его грудь была шириной с дверной проем, но зато во рту не было ни единого зуба.
– Кто вы такие? – холодно спросила она бородача.
– Разбойники, – простонал Фактум Квинтус с пола, где он по-прежнему лежал.
– А ты – мясо для мамочки, – сказал бородач, обводя пистолетом всю компанию. Его хриплый смех подхватили остальные, у многих голоса были еще пьянее, чем у главаря.
– Сегодня мы веселимся. Матери Разбитого Стекла нужны кровь и вопли.

Код Дельфи. Начать здесь.
Я не могу даже шептать. Разобрать и восстановить эти беззвучные слова смогу только я, но боюсь, что не проживу так долго. А если я умру, то разницы не будет. Я уйду из жизни как тень. Когда это существо Дред убьет меня и мое сердце остановится, или как там смерть проявляется в виртуальной реальности на самом деле, никто не найдет моего тела. Даже если кто-то вознамерится искать меня в глубине Черных гор, он не пройдет охранную систему. Мое мертвое тело будет покоиться там вечно. Раньше я думала, что у меня много общего с людьми, построившими этот дом. Возможно, это один человек – хозяин Иноземья, который, по словам моего похитителя, появляется только в образе мумифицированного египетского бога. Он и есть мой истинный духовный товарищ. Вот к чему привело меня нежелание входить в этот мир – я буду вечно покоиться в каменном гробу.
Мысли о смерти не покинут меня, и не только потому, что мой кровожадный похититель спит на стуле всего в нескольких шагах от меня, а краденый сим Квон Ли кажется еще более обманчивым во сне. Нет, смерть гораздо ближе.
Из своего последнего похода он принес труп. Он втащил его в дверь с веселой сноровкой торговца, пытающегося внести тяжелый ящик с образцами в чью-то гостиную. Я подумала об этом, наверное, потому, что он принес образец для меня.
Это тело молодой женщины, она сидит, прислоненная к стене рядом со мной. Я думаю, что эта девушка из Служащих Верхней Кладовой, откуда сбежала Сидри, но точно не знаю. Над телом… производили действия, и впервые я благодарна судьбе, что мои ощущения не зрительные. Я вижу только внешний контур, странно изменившаяся форма фигуры, сидящей с вывернутыми ступнями и свешивающейся головой, вполне достаточно, чтобы я не хотела увидеть больше. Единственное, что радует, – это свешивающаяся голова – значит, это не окоченевший сим убитого пользователя, а труп полностью виртуального существа. Тем не менее, мне достаточно вспомнить голоса Зекиела и Сидри, когда они говорили про свою самоотверженную любовь друг к другу, или гордость, звучащую в голосе Эпистулуса Терциуса, когда тот рассказывал про Библиотеку, чтобы задуматься, чем же отличается ужас и агония смерти этих кукол от смерти реальных людей. Полагаю, это одинаково ужасно видеть, поэтому мой похититель и превратил куклу с хорошей симуляцией страхов и надежд в искалеченный трофей и притащил ее сюда, как кот, демонстрирующий свою добычу.
«Сейчас приберемся», – сказал он ей, усаживая добычу рядом со мной и устраивая безвольные конечности жертвы.
Он – чудовище, более верное черному злу, чем выдуманные огры и драконы. Мою безысходность сдерживает лишь горячее желание видеть это существо наказанным. Слабая надежда, но кто станет отвергать пусть даже такую? «И жили они с тех пор долго и счастливо…» может быть верным, только если на этом кончается рассказ. Но настоящие истории не так кончаются – они кончаются печалью, болезнью и смертью.
Боже мой, я так боюсь. Я не могу не говорить о том, что, по-моему, случится дальше. Он и пальцем меня не тронул, а уже напугал так, словно крысы бегают под одеждой.
Мне снова нужно искать центр. Всю жизнь, с тех пор как я погрузилась во мрак слепоты, я искала центр, то место, где слепой знает, что есть что. Сейчас я на окраине, где властвует страх.
Он хотел знать, как мы его выследили до дома. Я, конечно, не открыла ему наш секрет – он может запугивать меня, сколько хочет, я буду плакать и молить о пощаде, но не стану предателем. Вместо правды я сказала ему, что рядом с воротами, через которые он проходил, открылись еще одни, и мы вошли. По его позе и голосу я поняла, что он не совсем поверил мне, но правда так невероятна – бабуин воспользовался веревочкой, чтобы показать мне, как управлять воротами, – он не сможет догадаться.
Свалив у стены молчаливый пример своей жестокости – я могла бы дотронуться до тела ногой, если бы хотела, – он вытащил из кармана зажигалку и напомнил, что единственное, что я могу сделать для него, – это помочь раскрыть секрет предмета. Я подозреваю, что он уже рассматривал приспособление более или менее внимательно, возможно с кем-то консультировался, потому что его хищный ум вряд ли обременен техническим образованием. Вопросы, которые он задавал, были, скорее всего, проверкой, чтобы убедиться в моей откровенности. Форма и характер энергии были настолько понятны моему восприятию, что мне даже не требовалось поворачиваться в сторону этого предмета, чтобы понять: это то самое устройство, над которым я так долго трудилась в пестром мире. Эта вещь, загадочная и могущественная, почти полностью скрывала свой потенциал.
– Ясно только одно, – сказала я ему. – Таких вещей в Сети очень мало.
Он наклонился вперед:
– Зачем ты это говоришь мне?
– Потому что они ничего не значат. Эти люди из Грааля создали самую феноменальную виртуальную сеть. У них наверняка есть нейронная связь, и их соединение с сетью таково, что они могут производить действия просто силой мысли, в крайнем случае, слова. Члены Братства здесь должны быть богами.
Чудовище рассмеялось на это и кое-что рассказало о своем хозяине, Господине Жизни и Смерти, известного под именем Феликс Жонглер. Презрение распаляло его, и он говорил на удивление долго. Я слушала молча, боясь, что он остановится. То, что я узнала, было абсолютно ново и давало пищу к размышлению.
– Но ты, наверное, права – не могу представить, что Старику нужно что-то подобное. Так кому же нужно? Зачем?
– Я постаралась разобраться в задаче – я могла обмануть его относительно нашего прибытия в симуляцию, но он дал мне ясно понять, что случится, если я не отвечу на его вопросы.
– Возможны два варианта, – сказала я. – Это может быть ключом для гостей – выдается на непродолжительный срок, я понятно говорю? – а может, он принадлежит человеку, который больше, чем гость, но редко бывает в Сети, – говорила я. – Для большинства Братьев Грааля все команды должны быть естественными – как свист, для того чтобы остановить такси, или шнурование ботинок.
Несмотря на страх и отвращение, я, кажется, увлеклась – я обожаю искать ответы на загадки, поэтому мне трудно бросить след, если я на него напала. На это короткое время мы с похитителем стали партнерами, двумя исследователями.
– Возможно, это принадлежит кому-то, кто проводит в Сети мало времени, но имеет доступ ко всему. Возможно, этому человеку и без того приходится держать в голове множество кодов и команд, поэтому удобнее держать всю систему доступа к Иноземью в одном пакете, чтобы входить и выходить из нее.
– Оба варианта возможны, – заявил он. – Готов спорить, что даже если это давалось гостям, буква на нем не просто для украшения – это монограмма сделавшего зажигалку. – Его голос был по-прежнему спокоен, но я уже слышала в нем случайные жесткие нотки, так характерные для него. – Это облегчит задачу его поиска.
– Зачем вам это нужно? – не удержалась я. – Я думала, вы хотите знать, как она работает.
Он замолк. Я не могу объяснить, что почувствовала, мне показалось, что он вдруг окаменел, – не исключено, что это мне лишь показалось. Я поняла, что зашла слишком далеко. Меня спасло только то, что я была ему нужна.
– У меня есть планы, – наконец сказал он. – Но тебя это не касается, милочка.
Он резко встал и подошел к трупу Служащей Верхней Кладовой, который начал сползать по стене. Он схватил ее за волосы и вернул в прежнее положение.
– Ты отвлекаешься, нуба, – обратился он к трупу, то ли это было ее имя, то ли система не смогла перевести слово. – Мартина так старается доказать, что она умная и полезная, – тебе следует послушать.
Он повернулся, и я почувствовала ухмылку на его лице, услышала, как он меняет голос.
– Девушки иногда бывают такими глупыми, – сказал он и захохотал.
У меня от страха снова забилось сердце, я постаралась высказать еще несколько предположений в отношении зажигалки – безумные догадки в основном, которые я пыталась как-то оправдать, будучи в панике. Наконец он заявил:
– Пожалуй, ты заслужила небольшую передышку, дорогая Мартина. Ты хорошо поработала и заслужила даже больше. Ты заслужила еще день жизни! – Он устроился поудобнее в кресле, где сидел все это время. – Папочке тоже нужно поспать. Постарайся вести себя хорошо.
Он отключился, по крайней мере, его сим не двигался. Возможно, он вышел из Сети, чтобы поспать или заняться другими делами, а возможно, он просто дремлет внутри Квон Ли, как отвратительный паразит.
Возможно ли, что он сам находится в симе в течение стольких недель? Трудно поверить, что он кому-то может доверять, но если он один, как он живет? Кто заботится о его теле?
Пока у меня нет ответов на эти вопросы, боюсь, что не доживу до времени, когда тайна раскроется, но я заработала еще один день – я все еще нужна чудовищу. Я не могу не думать о своем собственном теле, о котором заботятся машины в моем подземном доме, отгороженном от мира каменной горой, как я отгорожена от своего тела Сетью. А как остальные, Рени, !Ксаббу и другие, что происходит с их телами? Что сейчас делают Джереми и отец Рени, тоже замурованные в горе, как я? Они даже не имели выбора.
Так странно сознавать, что имеешь друзей. У меня были коллеги и любовники – иногда они менялись ролями, но как гора защищала меня, я защищала саму себя. Сейчас все изменилось, но, это не имеет значения, потому что они потеряны для меня, а я потеряна для них.
Бог любит шутки. Или кто-то, не важно.
Код Дельфи. Закончить здесь.

* * *

Неважно, что он делал, куда шел или насколько сильно он старался не думать об этом. Он все равно об этом думал. Он ждал этого.
Сетевые новости мелькали на экране консоли инструментов, бесконечная цепь катастроф и полукатастроф. Даже при его изолированности трудно было не заметить, что дела в окружающем мире становятся все хуже: новости кричали о возрастании китайско-американской напряженности и об опасной мутации вируса Букаву-4, который стал более смертелен и заразен. Рядом шли меньшие беды, ведущие к катастрофам: атаки террористов по непонятным целям, кадры показывали картины последней бойни. Сеть выплескивала сообщения и об обычных убийствах, о землетрясениях и других природных катаклизмах. Даже об отработавшем спутнике, который не удалось уничтожить, и он врезался в пассажирский самолет, входя в верхние слои атмосферы, испепелив семьсот восемьдесят восемь пассажиров и команду. Все комментаторы важно заявляли, что, к счастью, самолет был загружен только наполовину.
Конечно, не все новости были плохими. Те, кто работал в средствах информации, не были лишены интуитивного чувства самосохранения, и, как птица чувствует, что ей надо мигрировать, они знали, что непрерывный поток плохих новостей надо уравновешивать приятными рассказами о благотворительных событиях, соседях, помогающих соседям, о сообразительном прохожем, сумевшем задержать преступников с помощью самодельного шокера. Сеть также предлагала фильмы, спортивные передачи, образовательные передачи и всевозможные интерактивные зрелища. Все, что угодно, даже примитивного оборудования было достаточно для доступа, все могли найти зрелище по душе.
Но Джереми Дако ждал только одного – телефонного звонка.
Он понимал, что ему нужно было взять кувалду и разбить эту штуковину на стене, но опасался, что кто-то на том конце провода как-то может понять, что что-то изменилось. И это неожиданное изменение может их выдать, а им нужна секретность. Кроме того, он боялся, что, если сломать древний аппарат, сигнал пойдет на другой телефон базы. В кошмарных снах он разрушал все оборудование базы, даже крушил управление В-резервуаров, но упрямый трезвон раздавался из ниоткуда.
Он просыпался весь в поту. А телефон, конечно, опять надрывался.
Стало невозможно сосредоточиваться на работе. Двое беспомощных людей надеялись на него, а Джереми был поглощен звуком, простым электрическим сигналом. Если бы звонки имели какую-то систему, он бы справился, уходил бы в опасное время подальше, куда звук не проникает, но дело в том, что звонки раздавались неожиданно, как конвульсии змеи, попавшей под колесо автомобиля. Иногда было тихо по нескольку часов, но когда он начинал надеяться, что в этот день его оставят в покое, начинался трезвон с интервалом в несколько минут, и длился он часами – несчастное существо брызгало ядом на всех, кто оказывался рядом.
Он начинал сходить с ума, Джереми чувствовал это. После бегства Джозефа ему было трудно сохранять присутствие духа, его единственной компанией были молчаливые В-резервуары. Он кое-как перебивался с помощью книг, сна – того, чего был лишен все эти годы, – плюс непродолжительных выходов в Сеть. Но сейчас он мог думать только об этом бесконечном, невероятно настойчивом приборе. Даже когда он был очень занят, смотрел что-то захватывающее в Сети и забывал, где он, какая-то часть его продолжала напряженно ждать, как побитый ребенок ждет продолжения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104