Да что говорить! Войну пережили, благодаря маме. Золотые
руки, золотая душа!
Стелла Филипповна вздохнула. Время продолжало свой неумолимый бег, и
мы договорились с ней таким образом: она будет приходить ко мне трижды в
неделю на полтора часа на протяжении месяца. За это время мы попытаемся
сориентироваться в том, что происходит с ней и принять решение о возможных
перспективах курса психотерапии.
Уже первая беседа показала, что в сложном переплетении чувств, мотивов,
отношений, семейных и внесемейных связей, в которые была погружена клиент-
ка, невозможно было разобраться не то что за одну, но и, наверное, за добрую
дюжину встреч. С каждой минутой, по мере того, как длился разговор, ста-
новилось всё яснее и яснее, что здесь необходима длительная психотерапевти-
ческая, точнее даже, реконструктивная, чтобы не сказать психоаналитическая
работа.
И такая работа началась. С каждой нашей встречей в Стелле Филипповне
происходили едва заметные перемены. Уже остались позади долгие тяжёлые
минуты и даже часы напряжённого молчания, приступы обиды и немотиви-
рованной агрессии, слёзы беспомощности и отчаяния, недоверия и разочаро-
вания. Прошли мы уже и стадию резонерства, когда человек беспрестанно ищет
всё новые и новые доводы для своих поступков и действий, и вот где-то в конце
нашей одиннадцатой встречи, пока Стелла Филипповна уже привычно и как то
запросто сидела в кресле, отвернувшись к окну, а я, как и прежде, расположился
у неё за спиной, она промолвила как-то раздумчиво и горько:
- Антон Владимирович, вчера накануне нашей сегодняшней встречи, я
полночи не спала. Думала... О Вас. И о себе. Думала: что меня сюда тянет? А
ведь тянет. Вы же со мной почти не разговариваете. Да и вообще я же Вас не
вижу. Только и того, что здороваемся да прощаемся. Но, знаете, вер таки тянет.
Неужто, думала, психология? Да нет, с другой стороны, думаю, не может быть.
Глупости вся эта ваша психология. Какая там психология, когда жизнь-то уже
прожита. Дожить бы её ещё надо. Дожить бы как-то, потому что и так напрасно
прошла. Ни для кого. А потом - додумалась-таки. Вы знаете на кого похожи?
На первого мужа моего. На того, за которого я самый первый раз замуж вышла.
Сорок лет назад он был таким же высоким, спокойным, в очках. Кстати, не
курил. Влюбилась я тогда до одури. Без памяти влюбилась. А ведь знаете, как
оно бывает: я к нему - он от меня. Я - к нему. Он - от меня. Нет, не избегал,
конечно, а так отстранённо, как вот Вы сейчас со мной. А был он тогда молодым
журналистом, стильным таким парнем. Помню, куплю газетку, а там - материал
с его фамилией. Сердце так и забьётся. Я ведь и сама была девица хоть куда. И
так моё самолюбие взыграло! Заело просто. "Нет," - думаю, - "будешь ты мой,
хоть в самой "Правде" печатайся". Не знаю уж, что там такое со мною было
тогда, но тянуло к нему, как водоворотом. Сейчас уже мне кажется, после бесед
с вами, - так, как-то открылось мне, - что, возможно, внешне это было
обусловлено тем, что отец у меня был человеком очень интеллигентным,
рассудительным и талантливым. Инженер-железнодорожник. День и ночь на
работе. С нами, с детьми, редко удавалось ему побыть. Мы всегда скучали по
нему. А меня, как меньшую, он выделял как-то. Теперь-то я уже догадываюсь
- какая-то неуловимая тоска по отцу, любовь к нему, которая не нашла выхода
для себя, ведь его арестовали, так и погиб, - вот это чувство примешивалось к
восхищению Михаилом. Я видите-ли, недотрогой была. Считала, что замужество
- глупости. А потом, смотрю, одна подруга вышла замуж, другая... Годы-то
бегут... Да что говорить! Всё это очень сложно. Теперь-то я понимаю... И вот
что должна я сама себе сказать: тогда Михаил то ли был, то ли стал для меня
воплощением всего мужского в жизни: силы, надёжности, рассудительности,
ума. Теперь-то я понимаю, что тогда я ощущала себя рядом с ним девчонкой-
дочкой, к тому же ревнивой дочкой, с такой боязнью, знаете, именно с боязнью,
чтоб он не бросил меня. Ведь я же самая-самая... Смесь детской самоуверен-
ности и женского самолюбия. Кстати... - Стелла Филипповна помолчала, - не
кажется ли Вам, что и сейчас, в наших с вами отношениях происходит нечто
весьма похожее, срабатывает тот же механизм притязаний к Вам, как и тогда, в
юности... Неужели эти детские переживания... Я имею в виду мои прерванные
отношения с отцом... Неужели они могут так впечататься в жизнь и судьбу...
На этот раз мы со Стеллой Филипповной сошлись на том, что наши встречи
проллятся ещё по крайней мере месяца два, причём по прежнему расписанию:
четыре раза в неделю. Прощаясь она сказала:
- Чем больше я общаюсь с вами, тем больше мне кажется, что жизнь моя
захватывающий детектив. Куда там Агате Кристи, разве только убийства не
хватает, - она невесело улыбнулась, - жаль только, что я так поздно решилась
его прочитать.
Между тем, зима мало-помалу стала подаваться, и дыхание весны чувст-
вовалось всё заметнее. Вот и в этот день, когда Стелла Филипповна пришла в
очередной раз, весёлое чириканье воробьев и звонкая капель с крыш громко и
бесцеремонно напоминали о неуничтожимости весны и всего живого, о том,
что... Впрочем, о чём только не напоминает чудесный предвесенний день.
Когда же я увидел опухшее от слёз лицо Стеллы Филипповны, моё наст-
роение резко изменилось.
- Что случилось? - поневоле вырвалось у меня прежде, чем я успел
настроиться на психотерапевтический сеанс.
- Ни... ничего не случилось, - едва сдерживая слёзы, не сразу ответила
Стелла Филипповна, и вдруг разрыдалась так сильно, с таким надрывом и
отчаянием, что я едва сдержался, чтоб не броситься к ней с утешениями и с
холодной водой в стакане.
За годы психологической практики я выработал привычку к слезам: и
обильным женским, и скупым мужским, слезам от обиды, от горя, от отчаяния
и безысходности. Вот только слёзы радости слишком уж редкое событие, чтобы
к ним привыкнуть. Одно из классических правил психотерапевтических отно-
шений состоит в том, чтобы не мешать клиенту в процессе эмоционального
отреагирования, когда его постигает то, что на профессиональном языке име-
нуется "абреакция". Если исстрадавшаяся душа внезапно обрывает безмолвие
холодного отчаяния горячим дождем слёз, не следует их сдерживать, они не
нуждаются в утешении, точно так же, как не требует утешения первый весенний
ливень, первая летняя гроза.
Вот и сейчас было видно, что эти громкие рыдания, от которых всё тело
вздрагивало, словно из него выходил некий злой дух, а лицо, искажённое
вначале страдальческой гримасой, постепенно разглаживалось и приобретало
некое совсем иное выражение, по-моему, детской обиды и беспомощности, эти
судорожные всхлипывания выполняли важную подспудную работу. Склады-
валось явственное представление, что именно в этих рыданиях клиентка избав-
лялась от тех тяжёлых переживаний, которые изводили её, искажая поведение
и взаимоотношения, вызывая потаенную и явную боль и в ней самой, и у её
близких.
Наконец Стелла Филипповна немного успокоилась и проговорила:
- Это у меня уже третий день так. Как позавчера вечером началось, так и
до сих пор. И страшно и стыдно.
Я молчал. Уже привыкшая к моему отстранённому поведению, клиентка
продолжала.
- Я ненавижу её. Горе мне, горе! Что ж такое со мной делается? Из ума
выжила совсем, что ли? Но я её ненавижу. Предательница. Предательница! Я
же всё отдала ей. Всё! Я же замуж ради неё никогда больше не выходила. Я
надрывалась на трёх работах. И что я имею в конце жизни? Что она его любит
больше, чем меня? Вы понимаете, она его любит! Его, который бросил меня с
ней, когда ей не было и десяти лет. Его, который побежал за чужой юбкой. Его,
от которого я отказалась даже алименты получать. А ведь тогда, между прочим,
алименты были совсем не то, что теперь. Да я даже разговоров о нем избегала...
Лицо Стеллы Филипповны светилось ровным матовым светом. Глаза по-
темнели еще больше и лихорадочно вспыхивали в ответ на какие-то невыска-
занные думы. Какие страсти кипят в душах людей! Какие загадки и тайны
кроются в глубинах подсознания!
- Вот, взгляните, - Стелла Филипповна достала из сумочки фотографию и
протянула мне. С фотокарточки на меня смотрели огромные глаза, чарующее
выражение которых, таинственное и в то же время с вызовом притягивало и
манило, будто вновь и вновь приглашая продолжить немой диалог, возникавший
тотчас же, стоило только вглядеться в фотографию. Тонкий овал лица с
правильными чертами, тонкая улыбка... Красота лица захватывала.
- Красивая, правда же? - не то спросила, не то восхитилась Стелла
Филипповна. - Она. Художница. Суриковское художественное училище в
Ленинграде закончила. Муж тоже художник. Золотой парень. Внучке уже четыре
года. А ведь я в ней, в дочке-то, души не чаяла...
В тот раз наша беседа вышла далеко за рамки отведённого времени. Хорошо,
что она была запланирована в этот день последней. Возможно, я не случайно
именно так выбрал для неё время.
Слова клиентки журчали и журчали, неудержимо, как ручей, своим пуль-
сирующим ритмом вырисовывая, словно вывязывая причудливые кружева от-
ношений матери с дочерью. И по мере того как длился и длился монолог Стеллы
Филипповны, мне. а, главное, ей, всё яснее и яснее становилось, что самое
важное для неё, центр её бытия, - это именно дочь и отношения с нею. Дочь,
ради которой Стелла Филипповна не поступилась своей гордостью, отказавшись
от алиментов, дочь, которую она любила больше жизни, ради которой вторично
вышла замуж за первого и единственного своего мужа, когда тот овдовел, чтоб
поддержать её, дочку же, материально, и то, что вдовец был не просто, как
принято говорить, "материально обеспеченным", а попросту богатым (после
смерти второй супруги ему досталось значительное наследство). Ведь дочь-то -
художница... Пока ещё придёт то самое признание...
А дочь, как оказалось, всегда любила отца! И не просто любила, а восхи-
щалась им, обожала его. Да разве это объяснишь! У них оказывается, были свои
тайны, свои особые отношения. Они, оказывается, никогда и не прекращали
своих отношений и, более того, умудрялись поддерживать их таким образом,
что занятая на своих работах с утра до вечера Стелла Филипповна даже
догадаться об этом не могла. Да и не в этом дело! Разве же всё объяснить
словами? Где отыщешь такие слова, чтобы выразить всю материнскую боль, всю
женскую обиду, когда Стелла Филипповна вначале даже не то, что почувст-
вовала, а, скорее, необъяснимым образом осознала, что и сам её повторный брак
с прежним мужем устроен именно дочкой. Получилось, что там, где она
чувствовала себя героиней, она оказалась жертвой. А там, где, как она думала,
её мучило раздражение против мужа, на самом деле проявлялась неосознанная
ненависть к дочери, смешанная с ревностью к её отцу и обидой за свои
неоцененные жертвоприношения. Именно неосознанная ненависть к собст-
венному ребёнку, ненависть, которую не может принять разум, сознание, эта
ненависть, перенесённая вполне объяснимым образом на человека, испортив-
шего ей жизнь, и вызывала столь сильные приступы раздражения, которые,
кстати говоря, являются одной из форм агрессии.
Да, осознать свою ненависть к собственному ребёнку, - задача не из лёгких.
Но всё же это так же необходимо иногда, как бывает необходимо острым
скальпелем вскрыть нагноившуюся головку карбункула. Именно для того, чтобы
выпустить гной, отравляющий весь организм.
Со Стеллой Филипповной у нас было ещё несколько встреч... Мы говорили
об искусстве быть матерью и об искусстве быть отцом. Говорили о том, что,
возможно, жертвенность её матери передалась Стелле Филипповне, а её собст-
венная боязнь потерять мужа и в его персоне вновь обретённого отца - дочери.
И дочь сохранила себе отца даже ценой обмана матери. Да и можно ли
взвешивать на весах любовь супружескую и любовь материнскую и отцовскую?
Живая жизнь. В какие схемы её затолкнёшь?
Когда Стелла Филипповна прощалась со мной в последний раз, её глаза
смотрели ласково и умиротворенно. Но всё же чувствовалась тревога: в дви-
жениях рук, в мимолётном подрагивании губ.
Как сложится её дальнейшая жизнь? Какой выбор сделает она теперь? Мы
успели на прощание немножко поговорить о внучке. В начале лета она как раз
должна была приехать к бабушке с дедушкой.
Когда мы говорили о внучке, лицо Стеллы Филипповны освещалось нежной
и благодарной улыбкой.
Вопросы для самостоятельной работы
Выбор психодинамической парадигмы психотерапевтической работы со
Стеллой Филипповной легко объясним.
- Приведите аргументы "за" и "против" данной психотерапевтической пара-
дигмы для описанного случая.
- Назовите техники психодинамической парадигмы, использование кото-
рых было бы уместно в работе с данной клиенткой.
- Укажите направление психодинамической парадигмы, в русле которого
протекала работа со Стеллой Филипповной.
- Какой, на ваш взгляд, феномен, описанный 3. Фрейдом, мог бы послужить
причиной стойкой привязанности дочери Стеллы Филипповны к отцу в данном
случае?
- Как бы Вы могли прокомментировать влияние последствий травмы
лишения ребёнка отца на будущие мужско-женские и, в целом, жизненные
отношения личности?
- О каких защитных механизмах в поведении героини рассказа можно
говорить с достаточной степенью уверенности?
- Какие механизмы сработали, в конце концов, способствуя разрешению
внутриличностного конфликта Стеллы Филипповны?
КОГДА МАМА ВЛЮБИЛАСЬ
Никогда, никогда ещё Алёнка не чувствовала себя такой покинутой, такой
одинокой. Бабушка далеко, отец день и ночь на работе. А мама... Мама всегда
говорила, что больше всего любит именно её, Алёнку. И тогда, когда они жили
еще в одной комнате в старой коммуналке, где жило ещё несколько таких же,
как Алёнка, девочек и мальчиков. И потом, когда Алёнка пошла в школу, а вся
семья переехала в огромный девятиэтажный дом, где на высоком седьмом этаже
они вселились в чудесную светлую двухкомнатную квартиру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48