Но куда там! Снова и снова нам прокручивают
одни и те же видеосюжеты об НЛО, о снежном человеке. Вновь и вновь в прессе
появляются сообщения об инопланетянах, о полтергейсте и других выдумках
неуравновешенных, а иногда и очевидно психически нездоровых людей. Те же,
кому и в самом деле требуется психологическая поддержка, достоверная психо-
логическая информация, вынуждены удовлетворяться разве что популярными
книжками Владимира Леви, да скороспелыми переводами американских поде-
лок, авторы которых уже давно вошли в тот самый пресловутый рынок, к
которому нас зовут нынешние идеологи...
А и вправду, что по силам психологу? Лекарствами он не пользуется. К
разным там пассам и заклинаниям не прибегает. Что же остаётся? Слово? Но
слово настолько девальвировало в XX столетии, что вряд ли теперь обычный
специалист может рассчитывать на столь уж высокий авторитет, придававший
бы требуемый вес его словам. Остаётся одно - отказ от внешних авторитетов,
мифичных ли, мистических ли, социальных ли и поиск в потаённых глубинах
души экзистенциальных ценностей, которые позволили бы самому человеку,
самой личности уловить, отыскать, выстроить те смыслы бытия, которые
создавали бы, по выражению Павла Флоренского, условия для "духовной
ортопедии". Искусство психолога-психотерапевта, высший уровень его профес-
сиональной подготовки состоит именно в том, чтобы суметь построить такое
открытое, безоценочное, целебное общение, в котором бы клиент, чувствуя себя
в полной безопасности, смог бы на время опереться на психолога в поисках
смысловой опоры в жизни. Ведь слишком уж быстро рушатся искусственные
авторитеты, и не так-то просто отыскать настоящие ценности. Это психотера-
певтическое общение и является зачастую тем могущественным средством
психологической помощи, тем горнилом, в котором расплавляются окаменев-
шие понятия, размягчаются твёрдые убеждения или прочные предрассудки и
выковывается новая сердцевина личности, тот стержень самобытия, самостоя-
ния человека, без которого так легко оступиться и упасть, потерять себя в вихре
повседневных тревог, соблазнов, стрессов и ожиданий.
Но возвратимся к Лере с её мамой.
- Скажите, - женщина посмотрела на Леру, - что мне с ней делать? Пусть
учится в школе или пусть бросает?
Лера при этом подняла голову и с притворным вниманием принялась изучать
потолок. В моих мыслях промелькнули возможные варианты отношений дочери
с матерью, тип семейных отношений, личностный тип матери, вид и степень
акцентуации подростка...
Понимая, что задавать вопросы, даже самые общие - не лучший способ для
начала консультативной беседы, я просто отметил очевидное:
- Такое впечатление, что у Вас происходит нечто, что больше беспокоит
Вас, чем Леру.
Девочка в это время равнодушно отвернулась к окну. Настораживала взвин-
ченность матери. Я понял: если срочно, сейчас же, не структурировать ситуацию,
между моими посетительницами вспыхнет ссора и никакой консультации не
выйдет. Как же быть? Попросить Леру выйти, а с матерью побеседовать? А если
девочка просто уйдет? Поступить наоборот? А если это ещё больше обеспокоит
и так расстроенную женщину?
- Вот что, - сказал я, обращаясь сразу к обеим.
- Я боюсь, что Вы сейчас разругаетесь здесь и мы не сможем нормально
поговорить. А мне очень бы хотелось найти с вами взаимопонимание. Я выделил
голосом слова "очень бы хотелось" и "мне".
- А Вам-то что? - вдруг спросила Лера.
- Это моя работа. А я привык свою работу делать хорошо, - спокойно
ответил я глядя ей прямо в глаза.
- Ваша работа - взаимопонимание находить? - криво усмехнулась Лера.
- Пломбы ставить, - очень спокойно и очень серьёзно ответил я.
- Как это? - не поняла девочка.
- Да вот, у Вас с мамой кариес целую дырку выел в отношениях ваших.
Знаешь, что по-гречески "кариес" означает? Гниль. Так что лечить надо. Чис-
тить, пломбировать. Обе, и мать, и дочь опустили головы. Вроде бы, пусть
частичный, но контакт установлен. Спасительные метафоры! Один из универ-
сальных ключиков к человеческому сознанию и подсознанию.
- Сначала, вероятно, неплохо было бы хотя бы сориентироваться в том, что
происходит с вами, между вами. Вы согласны?
Обе утвердительно кивнули.
И в самом деле, для такой, начальной, ориентировки, для того, чтобы
разобраться в том, что происходит с Лерой, нужна была информация, по крайней
мере, о семье. Полная ли семья, есть ли ещё дети, дедушка, бабушка? Какие
взаимоотношения в семье?
Из беседы всё больше и больше прояснялось, что семья Веры Федосеевны
дисгармонична. Каждый в ней предоставлен самому себе, эмоциональные
отношения лишены близости и теплоты и характеризуется тем, что, точнее,
можно назвать не общением, а взаимодействием. Отец Леры занят исклю-
чительно собственным автомобилем и добыванием денег. Дома бывает недолго,
часто "под мухой". Его отношения с детьми, которых трое, носят поверхностный,
формальный характер. Чтобы спасти семью от распада, Вера Федосеевна два
года тому родила третьего ребенка, мальчика, здоровье которого требует по-
стоянного внимания.
Как правило, когда слушаешь подобный монолог, даже нечто большее, чем
монолог, скорее, исповедь клиента, тяжело оставаться отстранённым, укрыв-
шись за профессиональной позицией. Поневоле ловишь себя на том, что
начинаешь идентифицироваться с состоянием, чувствами клиента, сопережи-
ваешь ему, как бы раздваиваясь на собеседника, и в то же время специалиста-
профессионала. Эту особенность психотерапевтического общения видный пси-
холог современности Карл Роджерс называл эмпатическим слушанием. Да,
непростое это дело, эмпатичное слушание. Сопереживать и в то же время не
сливаться с собеседником в его переживаниях, а, наоборот, хранить собственную
позицию. Годы и годы профессионального обучения, опыт беспрестанных
встреч-консультаций с разными людьми... А всё же ловишь иногда себя на том,
что выпал из сугубо профессиональной позиции балансирования между ощу-
щением состояния клиента и в то же время стремлением отрефлектировать
специфику этого состояния, постичь жизненный мир незнакомого человека.
Вот и здесь я поймал себя на том, что стал поневоле сочувствовать Вере
Федосеевне, когда она, жалуясь на супруга, вдруг нервно стала искать носовой
платочек и, извинившись, на какое-то мгновение отвернулась, что бы привести
себя в порядок. Но сочувствие не всегда именно то, чего от меня ждут и что от
меня требуется. Это как в хирургии. Конечно же, человеческое страдание
вызывает сочувствие. Но от хирурга требуется не это, а прежде всего профес-
сиональные качества, причём совершенно иного рода... Ах, если бы дело
заключалось только в сочувствии!
После довольно продолжительной паузы мать выговорила:
- Даже не знаю, с чего начать...
- А пусть Лера сама расскажет, - мне всё же казалось, что будет лучше,
если заговорит дочь.
- Ничего особенного не случилось, - сказала Лера. - Просто я побрила
голову.
- Зачем? - мой вопрос прозвучал почти без паузы, спокойно и несколько
отстранённо.
- Так, не хочу в школу ходить. И не буду. - На глаза девочки навернулись
слёзы.
Внезапно стали как-то очевидны её незащищенность и отчаянная бравада,
в которой сквозили безысходность и упорное желание отстаивать что-то своё,
что-то очень важное в непонятной пока мне жизненной борьбе.
- Ты не хочешь ходить в свою школу или в школу вообще? - спокойно и
рассудительно задал я следующий вопрос, пытаясь определить масштабы пора-
женного смысла.
- Вообще, наверное... Не знаю, - тихо прозвучало в ответ. Было видно, что
Лера, возможно, только сейчас взвешивала действительную значимость выбора.
В воцарившейся тишине каждый думал о своём. Я отметил про себя, что тишина
не была гнетущей. Это были минуты, наполненные не враждебностью, не немым
бессловесным страданием, - так по-крайней мере, мне казалось, - о чём
говорило выражение глаз и лица Леры и её матери, а стремлением постичь,
уяснить, что же, собственно говоря, произошло. Ясно, что каждый из нас
постигал ситуацию по-своему, главное сейчас состояло именно в стремлении
прояснить непрояснённое. Постичь непостижимое.
Слово за словом, беседа стала пробивать себе дорогу, словно весенний
ручеёк, звонче и звонче журчащий среди льдов и снегов отчужденности. Вни-
мательно слушая то мать, то дочь, я постепенно довольно отчётливо воссоздал
картину того, как искажённые отношения между родителями привели к иска-
жению отношений с детьми и к формированию искажённых черт характера у
детей.
С рождением младшего брата, Миши, Лера всё больше и больше ощущала
себя в семье лишней, ненужной. Неуловимый отец; мама, занятая постоянно
болеющим Мишей; сестра, вечно хнычущая по малейшему поводу; школа, в
которой девочки бесконечно обсуждали одно и тоже- мальчики, модели,
деньги. Когда мы заговорили об учителях, на Лерином лице появилось выра-
жение такой неподдельной скуки, что у меня сжалось сердце. Всякий раз, когда
думаешь о том, как тесно связана жизнь каждого из нас с окружающими нас
людьми, становится особенно больно за состояние нашего отечества и душевное
или духовное блуждание.
Итак, однажды ясным солнечным утром, когда отец уехал на работу, сест-
рёнка первой ушла в школу, а мама с Мишей отправилась в поликлинику, Лера,
позавтракав и вымыв посуду, почувствовала что она просто не в силах идти в
школу. Настолько гадкими, отвратительными показались ей школа, учителя,
сам воздух класса... Жаловаться или объяснять всё это было и некому, и незачем.
Кто выслушает? Кто поймет?
Чтобы исключить возможность каких бы то ни было объяснений или, что
ещё хуже, попыток насильно отвести её в школу, Лера взяла большие, ещё
покойной бабушки, ножницы, пошла в ванную и коротко обрезала свои
длинные волосы. Потом намылила голову и начала ее брить. Брила долго и
трудно безопасной отцовской бритвой. Но все-таки порезалась. Очень уж
неудобно было проделывать всё это самой, особенно на затылке. Когда дело
было сделано, она умылась, глянула на себя в зеркало и едва не потеряла
сознание от ужаса и неисправимости сделанного.
Когда мама с братом вернулись домой, Лера стояла, вся в слезах, перед трюмо
и, искусственно улыбаясь, разглядывала своё отражение. После шквала ругани,
наказаний, взаимных претензий и обид, когда наступила усталость и появилось
ощущение безвыходности, решили обратиться к психологу.
В тот, первый раз, наша встреча закончилась тем, что мы договорились
встречаться трижды в неделю на протяжении двух ближайших месяцев, то есть
до Нового года. Началась будничная психотерапевтическая работа. Лера оказа-
лась чрезвычайно сензитивной, чуткой натурой, способной остро ощущать
состояние другого и эмоционально откликаться на него. Ей особенно тяжело
дался разрыв с окружением в классе по мере взросления, она болезненно
воспринимает равнодушие и отстраненность близких людей.
Чисто профессионально, подобные черты характера, в сочетании ещё с
некоторыми особенностями поведения, принято обозначать термином "лабиль-
ная акцентуация". Особенностью этой акцентуации, т.е. своеобразного выпя-
чивания личностных свойств, является то, что если своевременно не прийти
подростку на помощь, возможно возникновение реактивной депрессии, острых
аффективных переживаний и даже невроза. Лабильные подростки особенно
легко ощущают себя брошенными, ненужными. У них легко возникает чувство
нелюбимости, своей ненужности. Поэтому искренние, откровенные и эмо-
ционально тёплые отношения с ними - залог успешной психотерапевтической
и коррекционной работы.
Прежде всего, я постарался установить с девочкой доверительные дружест-
венные отношения, пронизанные уважением и вниманием к её жизненному
миру, миру переживаний, мыслей, увлечений и опасений. Мы открыли для Леры
возможность свободного обсуждения и анализа любых вопросов, в том числе и
относящихся к жизненным целям, будущему, отношениям с близкими, а главное
- к особенностям и цене собственных реакций, поступков, которые должны
нести прежде всего конструктивную, а не деструктивную функцию. Мало по
малу в процессе развития рефлексии, т.е. умения рассуждать о себе и своих
действиях, ценностях и смыслах поведения, Лера сформулировала вывод, что
нежелание учиться в своем классе, даже в своей школе вовсе не тождественно
нежеланию учиться вообще. Более того, демонстративное поведение (а Лера
теперь уже отлично понимала, что её поступок был ярким образом именно
подобного поведения) может лишь оттолкнуть от неё серьёзных и глубоких
людей и, наоборот, приблизить её к тем, кто бравадой, манерностью, поверх-
ностной эмоциональностью маскируют собственную неспособность к настоя-
щей содержательной жизни, наполненной глубокими чувствами, глубокими
размышлениями и ощущением собственного достоинства.
Месяца через два после нашей первой встречи Лера снова пришла ко мне с
мамой. Её волосы немного подросли. Теперь она, худенькая, угловатая напо-
минала подростка-мальчугана. Но выражение её лица было вовсе не мальчи-
шечьим. Оно было спокойным, приветливым, лишь в глазах угадывалась едва
заметная грустинка. Конечно, трудностей оставалось достаточно. Это и проб-
лемы в семье. Кстати, в этот раз Вера Федосеевна больше говорила о муже, чем
о старшей дочери. Это и нерешенный вопрос о дальнейшем обучении. В свою
прежнюю школу Лера возвращаться не хотела. Пока что она занималась, так
сказать, приватным образом: благодаря помощи родителей и некоторых учи-
телей. Но о дальнейшем систематическом обучении задумывалась всё серьёзнее
и серьёзнее.
Потом было еще несколько наших встреч. Из разряда тех, которые называ-
ются "поддерживающая терапия". Психологический и жизненный кризис под-
ростка был преодолен.
Позже я узнал, что третью и четвёртую четверти десятого класса Лера
закончила в другой школе, потом устроилась уборщицей в поликлинике, на
половину рабочего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48