Первой заметила пропажу Оля, девочка, которая
сидит с Женькой за одной партой.
- Оксана Петровна! - громко сказала она. - А у меня деньги пропали.
- И у меня, и у меня! - раздались голоса детей.
Оксана Петровна обратилась к Женьке, который на протяжении урока
находился в классе.
- Женя, ты никого из посторонних здесь не видел?
Женя помотал головой, мол, нет, не видел.
-А ты не брал деньги? - спросила Оксана Петровна.
- Нет, - ответил Женька и густо покраснел.
- Честное слово? - переспросила учительница.
- Не брал, - повторил Женька и покраснел ещё больше.
Учительница осмотрела Женькин портфель, проверила карманы. Денег не
было. На том и разошлись.
В тот же день Оксана Петровна позвонила Женькиным родителям. Взвол-
нованная Ирина Степановна ничего не сказала мужу и решила сама доискаться
до истины.
Однако беседы с Женькой заканчивались ничем. Он стоял на своём: не брал
и всё тут. К чему только не прибегала Ирина Степановна. Она упрашивала
сказать правду, уверяла сына, что так будет лучше, угрожала... Наконец, сказала:
"Если ты сам не желаешь сознаться, я отдам тебя в милицию. Мне такой сын
не нужен!"
Услышав такое, Женька вначале разрыдался, а потом выговорил сквозь
слезы: "Ладно, мама, отдавай меня в милицию. Я не боюсь, потому что денег не
брал."
Тут Ирина Степановна спохватилась, "А если и вправду ребёнок не брал эти
деньги?" - подумала она. - И что я мучаю собственного ребенка, допрос
устраиваю.
Ирина Степановна решила посоветоваться с учительницей. На следующий
день, когда после уроков она зашла в класс, Оксана Петровна молча достала из
ящика стола небольшой пакетик, свернутый из листочка ученической тетрадки.
В нем было 19 рублей.
- Деньги взял Женька, - грустно констатировала учительница. - Сегодня,
проверяя домашнее задание, я заметила, что в Женькиной тетради по мате-
матике не хватает двух страничек. Они вырваны как раз со срединки. А пакетик
этот уборщица вчера нашла в школьном туалете. Она принесла его в учитель-
скую. Утром я увидела на столе этот пакетик и сразу же тетрадку проверила. Что
будем делать?
Ирина Степановна почувствовала, как где-то под сердцем холодной гадюкой
зашевелился страх. Ладони покрылись липким потом, ноги ослабели, - о"а
вынуждена была сесть за детскую парту. Под веками сделалось горячо, по щекам
потекли слезы.
"Боже милостивый, - молнией пронеслось в голове, - что же это? За что?"
- Ирина Степановна, успокойтесь. Прошу Вас! - учительница сочувственно
прикоснулась к её руке. - Давайте обдумаем наши дальнейшие действия.
Тут только Ирина Степановна заметила, что Оксана Петровна совсем ещё
молоденькая, вероятно ей не больше 24-25 лет. Скромная прическа и учитель-
ское поведение делали её старше. К Ирине Степановне сквозь стыд, страх,
отчаяние, сквозь пелену слёз доносились, словно издали, слова учительницы:
"Успокойтесь, пожалуйста! Очень обидно, что так случилось. Но это ещё не беда.
Есть ещё возможности выхода из ситуации. Ведь воспитание ребенка - дело
очень непростое. Тут полно подводных рифов".
- Да стыд-то какой! - ужаснулась Ирина Степановна. - Узнают дети, по
домам разнесут...
- Ирина Степановна! - учительница твёрдо и спокойно глядела в за-
плаканные глаза женщины, - ещё раз говорю Вам: возьмите себя в руки. Никто
ни о чём не узнает. Это же ребенок! Семь лет. Как Вы могли подумать, что мы,
учителя, будем делать из этого какую-то уголовную историю? Не об этом надо
думать! Давайте вместе подумаем, как нам быть.
- Что Вы советуете? - Ирина Степановна с надеждой взглянула на мо-
лоденькую учительницу.
- Я знаю Вашего Женю уже почти два года. Ни единого раза он ничем
подобным не обращал на себя моего внимания. Способный мальчик, акку-
ратный, правда, на мой взгляд, несколько слишком уж серьёзный как для семи
лет. Настойчивый. Как захочет чего, так уж добьётся, будьте спокойны. Для
меня, скажу откровенно, - Оксана Петровна на минуту задумалась, - для меня
этот поступок Жени полнейшая неожиданность. Я полагаю, было бы полезным
обратиться за консультацией к нашему школьному психологу. Думается, это и
в ваших, и в моих, а главное, и в Женькиных интересах. Ведь у меня в классе
их 30, а психолог часто работает с одним единственным ребенком. Разбираться
в душевных состояниях - его хлеб. Я убеждена, что Вам было бы полезно
поработать с психологом. А за Женьку и за свою репутацию не волнуйтесь.
Деньги я возвращу детям. И никто не будет поднимать шума. Ведь главное -
сберечь душу ребенка, а не травмировать её, Вы согласны?
Ирина Степановна молча кивнула. В то тот же день, узнав расписание работы
психолога, она, возвращаясь домой, едва ли не впервые за последние несколько
лет задумалась о своей жизни. Так ли она идет, как следовало бы? На то ли, на
что надо, тратит время?
Дома она вновь ничего не сказала мужу, а тот за газетой да за телевизором
и не заметил, что супруга чем-то встревожена. На следующий день она зашла
за сыном и направилась в психологическую консультацию.
- Давайте сделаем вот что, - сказал я. Сегодня Вы, Ирина Степановна,
слишком взволнованы, вас поглотило само событие, это понятно, и мы не
смогли как следует поговорить. Событие - это всего лишь внешнее выражение
глубинных течений, скрытых пружин поступков. Я бы попросил вас с Женей к
нашей следующей встрече выполнить небольшое домашнее задание.
При этих словах на лице Женьки промелькнуло любопытство, а у его мамы
- непонимание.
- Домашнее задание? - переспросила Ирина Степановна.
- Да, именно так, - подтвердил я.
- Начнем с тебя, Женя. Ты мне нарисуй на завтра, пожалуйста, вашу семью.
У тебя же есть цветные карандаши дома?
Женя кивнул.
- Ну вот, - продолжал я. - Ты один у родителей?
- Нет, - помотал головой Женя. - Сестричка у меня есть. Она уже большая.
- Учится в техникуме гостиничного хозяйства, - добавила Ирина Степанов-
на.
- Так вот, - продолжал я. - нарисуй мне цветными карандашами всю вашу
семью, хорошо?
- А Володю рисовать? - спросил Женька.
Я посмотрел на Ирину Степановну. Она смутилась.
- Это парень, с которым встречается Оксана.
- Ты нарисуй всех, кого хочешь, но только тех, кто живёт в вашей семье,
понял? - уточнил я.
- А Вы, Ирина Степановна, пожалуйста, найдите время и дайте ответы вот
на эти вопросы. - Я подал ей брошюрку личностного диагностического
опросника. - Если заинтересуется ваш супруг, для него я тоже припас бро-
шюрку, - и я рассказал, как следует заполнить листок ответов. - Завтра
приносите ответы, а с Женей мы встретимся отдельно. Я буду ждать вас... И я
назвал день и время встречи.
На другой день, как мы и договорились, Женька принёс мне свой рисунок.
На нём в разных углах листа были нарисованы: огромный чёрный дядька с
широким ремнем и длинными руками ("Это - папка", - объяснил ребёнок),
красного цвета девочка ("сестричка"), маленькая женская фигурка с растрепан-
ными волосами и сумкой в руке ("мама") и маленький домик, в окне которого
виднелось чьё-то лицо ("это - я").
- А отчего же ты в домике? - поинтересовался я.
- Когда я выросту, - сказал Женя, - построю себе домик и буду там жить.
- Ты хочешь жить сам? Отдельно от всех? - уточнил я. Женька кивнул.
- Буду себе там жить. Кого захочу, впущу. А кого не захочу, - он посмотрел
на чёрного дядьку, а потом перевел взгляд в окно, - не впущу.
Тест Ирины Степановны (супруг, конечно, отказался от подобных "глупос-
тей") показал: повышенная тревожность, эмоциональная напряжённость.
150
склонность к поверхностным контактам, чрезмерная уступчивость, слабость
собственного "Я".
Постепенно картина прояснялась. Деструктогенная семья, где каждый - сам
по себе. Отец рано утром уходит, приходит поздно вечером, не всегда трезвый.
Воспитание детей понимает просто: не голодный, отец есть, мать есть, что ещё
надо?
Несколько раз дело доходило до развода. Ирина Степановна даже второго
ребенка родила, чтоб удержать мужа. Разговоры дома одни: "Где что давали, что
почём, и - деньги, деньги, деньги". Мать в семье ощущает себя беспомощной.
Контакта с дочерью нет. Та живёт своей жизнью. В голове только мальчики.
Теперь вот с Женькой...
Целый узел проблем. К сожалению, подобная ситуация почти в каждой
второй семье.
- А почему ты не сознался тогда, что взял деньги? - спрашиваю Женю.
- Боялся, - коротко отвечает мальчуган.
- И выбросил их, потому что страшно было? - спрашиваю я дальше.
Женька кивает, потом, чуть погодя, добавляет: "Отец узнал бы, убил бы."
- А зачем тебе было брать чужие деньги? - расспрашиваю дальше спокойно
и доверительно.
- Чтоб много было, - серьёзно отвечает мальчишка.
- У родителей не хотелось просить?
Женька отрицательно машет головой. Вот в чём, возможно, коренится этот
поступок: отчуждение ребенка от родителей, родителей от ребёнка...
- А зачем тебе много денег?
- Я вырасту, заработаю денег и куплю себе квартиру.
- А кем же ты хочешь быть?
- Таксистом. У них всегда деньги есть.
Я смотрю на Женьку, внимательно слушаю его и думаю:"Боже правый, с кого
же нам спрашивать, что детская душа в семь лет хочет идти в таксисты, чтоб
заработать себе на квартиру! На кой чёрт создавать такую семью, больную, в
которой должен страдать маленький невинный человек?"
Мне грустно, но работа есть работа.
- А кто тебя любит больше всех? - спрашиваю я Женьку.
- Бабушка, - улыбается мальчуган.
-А ты её любишь?
- Люблю.
- Давай вот что, напишем ей письмо, хочешь? - говорю я Женьке. Глаза
ребенка вспыхивают. Письмо! А ведь верно, здорово же!
- Но я не умею, - тут же звучит сомнение и неуверенность в голосе ребенка.
- Я помогу, - поддерживаю я Женьку. Маленькая искра любви, не гаснущая
в детском сердце, - едва ли не самое ценное сокровище души человеческой.
- О чём будем писать? - спрашиваю я ребенка. Женька задумывается.
- Я пятерку по арифметике получил! - вдруг радостно восклицает он. Через
полчаса большим детским почерком выведено:
Дорогая бабуся! Здравствуй!
Я тебя люблю. Я получил пятёрку по арифметике.
Целую. Женя.
Мы сговариваемся с Женькой, что завтра, когда придет мама, они вдвоём
допишут письмо, положат его в конверт, заклеят его, напишут адрес и Женька
сам опустит письмо в почтовый ящик. И поезд повезёт его далеко-далеко в село,
к бабушке.
Каждый раз, когда ко мне приходит Женька, я радуюсь. Я вижу, что и он
рад нашей встрече. Мы с ним говорим провсё-про всё. И у нас есть свои секреты.
И мы давно уже не вспоминаем о тех деньгах. Надеюсь, детское сердце, в
котором живут любовь и дружба, не позволит проникнуть в себя обману или
соблазну.
Для Женьки я - просто старший друг. Для его матери - психолог. Для
учительницы - помощник. Жаль только, что для отца Женьки я пока ещё -
никто...
Вопросы для самостоятельной работы
Из возрастной психологии известно, что мелкое воровство, особенно от-
носящееся к небольшим суммам денег, составляет поведенческую норму, в
частности, в подростковом возрасте, когда складывается потребность в ав-
тономии.
Герой рассказа принадлежит к возрастной группе младших школьников.
- Можете ли Вы сформулировать наиболее вероятный мотив кражи денег
данным ребёнком?
- Допускаете ли Вы, что мать просто забыла дать Жене денег "на завтрак"
и он подчинился вначале одному мотивационному вектору, а затем, по инерции,
другому (мотив - "иметь")?
- Прокомментируйте поведение ребёнка в ситуации кражи, исходя из теории
Курта Левина о полевом поведении.
- Согласны ли Вы с объяснением мотива и цели своего поступка самим
ребёнком?
- В чём, на Ваш взгляд, должно было быть (или было) существо психотера-
певтической работы с Женькой? Ситуативной? Глубинной?
- Ваше видение возможной психотерапевтической работы с семьей
Женькиных родителей.
ТРИ ВСТРЕЧИ
Встреча первая
Татьяна Николаевна закончила урок и теперь, уставшая, сидя за столом,
почти автоматически прощалась с детьми, группками и по одному покидавшими
класс. Сегодня было пять уроков. Конец этой проклятой третьей четверти,
которая, казалось, будет длиться вечно...
А впереди ещё родительское собрание, неприятные объяснения с отцом
Наташи и мамой Володи, педсовет, педагогические чтения... Домой идти не
хотелось. Затягивающийся ремонт превратил их небольшую квартирку в хро-
ническую свалку, то нет одного, то нет другого, батарея течёт, новой нельзя
ни купить, ни достать... Дочка уже вторую неделю кашляет, у мужа опять
командировка...
Татьяна Николаевна подошла к окну. По грязной мартовской улице, так и
не узнавшей в эту зиму снега, ветер нёс обрывки бумаг, вздымал то здесь, то
там вихри жёлтой, с песком, пыли. Мальчишки, кажется, всё тот же Володя
Колесов, другие из параллельного класса, устроили соревнование: кто дальше
бросит ранец и первым добежит до него. Они бегали туда-сюда, орали, крив-
лялись...
Она чувствовала, как всю её захлестнуло раздражение. Покурить, что ли?
Усмехнулась про себя: "А еще национальный учитель!" Достала зеркальце,
подышала на него: из маленького, в серебристой оправе овала на неё смотрели
какие-то чужие усталые глаза. Веки полуопущенны, лицо блестело ...
"Господи, да я же загнанная лошадь!" - промелькнуло в сознании. К горлу
подступил комок, голову будто сжало обручем. "Нет, не буду распускаться", -
решила Татьяна Николаевна, но опять к сердцу подкатила, нахлынула жалость.
"Боже мой, а мне ведь только двадцать семь! Чехов писал, лучший возраст
женщины"... Она вспомнила, как три года тому пришла в школу, приняла свой
первый в жизни класс. Милые, беспомощные дети, доверчивые глаза, чувство
огромной ответственности за них... И чувство гордости - от того , что сама
мать, что ей доверили самое дорогое, что есть в жизни - детей... Что же
произошло с ней? Кто виноват? Что делать? Эти роковые русские вопросы сами
собой всплыли в душе. Татьяна Николаевна рассказывала потом, что с головной
болью добралась домой, не раздеваясь, легла на кровать и проспала почти до
того времени, когда нужно было забирать дочку из детского сада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48