Мне очень захотелось огреть Джастина посохом. Только вот у меня зародилось страшное подозрение, что он может быть прав. Возможно, именно это меня все время и беспокоило?Дайала вручила мне поводья своей лошади, и когда я, не соображая, что к чему, принял их, припустила бегом.– Знаешь, она ведь может перегнать лошадь, – заметил Джастин.– В жизни бы не поверил, но сейчас сам вижу.– Мне потребовалось немало времени, чтобы оценить ее по-настоящему.Он печально покачал головой, явно оставив что-то недосказанным.Я сглотнул.Джастин ушел в себя и ехал дальше молча, озирая окрестности. Позади вполголоса разговаривали Валдейн и Берли.– ты играешь с огнем…– …знаю… но…– …думаешь, она знает?– Наверное, – ответил Валдейн. – Как она может не знать?– Бывает и такое.Вот так, то в разговорах, то в молчании, мы ехали вдоль реки в направлении Литги, с каждым кай приближаясь к затаившейся под Рассветными Отрогами кроваво-белесой громаде хаоса. CII К исходу четвертого дня пути из Фелсы мы уже приближались к высшей точке перевала через Малые Отроги. Казалось, будто каждый шаг на восток приближает нас к средоточию подземного хаоса, хотя на самом деле его ощущал я один. Правда, порой мне казалось, что столь сильный рокот должен зримо сотрясать землю. Но земля не тряслась, а лицо Джастина оставалось невозмутимым.Дайала, вызывая восхищение своей выносливостью, добрую половину пути шла пешком.– Ты вообще когда-нибудь устаешь? – спросил я.– Нечасто, – сказал Джастин.– Наше тело создано для движения, и мы, как всякие животные, получаем от этого удовольствие, – промолвила она.Я позавидовал им, таким древним и таким молодым. Почему мы с Кристал не можем так понимать друг друга?Постепенно глинистая, сухая, но не пыльная тропа привела нас в горную долину, поросшую приземистыми кедрами и высокой, вровень с разбросанными валунами, травой. Кое-где трава была скошена, но, как и в прошлое мое путешествие, ни овец, ни коз окрест видно не было.Приметив полуразрушенный постоялый двор, где я пережидал бурю во время первой поездки в Хидлен, я сказал, что за этой хижиной есть источник.– Мне памятно то время, когда эта крыша была из свежего тростника, – тихо промолвил Джастин. – Кажется, будто это было совсем недавно.– Из тростника? А похоже на дерн.– Дерн и есть, – сказала Дайала. – Когда это было, Джастин?– Наверное, я спутал хижину с другой, – буркнул он. – Мне ведь довелось повидать не одну такую лачугу. По правде сказать, совсем немало.Дайала ухмыльнулась, и мне оставалось лишь ухмыльнуться ей в ответ.Источник оказался там, где и в прошлый раз, так что мы напоили лошадей и пополнили запас воды.– Как ты поступишь, когда мы встретимся с неприятелем? – поинтересовался Пендрил.– В зависимости от ситуации, – ответил я, хотя на самом деле не имел об этом ни малейшего представления.Джастин отреагировал на мой вопросительный взгляд пожатием плеч.– Берли говорит, что ты похоронишь их под раскаленными камнями, как в прошлый раз.– А разве это не жестоко?– Но они же враги. Они бы нас не пощадили.– Среди них тоже есть разные люди, – промолвил я, чувствуя себя гораздо старше молодого воина, хотя и не превосходил его годами.– Но если ты не убьешь их, они продолжат наступление, – не унимался боец.– А если убью, то все их родные и близкие в Хаморе пожелают отомстить.– Да, война всегда порождает всякого рода сложности, – заметил Джастин. – Недаром некоторые завоеватели предпочитают истреблять противника поголовно.– Потому-то ангелы и бежали, – сказала Дайала, – они не хотели вести войну до полного истребления обеих сторон.– Это правда, госпожа друида? – спросил Пендрил.– Так гласит Предание.– А опыт, – добавил Джастин, – учит тому, что тот, кто сражается, рано или поздно проигрывает. Но кто не сражается, тот проигрывает сразу.– Но… – начал Пендрил, переводя растерянный взгляд с одного из собеседников на другого.– Маг хочет сказать, что любая война есть зло, которого следует избегать всеми возможными способами, но если избежать нельзя, то ее следует вести быстро и эффективно.Тут Пендрила окликнули, и он пошел к затону, где пила его лошадь.– Ты неплохо ответил, Леррис, – заметил Джастин. – Правда, я не вполне с тобой согласен.– Почему?– Потому, – вмешалась Дайала, – что он не хочет, чтобы ты перестал задавать вопросы. А между тем вечных вопросов нет.– Ты все время напоминаешь мне об этом, – с улыбкой промолвил Джастин и взял ее за руку. Она поцеловала его, и я уловил за этим вроде бы мимолетным поцелуем глубокое и сильное чувство. Мне очень захотелось, чтобы мы с Кристал так же любили друг друга даже через десять лет.Грохот в железных корнях Отрогов заставил меня сглотнуть.– А правда, – обратился я к Джастину, убедившись, что Наилучшие не могут нас слышать, – что мы собираемся предпринять в отношении неприятеля?– А ты хочешь знать?– Может быть, и не хочу, но мне вроде бы следует.– Нам придется нарушить Равновесие, вычленить отдельно хаос и гармонию, а потом соединить их вновь там, где будет находиться противник. Это возможно, если мы способны коснуться Равновесия, если в пределах досягаемости хаморианцы окажутся достаточно глупы, чтобы не отступить и не рассеяться, а нападать плотной массой.– Хаоса под нами более чем достаточно, и он очень силен.Джастин печально покачал головой. Я хотел спросить его, в чем дело, но тут подъехал Валдейн.– Кони напоены. Поехали дальше?Мы поехали дальше. Садясь в седло, я вдруг вспомнил о найденном в этой хижине кедровом полешке, из которого так и не проступило ничье лицо.Уже к вечеру, когда солнце позади нас уже почти коснулось скал, Дайала подняла руку, и мы остановились. Ниже по склону дорога описывала широкий полукруг, выходила к реке Факле и, если мне не изменяет память, на протяжении нескольких кай шла вдоль южного берега.– …пора бы и привал сделать. Не хочется разбивать лагерь в темноте…– …кончай ныть, Ниртри…– …остаться в Расоре, а тебя из пушки…Валдейн шикнул, и молодые бойцы умолкли.– Леррис, – спросил, нахмурясь, Джастин, – где легче коснуться этого глубинного хаоса? Здесь или ниже по течению?– Не знаю. Давай проверю.Все затаили дыхание. Я направил чувства вниз, а когда заморгал и вернулся к действительности, солнце уже почти скрылось за горами.– Примерно одно и то же, но в кай ниже по склону будет чуточку полегче.– Это недалеко. Значит, и лагерем встанем неподалеку. Хаморианцы уже разбили лагерь, и они от нас примерно в половине дневного перехода.– Откуда ты?..– Не я. Дайала. Она куда более чутко воспринимает деревья и всю паутину жизни.Он повернулся к Валдейну:– Распорядись о бивуаке. Но неприятель близко, так что больших костров разводить нельзя.Валдейн выбрал ровную площадку недалеко от воды. Оттуда была видна дорога, так что нас не могли застать врасплох. Правда, я надеялся, что до нападения противника дело не дойдет.Джастин, Дайала и я расположились вокруг крохотного костерка и заварили в моем котелке травяного чая. Как раз три чашки.– Завтра мы встретим неприятеля, мы с Джастином просим тебя: постарайся использовать не силу, а навык. Навык – это то, что позволяет добиваться цели, затрачивая меньше энергии, как гармонической, так и хаотической. Надеюсь, ты понимаешь, почему, даже когда работаешь с хаосом, гармонии тоже лучше привлекать поменьше?– Если бы я использовал меньшую энергию, я бы так не постарел?– Может быть. Меня там не было, и мне трудно сказать наверняка, но так оно обычно бывает.– Но что именно мы собираемся сделать?– Убить уйму народа. Главным образом, ни в чем не повинных солдат, – со вздохом ответил Джастин. – По той единственной причине, что если мы этого не сделаем, они перебьют куда больше людей.– Мне не хочется об этом спрашивать, но все же: если мы сдадим Кифрос, жертв будет меньше?– Нет, – жестко ответил Джастин. – Это ничего не изменит. Во-первых, даже если мы, маги, отойдем в сторону, самодержица и Наилучшие не сдадутся, а, стало быть, сложат головы. Потом император пришлет новые корабли, и падет Галлос. За ним настанет черед Сутии и Сарроннина, а там и Наклоса. Что же до нынешнего вторжения, то оно, я полагаю, и не рассчитано на успех.– Что?– Император Стестен считает, что проиграть он не может. Сейчас он держит в Кандаре около тридцати кораблей и десять тысяч бойцов. Нам кажется, будто это очень много, но империя располагает более чем пятьюстами стальными пароходами и сотней тысяч обученных бойцов. Такая мощь делает притязания императора на титул регента Врат Океана вполне обоснованными.Я был ошеломлен: мне и десять тысяч казались немыслимым полчищем.– Таким образом, – продолжал Джастин, – если этот маршал Дирсс добьется успеха со столь малыми силами, так тому и быть. Но если он потерпит поражение, это станет для императора подходящим предлогом для нападения на Отшельничий. Ведь его войско остановит магия, а магия исходит оттуда.– Не понимаю. Что дурного сделал Отшельничий Хамору?– Ничего, кроме того, что навязал свои правила торговли в Восточном океане, изгнал деда нынешнего императора, уничтожил почти два десятка военных кораблей, убил двух регентов и командующего флота и вообще унижал Хамор более тысячи лет. Можно вспомнить и другие причины, но стоит ли?– Но зачем им поражение? Стоит ли терять впустую корабли и войска?– Впустую? На Отшельничьем нет никого, кто мог бы сравниться с Гуннаром, мной и, может быть, с Элизабет, а мы очень стары. Остаетесь только вы с Тамрой. Сейчас все хоть сколько-нибудь стоящие маги находятся здесь, в Кандаре, а много ли сражений, подобных прошлой битве в горах, ты сможешь осилить?Я сглотнул.– Получается, все затеяно для того, чтобы нас вымотать?– Не так все просто, но план продуман хорошо. Многими ли землями в Кандаре овладел Хамор на настоящий момент?– Фритаун, Слиго, Монтгрен, Кертис, Хидлен – это весь восток, а также Делапра и, как я слышал, половина Южного Оплота.– Выходит… пустив в ход менее десятой части своих сил, император уже овладел более чем третью материка?– Выходит, так.– Отшельничий между тем уже лишился двух своих невидимых кораблей, а заменить смог только один. Остров находится в блокаде…Джастин спокойно изложил положение дел, и я не мог ему не поверить. Вопрос был в другом: как мог Отшельничий допустить, чтобы создалась подобная ситуация? В чем дело? В отказе Отшельничьего от машин или в изменении самой природы Равновесия? А может быть, ее изменил Хамор?– …большинство людей не понимает, что на Отшельничьем многие способны использовать гармонию в том или ином виде, но очень немногие в состоянии ее концентрировать. Наверное, на острове найдутся человек десять со способностями твоего уровня, но половина из них никогда этого не обнаружит. Благодаря политике Братства, которому так легче управлять. Теперь Совету придется за эту легкость расплачиваться.– Почему?– Потому что такие люди, как ты, Тамра и Кристал, вносят в жизнь перемены, а они многим не по нутру, особенно тем, кто и так живет совсем неплохо. Притягательность Хамора – или Фэрхэвена – в их предсказуемости и стабильности. Хамор не любит перемен, если сам их не контролирует, но император не терпит, когда препятствуют осуществлению его замыслов. Понятно?Я кивнул.– Рад за тебя. Потому что мне непонятно. Может, заваришь еще чайку?Я взял котелок, а когда подошел к источнику, из сумрака выступила Берли.– Добрый вечер, мастер Леррис.– Добрый вечер.– Что будет завтра?– Мы перебьем уйму солнечных дьяволов или умрем сами.Она поежилась.– Прости. Я предпочел бы не умирать.– А когда все начнется?– Думаю, до полудня.– Значит, день будет долгим.– Похоже на то.«А может, и ночь», – подумал я, вернувшись и пристроив котелок над костром.Ночь, однако, долгой не показалась, поскольку я устал и, вместо того чтобы размышлять или спорить, крепко заснул. Глухое ворчание хаоса будило меня только дважды.Завтракали сухарями с травяным чаем. Дайала поделилась какими-то сухофруктами, какими именно, я так и не понял.Потом я, Джастин, Дайала и Валдейн двинулись вперед по дороге. Джастин останавливался и без конца что-то проверял. Мы прошли три кай и вернулись.По возвращении в лагерь Дайала подсела ко мне.– Кристал считает, что мне нужно с тобой поговорить, – сказал я.Она улыбнулась, как может улыбаться только друида.– Ей кажется, будто я слишком стремлюсь стать героем, хотя это не так.– Я не понимаю людей, – ответила Дайала после продолжительного молчания. – Вместо того чтобы встретить боль, люди предпочитают обманываться, а этот обман ведет к насилию. Насилие порождает боль, а боль еще больший обман и еще большее насилие.Она встала и, прежде чем я успел что-то сказать, заявила:– Мне нужно подумать, в том числе и о тебе.Не успел я осмыслить услышанное, как ко мне обратился Джастин и спросил, не могу ли я устроить в самом узком месте каньона завал, не используя хаоса.– Попробую.Это означало смещение скрепляющих узлов, то есть изменение внутренней структуры скального массива. Однако, если усилить некоторые точки, нагрузка перераспределится, и хаос действительно не потребуется…Проникнув чувствами в толщу породы и обнаружив несколько подземных ручьев и пещер, я, памятуя о совете Джастина полагаться не на силу, а на умение, устроил там и сям некоторые смещения. Вроде бы незначительные, они привели к тому, что камни, а там и валуны стали сползать в расселину.Когда, вспотевший и усталый, я вернулся к действительности, Дайала вручила мне флягу и сухари.– Подкрепись. Уже почти полдень.– Ты хорошо справился, – сказала она, когда я поел. – Джастин был доволен. Твой завал перегородил русло, и перед тем как они появятся, там соберется целое озерцо.– Этого недостаточно, чтобы их утопить.Друида помрачнела.– Мы не можем позволить себе быть добрыми.Она поежилась.– Я тоже.– Посмотри, скоро ли они доберутся до поворота, – сказал Джастин, и я, усевшись на камень, вновь распространил чувства, улавливая топот ног и копыт.Солдат было не меньше нескольких сотен, а их колонна растянулась по дороге на пару кай.– После полудня появятся, – сообщил я Джастину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81