Вот почему тебе следует добиться от делапранцев, чтобы они поставили как можно больше угля.– Делапранцы… должен признаться, они не очень-то склонны к сотрудничеству, и может оказаться, что убедить их будет не так-то просто.– Ты посол и большой мастер по части убеждения. В этом мне пристало полагаться на твои знания и опыт. Ты – уста императора, а я здесь, чтобы помогать тебе – именно такова была воля Его Величества.Дирсс отпивает еще глоток и улыбается.– Да, кажется, вино отменное. Однако и в этом я должен всецело полагаться на тебя.– Польщен твоей учтивостью, маршал Дирсс, – говорит Ригнелджио вставая. – Полагаю, мне стоит представить тебя некоторым людям, особенно Лейтррсу. Знаешь, он родом с Отшельничьего.– Оттуда вышло немало видных граждан империи.– Да, включая деда нашего государя. Факт, объясняющий особый интерес императора к Кандару и черному острову, не говоря уж о твоей приверженности долгу. Не так ли?Ригнелджио снова улыбается.– Могу лишь сказать, что император размышлял о чувствах своего деда.Дирсс снова поднимает бокал, но не пьет вино, а лишь вдыхает его аромат…– Лейтррс весьма способный человек. Он уже стал одним из богатейших купцов в Хаморе, и император соблаговолил сделать его своим посланником, мне в помощь.– Буду рад служить ему, так же как и тебе.Дирсс ставит бокал на стол и тоже поднимается на ноги.Двое мужчин спускаются по широким, выложенным коричневой плиткой ступеням. Легкий, обдувающий веранду ветерок приносит с собой едва уловимый запах пепла. XXI Путь через территорию Кифроса до Кифриена занял у нас с Гэрлоком еще пятеро суток. Пятеро суток сырости, неизменной острой козлятины, ночевок в гарнизонных казармах и чтения «Начал Гармонии». Все это мне порядком осточертело.Вдобавок все эти пять дней я всматривался в кедровое полешко, таившее в себе чей-то лик. Увы, голова моя соображала слишком туго, да и рука болела, а резьба была делом нелегким и требующим сосредоточенности.Добравшись, наконец, до Кифриена, я направил пони прямиком к казармам. Мне не терпелось встретиться с Кристал. Гэрлок был оставлен на попечение неразговорчивого конюха, а меня ноги понесли к покоям жены.– Ее нет, господин, – заявил Херрельд, не расположенный, как и конюх, пускаться в объяснения.Я взглянул на него так, что он попятился.– Честное слово, господин, она не сказала, куда отправилась и когда будет.Мысленно чертыхнувшись, я решил поискать Елену, спустился в пропахшие маслом (это был своего рода военный ладан), металлом и кожей казармы.– Елена сегодня в провиантском наряде. Сказала, что поедет на рынок.Попытка найти Тамру тоже не увенчалась успехом.– Рыжая, ученица чародея? Нету ее, господин, о чем, признаюсь, никто не плачет.Да, нельзя было не признать, что Тамра всегда имела особый «дар» обзаводиться друзьями.В конце концов, мне пришлось отправиться домой, и едва я въехал на освещенный мерцавшим на ветру фонарем двор, как навстречу выбежала Кристал. Сжав в объятиях, – я и забыл, какая у нее силища, – она чуть ли не стащила меня с Гэрлока.– Ты вернулся!– Поосторожнее с рукой. Рана еще не зажила.На это Кристал ответила мне поцелуем, который стоил всех трудов и скитаний.– …надо же… а мне думалось, вы друг по другу не соскучились… да и с чего бы?Ехидные замечания Хайтен, адресованные Перрону, в настоящий момент заменявшему Елену в качестве командира личной охраны Кристал, были оставлены мною без внимания, а вот в ответ на его предложение поставить Гэрлока в стойло последовало согласие. И мое, и самого Гэрлока.– Тебе надо подкрепиться, – заметила Кристал.– Не помешает. Но сначала помыться и привести себя в порядок.– Тоже верно, – согласилась она, принюхавшись и скорчив гримасу.– Ужин ждал долго и подождет еще, – завела свою песню Рисса. – Все равно мне приходится стряпать, не зная, сколько человек сядет за стол. Много наготовишь, никто к обеду не явится, мало – нагрянет целая орава…Переглянувшись и ухмыльнувшись, мы с Кристал отправились в умывальню, где я первым делом сбросил свою, мягко говоря, не слишком чистую одежонку. Кристал, само собой, принялась рассматривать рану.– Как тебя угораздило?– Да вот, нарвался на трактирщика, который с помощью наемных головорезов грабил постояльцев. Уйти-то мне удалось, но, как видишь, не без потерь.– А почему ты не отделал их посохом?– У меня его с собой не было. Знаешь, на малого, который повсюду таскает с собой орясину длиной в пять локтей, люди посматривают с подозрением. Не иначе, находят его опасным. То ли дело клинок, один его вид внушает всем почтение. Кристал хмыкнула:– Может быть, тебе стоит носить дубинку?– А что, идея недурна.Мне это как-то не приходило в голову, но мысль, безусловно, казалась здравой.– Кристал, вокруг источника стоят лагерем две сотни бойцов. И у них есть ракеты.– Ракеты? Такие, какие в старые времена Отшельничий использовал против Фэрхэвена?– Не совсем. Те были из черного железа, а у Берфира – стальные, – ответил я, взявшись за бритву. При всей моей нелюбви к бритью щетина на щеках радовала еще меньше.– Ты собираешься бриться до обеда?– А что, надо после?– Ты невозможен.– Только временами, – ответил я и поскреб щеки. – Этот чародей, Герлис, будет посильнее Антонина.– Давай обсудим это попозже, – отозвалась она, осторожно прикасаясь пальцами к кровоподтеку вокруг покрывшейся коркой раны. – Как давно это случилось?– Дай-ка подумать… Задели меня в Санте, а там я был около восьмидневки тому назад.– Надо же, а рана почти зажила.– Умение работать с гармонией дает некоторые преимущества.– Дает-то дает, но обольщаться этим не стоит. Бывают раны, которые не исцелить никакой магией.Спорить с этим не приходилось, и я поспешил поскорее покончить с бритьем и умыванием. Тем паче, что желудок мой выдавал отчаянные рулады.– Кое-что не изменилось, – заметила Кристал, покачивая головой.– Много чего не изменилось.Через заднее крыльцо, на котором я не сиживал с лета, мы прошли прямо на кухню. Рисса уже расставляла посуду.– Принимайтесь за еду, пока не остыло, – сказала стряпуха.Перрон и Хайтен усмехнулись, их уговаривать не приходилось.Над кастрюлями поднимался пар, и я чуть было не обжег левую руку, но не стал заострять внимание на таких пустяках и налег на одно из самых любимых блюд Риссы: куриный бульон с клецками, зеленой лапшой, листьями мяты и перечным соусом, делавшим блюдо почти столь же острым, как буркха.– Как путешествие? – спросила Хайтен.– Сначала мне нужно дать отчет командиру, а уж потом расскажу всем, – ответил я, с улыбкой посмотрев на Кристал.Перрон покачал головой.– На прошлой восьмидневке сюда наведывался торговец оливками, – заявила Рисса. – Назвался Хенсилом. Норовил браниться, но я, как было велено, сказала, что мастер Леррис уехал по поручению самой самодержицы. А он ответил, что у самодержицы своя работа, а у столяра – своя. Самодержица не мастерит стулья, а вот столяру не стоит заниматься государственными делами.– А что ты ему еще сказала? – спросил я, едва не поперхнувшись слишком горячей клецкой.Рисса пожала плечами.– Сказала, что он совершенно прав и что всем нам было бы куда как лучше, займись мастер Леррис своими делами, а не выполнением чужих просьб.– Конечно, – пробормотала Хайтен с набитым ртом, – заказчику стульев хочется, чтобы ремесленник делал стулья, а заказчику магии интереснее другое.Я продолжал есть. Бывают моменты, когда лучше всего попридержать язык за зубами.После обеда Рисса выставила нас из кухни. С нашей стороны никаких возражений не последовало.– Что сначала, дела или удовольствия? – спросила Кристал, закрыв дверь спальни.– Сперва поговорим о делах. Тем, что поважнее, займемся потом, – ответил я, хотя и понимал, что разговор о делах может не оставить времени для более приятных занятий.Итак, она услышала полный отчет о моих похождениях, включая историю с обеими девушками и признание в том, что я и по сию пору испытываю чувство вины перед девчонкой из конюшни.– Я тебя понимаю, – сказала Кристал, покачав головой, – но в первую очередь тебе следовало помнить о том, куда и зачем ты едешь.Возражений у меня не нашлось. Пытаясь как-то повлиять на Джассида, я, скорее всего, лишь напрасно привлек бы внимание к себе и к тому факту, что являюсь магом.– Тебя беспокоит Герлис? – спросила она, присев на краешек кровати так близко от меня, что я непроизвольно воспринимал ее всеми своими чувствами.– Да.– Но вряд ли ты можешь предпринять что-то по этому поводу прямо сейчас.– Не могу, – был вынужден признать я. – Ну, тогда…Мы обнялись и предавались этому занятию все ночь. То есть мы, конечно, не только обнимались, однако объятия явились существенной частью нашего времяпрепровождения. Мне даже вспомнилось, как мы обнялись впервые по ее инициативе. Это было на Отшельничьем, еще до отправки на гармонизацию, когда я понятия не имел, что мне суждено ее полюбить. XXII Пройдя по мощенной камнем тропе, ведущей от дороги к высящемуся на гребне пологого холма черному каменному строению, и вспугнув нескольких чирикавших в ветвях яблонь и вишен птичек, Гуннар обернулся и бросил взгляд на восток, в направлении Уондернота. Из города по направлению к Институту Постижения Гармонии скакал единственный всадник. Маг отвернулся и под посвист ветра и шелест осенней листвы продолжил путь к черной каменной арке, представлявшей собой вход в Храмовый корпус Института. Позади захлопали крылья: птицы целой стайкой устремились к расстилавшемуся ниже по склону сжатому полю.Стук копыт послышался уже близко, и он вновь повернулся к дороге.Всадник оказался высокой стройной женщиной с непокрытой головой и взъерошенными ветром русыми, чуть посеребренными волосами. Поравнявшись с рослым магом, она остановила коня и спешилась.– Элизабет! – воскликнул Гуннар, обнимая сестру. – Вот уж кого не ждал!Конь фыркнул, но Элизабет успокоила его единственным взглядом.– Зря не ждал: даже я чувствую назревающий конфликт, – заявила она. – Вот и приходится искать тебя.– Даже ты, говоришь? – рассмеялся Гуннар. – Да ты такие вещи всегда чувствуешь первой.– Не всегда, – возразила она, ловко наматывая поводья на железное кольцо коновязи. – Придет время, когда тебе придется искать кого-то другого.– Может быть, ты и права, – отозвался Гуннар, подняв глаза на вышедших из дверей малого класса молодого человека и женщину.– Мастер Гуннар, – обратилась к нему рыжеволосая женщина, – ты прочел последний реферат?Гуннар кивнул.– Да, и попозже хотел бы кое-что с тобой обсудить. Ты по-прежнему путаешь реальное гармоническое начало с абстрактным понятием «добра». Но гармония вовсе не идентична добру, точно так же как хаос сам по себе не есть зло. Тебе стоило подумать…– Но я думала, еще как думала!Гуннар вздохнул.– Мы обсудим это, но попозже.– Да, мастер Гуннар.Молодой человек посмотрел на Гуннара с неодобрением, но когда маг встретил его взгляд, побледнел. Повернувшись, парочка скрылась за дверьми аудитории.– Здорово у тебя получается, Гуннар, – с мягким смешком заметила Элизабет. – Этак ты на всех страху нагонишь.– Половина из них, включая моего собственного сына, уже сейчас меня терпеть не могут. Я уж не говорю о Братстве: Тэлрин считает, что Институт создан мною в пику Братству, как соперничающая организация. Как будто я хоть когда-нибудь совался в политику. Пойдем в сад, – добавил он, указывая на мощеную дорожку. – Там спокойнее, меньше вероятность того, что к нам прицепятся с глупостями.– Зря ты считаешь, будто Леррис тебя терпеть не может. Ты был слишком суров с ним, да и Сардит тоже, но, наверное, все обернулось к лучшему. Объяснения не всегда помогают, но когда дети сами сталкиваются с последствиями своих поступков, они многое понимают лучше.– Надо же, какая мудрость. А ведь у тебя никогда не было детей.– У меня были ты и Джастин.– Маленькая сестренка, ты сама сделала свой выбор и, надеюсь, об этом не жалеешь. Как дела у Сардита?– Прекрасно. Гармония дерева – это все, что нужно ему для счастья. А как Донара?– У нее тоже все хорошо. Она получает удовольствие, привнося гармонию в свои изделия из глины.Рассмеявшись, они направились к скамье из черного камня, находившейся напротив поля, повторявшего очертания материка Кандар, где был высажен невысокий, по пояс человеку, маис. Пониже маисовой посадки тянулась полоса стриженой травы, шириной примерно в сотню локтей, за которой начинались сады. Такая же полоса, только выше по склону, плавно поднималась к широким фасадным окнам главного корпуса Института.Элизабет уселась с восточного края скамьи, подвернув одну ногу под себя.– Никогда не мог понять, почему ты сидишь в такой позе, – сказал Гуннар.– Просто так. Мне удобно, – откликнулась она, расправляя плечи. – Понимаю, ты занят, времени у тебя в обрез, но ведь тебе никогда не пришло бы в голову самому наведаться к сестренке и объяснить, что к чему. Ни тебе, ни Джастину, от вас обоих этого не дождешься. Вот мне и пришлось явиться самой. Хаос распространяется, а вот соответствующего усиления гармонического начала я не ощущаю. Неужели принцип Равновесия больше не срабатывает? Мне это казалось невозможным.– Это действительно невозможно, – отозвался Гуннар с другого края скамьи. – Нарастание хаоса должно компенсироваться, иначе не может быть. Просто мы не знаем, где сейчас концентрируется избыточная гармония.– Насчет гармонии не знаем, а вот хаос, по большей части, концентрируется в Кандаре, – заметила Элизабет. – Я беспокоюсь о Леррисе и Джастине.– Я тоже, – отозвался Гуннар, скользнув взглядом по оседлавшим вершины западных холмов облакам.– А что мы будем делать?– То, что должны. – Рослый маг пожал плечами. – То, что должны.– Но мне кажется, что в мире происходят большие перемены.– Это правда, особенно в Хаморе. Империя изменилась, и прежней она уже не станет. Но Совет, похоже, этого не понимает.Гуннар приметил, что по тропе поднимаются три одетые в черное фигуры, и встал.– Они и Братство будут винить в происходящем Институт. Или меня. Или Лерриса.– Ты говорил с ними?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81