Мы видим или итог данной работы, или момент, предшес
твующий данной работе. Физических процессов и физических носителей дан
ной работы мы не видим. Следовательно, все это не физическое. Но
обязательно физическое ! Потому что на материю можно воздействоват
ь только физически, даже если это делать извне самой материи. И как же все
это может быть?
Здесь всего легче было бы вообще уйти от этих тяжелых вопросов, и с благог
овением в очах просто заявить, например, что на атомном уровне от Бога нап
рямую начинается формирование закономерностей физического мира, и дал
ьше все пошло бы у нас гладко. Но это было бы слишком неправильно и слишком
гладко. Богом, действительно, можно все объяснить, но, не отметая при этом
очевидных свойств природы и ее физики. Создавать картину постоянно прис
утствующего тайного чуда, конечно, легче, чем искать какой-то с
оответствующий физическому миру механизм перехода от бессмыслен
ности к осмысленности. Но надо понимать, что, переступая через физически
е обоснования материи, снимая их важность , и отдавая всё просто
чудодейственным манипуляциям Бога, уходя от признания необходимости м
атерии для реализации Его замысла, объявляя материю иллюзией и миражом,
мы, тем самым, ставим косвенно очень неприятный для самих себя вопрос Ц а
не умнее ли мы Бога, если готовы вот так легко совсем обойтись без материи
, без которой Он, все-таки, не обошелся?
Кроме того, надо всегда помнить Канта (еще раз и мы его вспомним), который п
осоветовал сомневающимся в существовании камня стукнуться об него гол
овой. Материя существует, и существует она независимо от того, есть она у н
ас в голове, или ее там нет. И если мы говорим Ц «веруем», то следует верова
ть и в то, что у материи есть свое назначение и свой смысл. Поэтому переско
чить от достигнутого нами на этом этапе сразу в атомно-молекулярный уров
ень и предполагать там некое нематериальное источение «духом божьим» п
равил ее поведения прямо из ниоткуда - будет неверным. Если иметь в виду им
енно этот вывод Ц то не стоило даже начинать нынешнего разговора. Этот в
ывод можно поставить впереди Ц и тогда зачем всё остальное? А все осталь
ное нужно только для одного Ц если существует материя, то в ней должны бы
ть материально-физические регуляторы ее строго обусловленного законам
и поведения. Эти физические регуляторы не найдены, мы о них знаем только т
о, что Регулировщик Ц вне материи. Нам хочется попробовать найти физиче
ские регуляторы, которыми оперирует невидимый Регулировщик. Потому что
с помощью этих регуляторов этот Регулировщик делает Случайное строгим
Законом. Это мы и попробуем выяснить дальше. Зачем? Затем, что физический м
ир распознаваем и логически рассматриваем. Если мы в нем распознаем и ло
гически увидим реальную модель управляющего воздействия на него, то мы
с можем попытаться перенести принципы работы этой модели на то
, как управляется и наша личная, частная или общественная жизнь. Нам крайн
е интересно попытаться найти эту физическую модель. Но мы займемся этим
не сразу, а только через одну главу. Потому что в следующей главе нам предв
арительно придется разобраться с еще одним достижением физики Ц с теор
ией относительности.



Дом, который построил Альберт


Дом, который построил Джек
(Отрывок)
Вот дом,
который построил Джек,

А это пшеница, которая в темном чулане хранится
В доме,
который построил Джек.

А это веселая птица-синица,
Которая часто ворует пшеницу,
Которая в темном чулане хранится
В доме,
который построил Джек.

Вот кот, который пугает синицу,
Которая………………………………….
……………………………………………
……………………………………………

Вот два петуха,
Которые будят того пастуха,
Который бранится с коровницей строгою,
Которая доит корову безрогую,
Лягнувшую старого пса без хвоста,
Который за шиворот треплет кота,
Который пугает и ловит синицу,
Которая часто ворует пшеницу,
Которая в темном чулане хранится
В доме,
Который построил Джек.

(Самуил Яковлевич Маршак, любимый дет
ский поэт автора. Из переводов народной английской поэзии.)


Как и полагается в подобных ситуациях,
сейчас следовало бы дать краткое описание теории относительности, ее ос
новных положений, значений главных терминов, а далее переходить к детали
зованному рассмотрению данной темы. Но всё это нам не понадобится. Нам эт
о не нужно. Мы ограничимся лишь тем, что договоримся применять термин «те
ория относительности» (ТО) в отношении обеих ее частей, специальной (СТО) и
общей (ОТО). Этого будет вполне достаточно для предварительного знакомс
тва. Почему Ц в дальнейшем станет понятно. А пока можно пояснить, что ТО н
ас интересует очень специфически, просто как некая полезная тема в нашем
разговоре.
А тему теории относительности, следует начать с необходимого вопроса Ц
«как мы об этом будем говорить?». Этот вопрос не просто необходим, он насущ
но важен, если мы хотим успешно выпутаться из той ситуации, в которую сейч
ас попали по собственной же вине. А попали мы в очень нехорошую ситуацию, п
отому что споры вокруг истинности или ложности ТО давно уже перестали но
сить характер научных. Это - политические споры, в которых основным побуж
дением к отрицанию или обожествлению теории являются не ее научные дост
оинства, а симпатии или антипатии к ее создателю и ко всему тому, что окруж
ало теорию, как в момент ее появления, так и после этого. Теория относитель
ности волнует не умы, а души. И это следует со всей определенностью отмети
ть, и помнить, что если вот так говорить о ТО, то можно проследит
ь начало всех этих прений, но никогда нельзя предположить, что им наступи
т конец. Потому что теорию относительности нельзя ни доказать, ни оп
ровергнуть вообще и в принципе, а не то, чтобы в подобных спорах.
Тем более что, например, автору этих строк пришлось многое повидать в сво
ей жизни, но многое из того, что он видел, он бы променял на одну лишь возмож
ность хоть раз посмотреть на то, как кто-то кого-то переспорил. Любой спор,
по сути, это та же самая война. А любая война Ц это тот же самый спор, приняв
ший крайние формы. Аргументы, применяемые в войне, экстремальны. Но и не эк
стремальные аргументы, применяемые в споре, преследуют ту же самую военн
ую цель Ц победить безоговорочно. И это с обеих сторон. И как в войне не вы
бирают средств, чтобы выжить, так и в любых спорах не заботятся о чистоте а
ргументации, чтобы не проиграть. Больше в споре ничего конструктивного н
е происходит. Поэтому мы уклонимся от дискуссии.
Кроме того, уже само наличие спора говорит о неуверенности спорщиков и о
б их недостаточной убежденности в том, что они проталкивают. Когда вы для
себя твердо убеждены в чем-то, то у вас пропадает внутреннее стремление д
оказывать это кому-то еще. Появляется удивительное желание оставить опп
онента при своем мнении в обмен на то, чтобы он оставил в покое тебя. Именн
о поэтому единственный способ оставить за собой последнее слово в диску
ссиях придуман Уинстоном Черчиллем, который как раз и отличался очень тв
ердой убежденностью в своем мнении. Удивительный сэр Уинстон вывел след
ующий рецепт оставлять последнее слово в споре за собой. Для этого надо в
сего лишь сказать следующее: «Пожалуй, Вы правы. Я подумаю
над этим». И успех вам гарантирован. Далее противник, если и будет что-то г
оворить, то только в канве вашего последнего тезиса. Поэтому и мы не будем
говорить о ТО в порядке дискуссии.
А если не пользоваться рецептом Уинстона Черчилля, то принципиальная ос
нова любого спора делает любой же спор пустой затратой времени. Потому ч
то принципиальная основа любого спора Ц это неочевидность тех истин, ко
торые отстаиваются состязающимися сторонами. Очевидная истина не треб
ует спора. Поэтому первое, что можно уже сказать, даже не прикасаясь к само
й теории относительности Ц она не очевидна, поскольку вокруг нее бурлят
вот такие страсти.
Ну, а страсти больше бурлят всегда вокруг имени того человека, с которым с
вязывается вс, что связывается с ТО. Это Альберт Эйнштейн. И разделить спо
рщиков между собой можно совершенно очевиднейшим способом Ц кому нрав
ится Эйнштейн, тот за ТО, кому не нравится Эйнштейн, тот против ТО, а кто ник
ак не относится к Эйнштейну, тот просто испытывает опасение за свою жизн
ь при виде сцепившихся друг с другом представителей первых двух категор
ий. Преодолеем эти опасения, наберемся храбрости, приблизимся и немного
вникнем не в суть их споров, а в суть того, о чем эти добрые люди препираютс
я.
Какое-то время назад, и сам Эйнштейн, и его теория, были канонизированы. Се
йчас, на Западе, почему-то, за Эйнштейна основательно взялись, (особенно во
Франции), и появляются одна за другой публикации о его разных грехах, где
ему предъявляются обвинения в плагиате, приводятся факты интриг против
оппонентов, данные о каких-то финансовых ненаучных кругах и прочие подр
обности, совершенно не нужные для оценки ТО. Они не нужны п
отому, что «тайны», которые сейчас вскрываются литературными расследов
аниями, достаточно очевидны и без тонкостей анализа переписки Эйнштейн
а, или перечисления исторических фактов различного давления на его прот
ивников. То, что там все было не чисто, видно и без услуг подобных изданий. Н
е нужно вообще никаких новых материалов, достаточно только вспомнить ис
торию с той самой знаменитой школьной тетрадью, на которой великий физик
, (здесь сразу хочется отметить, что «великий физик» произносится авторо
м не иронично, а по факту этого факта), сел и написал СТО, ничего не зная о то
м, что вокруг него происходило в науке. Об этой тетради было столько разго
воров, что она со временем стала вообще неким универсальным символом чис
той гениальности и божественного прозрения. Без этой тетради уже соверш
енно невозможно было себе представить - как же вообще появлялись гениал
ьные научные идеи в те времена, когда еще не было данной учебно
й принадлежности? Супруга Эйнштейна, уже в США, увидев в научном центре по
грузку громоздкого исследовательского оборудования, с иронией выразил
ась в том смысле, что в отличие от всей этой дорогостоящей аппаратуры, ее м
ужу для познания тайн мира нужна всего лишь одна школьная тетрадь и ручк
а.
И вот, во время второй мировой войны, к Эйнштейну приходят какие-то полити
ческие активисты какого-то молодежного политического движения, меропр
иятиям которых он горячо сочувствует. Эти люди оказались в трудном финан
совом положении и просят дать им знаменитую тетрадь. Они хотят продать е
е на аукционе и пустить полученные средства на свои благородные цели. И ч
то же Эйнштейн? Он готов отдать им эту тетрадь тут же. Он не против. Но Ц он
ее потерял… Читая эту историю, невозможно удержаться от слез. Впрочем, те
традь все же была продана с молотка. Эйнштейн на точно такой же тетрадке в
осстановил все свои записи по памяти (для этих молодых людей, только для н
их!). Благо ничего не забылось, ведь времени от той поры, когда он работал на
д ТО, прошло немного, просто совсем чуть-чуть Ц всего сорок лет..
Зная только об одном этом факте, уже достаточно не знать всего остальног
о, чтобы знать всё остальное. Однако данное обстоятельство говорит тольк
о в пользу специальной теории относительности! Потому что сам факт заимс
твования Эйнштейном идей у других великих, только усиливает, а не ослабл
яет аргументации в пользу СТО. Если это не выдумка бернского служащего п
атентного бюро, а итог деятельности таких мамонтов науки, как Лоренц и Пу
анкаре, то, относиться к поступку Эйнштейна можно по-разному, но к основам
теории следует относиться очень уважительно.
Зная историю переписки Эйнштейна с Гильбертом, (открытую недавно), в проц
ессе которой Эйнштейн получил от Гильберта основное уравнение общей те
ории относительности, а затем на Гильберта нигде даже не сослался, следу
ет все так же признать потенциал серьезных достоинств и за ОТО, поскольк
у это был совместный труд Эйнштейна и Гильберта, двух совсем не глупых лю
дей.
Научное сообщество, в обстановке шума, поднятого прессой вокруг «нового
пророка», выразило свое отношение к Эйнштейну достаточно определенно в
1921 году. Когда уже нельзя было не дать всемирно знаменитому физику Нобеле
вскую премию, ему ее дали, но… за рядовую работу шестнадцатилетней давно
сти по объяснению фотоэффекта, законы которого вывел Столетов, а экспери
ментально подтвердил Комптон, чьи результаты, строго говоря, и стали нео
провержимым доказательством фотонной природы света. Всё это известно и
понятно. Однако это не значит, что Эйнштейн Ц дурак. И это не значит даже, ч
то Эйнштейн Ц не великий физик. И совсем не значит это, что Эйнштейн сам п
о себе не просто уникален в науке, но и в определенных аспектах гениален.

А гениальность Эйнштейна проявилась в том, что он попросту предвосхитил
ту схему научной работы, которая впоследствии возобладала и существует
ныне в науке: сейчас без руководителя, анализирующего частные достижени
я трудового коллектива и объединяющего их в систему, уже никакая наука н
е возможна. Он первым нащупал этот метод, и на него работали, не подозревая
того сами, и Фицжеральд, и Майкельсон, и Лоренц, и Лармор, и Пуанкаре, и Гиль
берт. Буквально следом в науку пришел «известный футболист Бор», (в Дании
писали в газетах, что «известному датскому футболисту Нильсу Бору прису
ждена Нобелевская премия» - Бор был членом сборной Дании по футболу!), рабо
тать на которого был рад любой физик Европы. Все они мечтали попасть в Коп
енгаген «к Бору» и работать рядом с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44