Производство можно было бы спасти, но взятые на
испуг подростки раскалывались и закладывали по глупости себя самих и своих
подельников. В основном валили все на нетаков. Однако через месяц на зоне
вспыхнул бунт.
"Обворованная" администрация, в своем праведном гневе подрубила сук, не
котором она сидела: исчезли левые заработки, исчезли деньги, так или иначе
доходившие до каждого юного сидельца, до любой ступеньки зонной иерархии.
Исчез стимул к труду. По зоне прокатилась волна ЧП, восемь человек оказались
заигранными, поскольку возможности отдать долг сморщились до нуля. Один из
них повесился, трое предпочли сбежать на вахту (оттуда этапом на другие
зоны, в слепой и наивной надежде, что там не узнают об этом), четверо были
безжалостно опущены, один из них тоже повесился. Скудная и безрадостная,
каторжная прежняя жизнь вспоминалась теперь этим троим волшебной сказкой, --
нигде, ни на каких взрослых режимах, ни под какими пробами нет такой
безоглядной жестокости, как на малолетках... Драки на зонах -- втройне на
малолетках -- обыденность, но теперь доходило каждый день почти до резни.
Изолятор переполнился до отказа и пришлось освобождать под него складские
подвальные помещения, слишком сухие для воспитательного процесса, но зато
вечно холодные. Гек, в качестве нетака, вынужден был участвовать в
бесконечных разборках и карательных экспедициях: обезумели и вышли из под
контроля голодные пацаны, попытался погасить нетаков не менее оголодавший
актив, в полный рост задействованный в лопнувшем бизнесе; даже парафины и
кожаны стали психованными и дерзкими. Давление в зонном котле повысилось до
критической отметки, оставалось только гадать: когда и где рванет.
На административных совещаниях вся головка зоны, во главе с хозяином,
искала выход: как восстановить дисциплину и левые доходы. И наконец
придумали -- расценки решено было снизить в очередной раз, а нормы выработки
повысить. Получалось изумительно складно и красиво: расценки -- дело
внутреннее, а значит доля зарплаты в себестоимости снизится без всякой
огласки, планируемый объем продукции прежний, сверхплановый -- он на то и
сверхплановый... А осужденным придется немного интенсивнее потрудиться, --
меньше дурогонов станет, которые от безделья режим нарушают... Хочешь пайку
-- шевелись.
Первыми начали обойщики. Бугра смены едва не утопили в баке с краской,
когда он объявил о нововведениях. Как-то вдруг смена превратилась в стаю
воющих психов: подобрав железные пруты и гаечные ключи, подростки бросились
крушить ненавистные машины, баки, канцелярию, где по счастливой случайности
не оказалось вольнонаемных( в этот день для них проводились противоатомные
учения), оконные стекла и лампочки. Сохранивший хладнокровие Карзубый тотчас
отрядил посланца в другой корпус -- там немедленно поддержали. Поначалу
кинулись было на актив, но те настолько искренне и яростно молотили в прах
имущество зоны наравне со всеми, что на время бунта антагонизм затушевался.
Впрочем, бугор зоны и еще с десяток заядлых активистов предпочли сбежать на
вахту, удерживаемую вооруженными охранниками.
Несмотря на день по пром.зоне загуляли прожектора, сирены надсадно
возвещали на всю округу, что в пятьдесят восьмой дэ. -- ЧП на уровне
массового побега. Из зоны на вахту поспешно мчались служаки -- одного, по
слухам, уже порвали насмерть. Нет, беднягу только измолотили, но убивать не
стали, он слыл "хорошим", не раз водил коней ( передавал с воли всякое, --
за деньги, конечно).
Это была заслуга Карзубого, он понимал, что бунт вряд ли закончится
полной победой восставших и дал установку : "мебель" крошить, "людку" не
трогать. Дальше следовало прорваться в жилую зону, вплотную примыкающую к
промзоне, их разделяла только ограда из колючей проволоки. Зачем это было
надо -- никто не знал, да и не спрашивал, инстинктивно рвались в то место,
которое считали домом (и постель и тумбочка -- все здесь). Душа Гека также
стремилась в жилую зону, у него, как и у Карзубого и Жуковара, и у
рога-активиста Длинного, и у многих других на жилой зоне были денежные и
вещевые заначки, а у Карзубого еще и "дуван", общак, за который он головой
отвечал перед зоной.
Штурм начали тотчас же. Клещами, ломиками, пожарными топорами и баграми
в пять минут раздолбали целую секцию ограды и черно-синим потоком хлынули в
жилую зону. В первую очередь был разграблен медпункт, куда ринулись любители
спирта и "веселящих" таблеток. Нетаки под предводительством Карзубого
принялись взламывать двери в кабинеты лагерного начальства, хотя самый
желанный кабинет, кумовской, был недоступен -- располагался вне зоны. Гек,
само собой, был там же. Он и Повидло притащили фомки и кувалды -- надеялись
поживиться содержимым сейфов. Денег нашли изрядно, около четырех тысяч
наличными, их положено было сдать в общак. Документы свалили прямо на паркет
в кабинете у хозяина, но Гек вдруг раздумал сжигать их и даже запер кабинет
снаружи, когда пришлось бежать на экстренную сходку, созванную Карзубым.
Наибольшую активность в штурме и разрушениях проявили те, кто мотал
срок за "мохнатку" -- изнасилование. По нынешним временам на взросляке таких
карали с разбором, вникая в обстоятельства дела, но лишние очки перед
неизбежным "страшным судом" никогда не грех добавить. Парафины смотрели на
все мертвыми глазами -- им было бара-бир -- чей верх, каковы порядки, было
бы что пожрать... Даже опущенные проявляли намного больший интерес, но они
шли следом, чтобы не смешиваться и не соприкасаться с основной массой
осужденных.
Наступила ночь. Зону окружили внутренние войска, готовясь к силовому
"освобождению " зоны. Нетаки проводили сходку, им предстояло решать -- что
делать раньше. По опыту поколений они знали, что малолетку с налету брать не
будут, пришлют увещевателей, постараются расколоть -- опереться на "наиболее
сознательных". Но тут им будет потруднее обычного -- актив замазался наравне
со всеми. Будет круто для очень многих, надо было искать "амортизаторы".
Карзубый проявил себя настоящим полководцем: сумел связать круговой порукой
извечных врагов, активистов, избежал "мокряков" -- убийств, теперь же
стимулировал деловых не на продолжение грабежей, а на мыслительные
подвиги...
Гек высказал идею о документах: надо поискать там что-нибудь,
парафинящее их начальство в глазах более высокого начальства и назвать это
причиной возмущения. Хозяин -- ворюга, его замы -- тоже, надо найти
подтверждение. В кабинете у хозяина он приготовил какие-то документы... Идея
показалась сходке толковой. Карзубый, Моня Бриц, приглашенный для этого
случая Попус и еще пара грамотных, развитых пацанов немедленно перешли в
кабинет хозяина. Остальные решили тормознуться здесь же, в кабинете
растлителя, у него было попрохладнее -- в январе всегда жарко в этих краях,
а нынче даже ночью дышать нечем... Гек решил выспаться позже, а пока пошел
перепрятывать заначку с тысячей в более безопасное место...
Деньги он запрятал под деревом за столовой, куда, как ему казалось,
искать никто не полезет. Но видимо он не сумел уберечься от чьего-то
бдительного глаза: денег на месте не было. Земля была разрыта,
полиэтиленовые пакеты -- четыре штуки, один в одном, для прочности, --
небрежно разорваны и выброшены тут же. Гек так и похолодел. Тысяча, косая,
единственное, что он поимел за три с половиной года отсидки, все его
достояние -- исчезла в один миг, упала в гадские руки! На глаза навернулись
было слезы, но влага так и не сумела скопиться в полноценные капли... Гек
стоял, потрясенный, минут пять, не меньше. Мысли скакали и путались. Гек
нашел в себе силы отвернуться и пойти спокойно, пытаясь лихорадочно
осмыслить -- как вычислить крадуна...
-- Малек, что с тобой, дрейфишь? -- осклабился Карзубый, --
расслабься... Хочешь хариться? Зузу в канцелярии с Блином, я только что
оттуда... За ним будешь...
-- Мерси, в другой раз (Гек брезговал педерастами, а женщин у него еще
не было). Ширинку застегни... Слышь, Энди, какая-то крыса мой загашник
тяпнула.
-- Ох, ты, сочувствую. Много было?
-- Косяк.
-- Ц! Вот гадство! Думаешь на кого?
-- Нет, ни кого определенного не подозреваю, никому не говорил...
-- Ладно, заваруха кончится -- поищем, -- неуверенно наморщился
Карзубый, но и он и Гек отлично понимали, что вероятность найти, а тем более
вернуть украденные деньги -- микроскопически мала.
-- Тебя, Малек, видимо пасли все это время, ты же у нас всегда с
бабками... Да плюнь, урка с деньгами не дружит. Выпить будешь?
-- Не будешь, не пью и не курю. Но пожрал бы, -- есть что пожевать?
Карзубый почесал ухо, кивнул:
-- Сделаем, черняшка и какао-сгущенка. И "третьячок", если не допили.
-- Годится, -- повеселел Гек. Кипятком разведу -- четвертачок
получится, мне -- как раз. Ты прав, хрен с ними, с бабками. Это не общак,
новые добуду.
Упоминание об общаке мгновенно выдернули Карзубого из благодушного
расслабона, -- он посерьезнел и стрельнул глазами вокруг.
-- Вот что, Малек, давай-ка проверим его, пузатенького, не ровен час...
Нас трое знает -- где "благо", будешь четвертый -- они оба в отрубе, а
кто-то должен подстраховать. Поешь потом. Порыли...
Они выскочили из здания и в сгустившихся к этому времени сумерках
побежали по направлению к зданию клуба. Вся зона была наполнена пьяными
криками, звоном битого стекла и визгом выдираемых гвоздей. Тут и там
мелькали тени, окликавшие друг друга по кличкам и именам. Прожектора
пробивали тьму только вдоль ограды, внутреннее освещение зоны было выведено
из строя градом камней еще загодя, днем. Гек стоял на шухере, а Карзубый
побренькал металлом, видимо ключами, вскрыл трансформаторную будку и
скользнул туда. Через пару минут так же тихо выскользнул оттуда, закрыл
дверь, опять затренькал, отряхнулся и подскочил к Геку:
-- Все тихо?
-- Да. Никого и ничего. А у тебя?
-- На месте. Там, за распределительным щитом проходит швеллер, с понтом
дела -- вмурованный в кладку. Но кусок вынимается, там общак. Восемьдесят
ровно, усек?
-- Да. На фига ты мне рассказываешь? Вдруг пропадет, а мне отвечать не
за свое?
-- Надо, Малек. Завтра-послезавтра капец нашей анархии, многие поднимут
новый срок. Меня в первую очередь повяжут..., а может и пронесет... Но
кто-нибудь из нас да останется. За то, что никого не спросясь -- тебя
посвятил, я оправдаюсь. Идем, я тоже что-то жрать восхотел...
Еще сутки их никто не трогал, все официальные лица ждали ответственных
распоряжений из Бабилона. Но и там не больно-то горели желанием отдавать
самостоятельные приказы, чреватые жертвами среди детей (так этих сучьих
выкидышей величают поганые писаки из правительственных газетенок, поработали
бы они с ними, глядишь -- иначе запели бы).
Наутро, в шестом часу, спец команда легко и без особого шума
восстановила власть официальных структур над всей территорией зоны No58,
дополнительного режима содержания. Повстанцы сдались легко: казалось, они
сделали важное для себя дело -- побуйствовали, разрядились и остальное
теперь мало их интересовало. Ущерб от бунта получился очень большим, по
крайней мере втрое большим истинного. Администрация зоны пользовалась
удобным моментом и списывала свои прошлые и будущие грехи. Якобы в пыль и
золу уничтоженное зонно-производственное имущество вывозилось грузовиками...
Карзубый раскрутился на четыре с половиной реальных года: за
организацию массовых беспорядков,... предварительный сговор..., угроза жизни
и здоровью..., угроза общественной безопасности..., принудительное
вовлечение в противоправную... -- чего только не было в прокурорской речи
(Прокурор -- шурин брата хозяина зоны)! Алтын (из нетаков) ничего не
получил, поскольку в это время был этапирован в Иневию на переследствие. Все
остальные нетаки и почти четверть пацанов и бывших активистов подняли
"добавку" в этом диапазоне, от нуля до девяти (четырех с половиной). Гек
получил добавочный год и шесть месяцев. К моменту выхода на свободу ему
должно было исполниться почти шестнадцать лет, из которых треть, и даже
больше, приходилась на отбывание в местах лишения свободы. Нельзя сказать,
что он равнодушно отнесся к новому сроку, но внешне никак не проявил
огорчения. Слишком долго для ребенка он уже отсидел, а потому и воспринимал
тюремные реалии обыденно, они ведь для него и стали обыденностью.
Но усилия "лучших умов" зоны не пропали зря. Около четырех десятков
доверенных лиц (из полутора тысяч осужденных) дружно, аргументировано и
согласованно дудели на следствии о своем зонном начальстве, как об истинных
провокаторах мятежа. Карзубым были посланы "язычки" на взросляк, там люди
опытные через своих адвокатов сумели запустить компроматы и доносы в газеты
и столичные коридоры власти. И если в одних кабинетах сигналы тихо ложились
под сукно, то обитатели других, получив аналогичные материалы, поднимали
заинтересованный шум -- там, как и везде, существовали конфликты
разнонаправленных интересов, шла битва за место под административным
солнцем.
Господин Председатель нечасто вникал в горы докладного мусора на своем
рабочем столе, но газеты читал. То, что он там прочел, напомнило ему о
далекой южно-центральной детской зоне, где он побывал недавно, и где
нечистоплотные начальники были видны ему насквозь с первого взгляда. Теперь
они опозорили ведомство, страну и президента на весь мир... И на него
бросили тень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54