Еще один верхний
передний зуб ему все-таки выбили, но это ничего -- через год-другой "на
взросляке" или на воле вставит себе золотые...
Седовласый инспектор был дядей господина президента. Племянник назначил
его председателем контрольного комитета над силовыми министерствами, так что
теперь он, вступив в должность и не представляя толком своих обязанностей,
бессистемно и бесцельно разъезжал по городам и весям, инспектируя все
подряд: службы ПВО, полицейские управления, контрразведку и зоны. Был он
человеком от рождения неглупым, трудолюбивым, но невежественным и
чрезвычайно властным. Обладая подобным набором личностных особенностей, в
условиях безнаказанности он должен был превратиться в самодура и он им стал.
Высшие чиновники подведомственных ему служб и министерств были отчасти
защищены от организационных последствий его самодурства связями с той же
президентской фамилией -- зять -- зам.министра обороны, шурин -- министр
внутренних дел и так далее в том же духе, но на нижних этажах служивым
приходилось терпеливо внимать грозному дядюшке и на свой страх и риск
втирать ему очки.
Хозяин зоны не потрафил в чем-то отцу любовницы Председателя, помощнику
местного губернатора, взятку дал меньше ожидаемого при вступлении в
должность. Тот обратился по-родственному к дочери, та нашла повод пнуть
разок господина полковника, о котором ходят разные слухи...
Проходя по зоне, господин Председатель увидел то, что захотел увидеть
-- забитых детей, лоснящиеся морды интендантов, пыль и грязь в цехах,
повальные злоупотребления спиртным со стороны офицерского состава. Так оно и
было на самом деле, но беда в том, что при других обстоятельствах и с другой
подачи он увидел бы крепких хозяйственных руководителей, исправное, но
ветхое производство, нуждающееся в модернизации и соответствующем
финансировании, четкую дисциплину и хорошую воспитательную работу.
Весь начальствующий состав зоны схлопотал выговоры, кум получил
служебное несоответствие. За обедом в зонной столовой, (приготовленным в
местном ресторане) господин Председатель после предварительного раздолба
изволил с улыбкой вспомнить симпатичного чернокожего паренька и поручил
передать ему привет и наилучшие пожелания от него. Так Чомбе лишился еще
одного зуба и вместо трех приобрел десять суток штрафного изолятора.
"Насмешники -- хорошие пророки" -- Указатель в тот день залетел на
горячем и уже громыхал в вагонзаке в Иневию на следствие и суд: из трех
судимостей вторая подряд за наркотики, -- его ждала экспертиза и лечебница
тюремного типа -- на год минимум. Указатель не был наркоманом в полном
смысле, пока -- подкуривался только, просто в тот злосчастный день шмон на
зоне проводили "чужие", им нужен был существенный результат... Гек, таким
образом, лишился червонца, хотя и сохранил право стребовать должок и
проценты по нему без срока давности. Потеря ничему не научила его, а
буквально через месяц он получил еще один урок: Пит Удавчик, нетак из
двенадцатого отряда занял у него пятеру, чтобы срочно рассчитаться с
карточным долгом, а в назначенное время не отдал и отказался от долга по
наглому. Свидетелей во время заема не было и теперь слово Пита стояло против
слова Гека. На правокачке присудили бы дуэль, а Удавчику пятнадцать лет и он
на голову длиннее... Что из того, что Удавчик особачился, это не в суде, это
еще доказать надо... Гек предупредил друзей но открыто предъявлять не стал.
И все равно, он продолжал помогать тем, кто к нему обращался за помощью... А
вот к другому совету Чомбе он отнесся со всей серьезностью...
Чомбе отсидел очередные десять суток, а потом два дня отъедался и
отогревался. Нетакам на малолетке и на взрослых зонах чаще остальных
категорий сидельцев приходится попадать в штрафные изоляторы. Существенная
доля общака идет на подогрев штрафникам, иначе недолго и ноги протянуть на
зонном пайке, перемежаемом вдобавок штрафным пайком, где миску "горячей"
баланды дают через двое суток на третьи. Однако подогрев этот мало
предохраняет от туберкулеза и разных других тюремных болезней и напастей,
связанных со здоровьем.
Как-то оба они тормознулись в бараке, симулируя болезнь. Чомбе
предложил карточный турнир. Играли один на один по символическим ставкам.
Подрезали -- каждый -- картой из своей колоды, а играли другой колодой,
специальной. Бой был колотый(карты были меченые), оба его знали, банкомету
можно было исполнять (жульничать), но пойманный за руку -- проигрывал
тройную ставку. Играли в штосс и Гек явно побеждал. Он передергивал с такой
скоростью и так мягко, что не слышно было даже характерного шлепка нижней
карты. Наконец Чомбе бросил карты, рассчитался и пересел на стул рядом с
Геком.
-- "Плиз" у тебя красиво получается. Знаешь, я рад, что тогда в тебе не
ошибся. Но послушай меня -- завязывай с картами. Завязывай напрочь.
-- Ты что, Чомбе, за проигрыш обиделся?
-- Есть немного. Но это фигня. А вот то что даже я обиделся -- это не
фигня. Есть в тебе нечто, в манере твоей игры, что раздражает -- безумно.
Надменность, что ли... Но я ведь знаю, что ты не плюешь на друзей, что с
себя рубаху снимешь для них, а видишь -- все равно -- злюсь. Ты не играешь,
а работаешь, не соревнуешься, а обираешь без азарта, понимаешь? Если же ты
станешь каталой -- а к тому идет, -- не видать тебе настоящего авторитета. И
еще: ты теперь почти всегда шестеркам даешь стирать тебе носки, гладить
форму, ну понимаешь о чем я говорю. По нашим понятиям это не западло, а все
же лучше никогда не поручай этого другим, ну разве -- в крайнем-перекрайнем
случае. Я потомственный урка, моя дорога еще у мамы в ... животе
определилась, я знаю, что говорю...
Это был последний их задушевный разговор, -- судьба приготовила для
Чомбе четырех тузов и джокера в придачу. Господин Председатель не забыл
симпатягу-подростка и жертву расизма и своею властью издал соответствующее
распоряжение. Он распорядился пересмотреть и объективно разобраться в деле
несчастного паренька. Чиновники, феноменально чуткие к настроениям своего
патрона двинули вниз более определенное требование, так что на зону уже
спустился приказ об индивидуальной и немедленной амнистии -- дело в этих
краях неслыханное. Более того, губернское управление лагерей подстраховало
приказ устным и грозным напоминанием: никаких падений с лестницы и иных
случайностей. Приказ поступил днем, но выпустить немедленно Чомбе не могли,
хозяин был в отъезде по делам, в Иневии, а без него ни подписать, ни
отпустить никто не мог. Чомбе тут же нажрался как свинья и стал буянить. В
конце концов его схватили и бросили в камеру изолятора до утра. Кум и режик
в бессильной злобе упились не хуже Чомбе, их пришлось развозить по домам --
благо все рядом -- на служебной машине. Но пойти и попинать Чомбе, душу
отвести -- не осмелился никто из них, даже на пьяном глазу.
Утром его покормили прямо в изоляторе, чтобы зону не мутил. Друзья
умудрились пропихнуть ему косяк с дурью на опохмел и на дорожку.
Шел утренний развод, вся зона с завистью и удовольствием слышала и
видела счастливого, в дым обкуренного Чомбе, которого под руки подтащили к
машине, чтобы отвезти и погрузить его на ближайшей железнодорожной станции к
месту назначения, в Бабилон. Из зарешеченного окна далеко еще слышались
прерываемые заразительным хохотом куплеты "Мадагаскара": "...Мы тоже люди,
мы тоже любим..., пусть кожа черная, но кровь чиста..."
Геку исполнилось тринадцать, потом тринадцать с половиной -- срок
постепенно разматывался. Чомбе успел оставить Геку наколку в Бабилоне --
куда обратиться по выходе, чтобы не зависнуть на первых порах без жилья и
денег, но с тех пор -- ни слуху о нем, ни духу. За это время Гек порядочно
подрос, хотя и теперь во время поверок пребывал на левом фланге, но уже и не
самым крайним. Зона белела на глазах. Хозяин, режик, кум и растлитель
беспощадно выпалывали нетаков, натравливали на них активистов и пацанов:
якобы из-за них повышаются нормы выработки и ужесточается режим содержания.
На деле все было проще, администрация зоны тоже чуяла новые либеральные
времена в экономике: возникали новые и новые предприятия, рынки заполнялись
товарами, состояния делались на глазах. Вместе с повышением уровня жизни,
опережая его, росли и аппетиты граждан. Люди покупали катера, виллы, новые
костюмы, парную говядину к обеду, кольца с бриллиантами, -- у кого на что
хватало доходов. А у хозяина и его присных был только один источник дохода,
не считая мизерных окладов, -- зона. Надо было выполнять директивы, на благо
страны и президента, и перевыполнять их в свою пользу.
По-прежнему в домашнем хозяйстве любого мелкого зонного начальничка
заметную роль играли малолетние кабальные работники, но этого мало было по
теперешним временам. Невыход на работу однозначно сопровождался "десяточкой"
с предварительным избиением, шмоны по промзоне стали постоянным явлением --
два-три раза в день, особо тщательный -- раз в неделю. Брак -- избиение и
трюм. Правда трюм, как ни парадоксально, стал гораздо легче: теперь в
изолятор только водворяли на ночь, а днем выводили на работу -- с горячей
пищей, с возможностью разжиться куревом и теплыми шмотками. Первое время
нетаки чувствовали, как почва уходит у них из под ног -- зонный пролетариат
стал смотреть волками на их праздность, в то время как остальные пуп
надрывают на проклятом производстве. Некоторые не выдержали и вступили в
актив(Гек ни секунды не сомневался, что Удавчик первый переметнется, -- и
угадал.), другие уходили под землю, не устояв против холода и побоев,
некоторые докатились до "малокрыток" -- псих лечебниц тюремного типа...
Гек резко ограничил себя в карточных играх и играл только чтобы внести
в общак и заплатить за норму, которую бугор выводил ему в конце каждой
смены. Он первый придумал ход, реализация которого вернула нетакам авторитет
и признательность со стороны пацанов зоны. Зонное начальство,
заинтересованное в выпуске неучтенной внеплановой продукции, безбожно
завышало в плановых расчетах допустимый процент брака и нормативный процент
отходов, но истинный минимум возможных потерь им был неизвестен, его знали и
чувствовали своим горбом и мозолями малолетние рабы у станков. Тут даже
актив не желал помогать начальству. В этих условиях появилась возможность
вклиниться в производственную щель между минимумом и максимумом потерь,
поскольку явно и на бумаге контролировать неучтенные материалы хозяин не
осмелится. У нетаков были каналы получения с воли зонного дефицита. Их
следовало только развернуть в обратную сторону для продажи дешевой
качественной продукции... Нет конечно, и раньше воровали готовую продукцию и
сплавляли ее на волю, но то была кустарщина, эпизодическая и мелкая...
Гек долго ворочал идею в своем мозгу, но вынужден был признать, что не
в силах придать ей производственную четкость и перспективу в денежном
выражении. Он обратился к Попусу, который слыл великим практиком
гешефтмахерского дела, и попросил консультацию. Попус обещал подумать. Через
три дня он принес Геку свои расчеты. Гек с трудом продирался сквозь расчеты
и формулы, поскольку учился все еще в четвертом классе(а на самом деле --
вообще не учился), но когда понял и внес в уме поправки на масштаб -- то
обалдел напрочь: суммы вырисовывались грандиозные. Попус обещал привлечь
земляков для сбыта на воле -- Гурама, которого Гек знает и многих других(
Гурам тоже откинулся почти год назад, устроился на продовольственную базу
помощником кладовщика и стал, по слухам, еще жирнее). Гек помчался к
Карзубому, ставшему главнетаком после Слона (тот ушел досиживать на
взросляк). Карзубый не обладал физической силой и беспощадностью Слона, но
был хитер и дальновиден. Через полгода ему тоже предстояло идти на взросляк,
а пока он выполнял обязанности не только главнетака, но и зыркового от
"ржавых" четвертого спеца(лагеря).У него в руках были почти все зонные
"кони" -- каналы на волю-- с воли, он сразу просек перспективность идеи и
тотчас взялся переналаживать каналы в необходимом направлении. Машина
завертелась... В систему контрхищений из системы хищений были вовлечены даже
некоторые активисты, которых покупали вслепую. Через два месяца на зоне
закрутились серьезные деньги, на взрослый общак посылалось в
пятнадцать-двадцать раз больше против прежнего, нетаки катались как сыр в
масле, простые пацаны не уступали им в благосостоянии, не все, понятное
дело, а только вовлеченные в процесс. По совету Гека Карзубый вручил
Длинному -- бугру зонных активистов -- две тысячи талеров и пакет с десятью
тысячами для передачи режику, -- пусть ослабит контроль там, где трудятся
наиболее честные и сознательные ребята -- там, там и там. Оба деньги
приняли...
Жадность и болтливость участников сгубили все дело. Нетаки пили
напропалую, хвастались деньгами и возможностями. Обделенные принялись
стучать на более удачливых товарищей. Кум и растлитель денег не получали от
всего этого бизнеса, поэтому бдительность не ослабляли. Так в одну нехорошую
ночь повязали во время тотального шмона всю ночную смену, бугра смены,
Карзубого, Гека, Повидло и еще кучу разнокалиберного зонного народа. Однако
шум официально поднимать было нельзя, прокуратура задала бы неприятные
вопросы и хозяину зоны и его помощникам. Все участники из нетаков приняли по
десять суток, пацаны кто по пять, кто по трое, неучтенку реквизировали,
"производство" прикрыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54