-- подумал Гек.
-- На меня скоро пальцем будут показывать: развел тут... Оксфорд у
параши!
-- Сам ты параша! -- мысленно отвечал ему Гек.
-- Эх, ты! Выйдешь на волю -- что, в библиотекари пойдешь? Или опять --
подай-принеси? В общем так: когда закончится твой срок -- можешь по моей
рекомендации пристроиться в одну солидную строительную фирму. Если
пожелаешь, конечно. Там, правда, Макиавелли не понадобится, но вот
бухгалтерское дело знать бы надо. -- Дон выжидательно помолчал. -- Или у
тебя другие планы?
-- Спасибо, дон Паоло, конечно я согласен, но...
-- Но?
-- Я все же предпочел бы Вам быть полезным, а не только
строительной фирме, хоть четырежды солидной. С моей стороны было бы
неблаг...
-- Там видно будет. Поработаешь с полгодика, покажешь себя. А как я
выйду -- мы подумаем о дальнейшем. При любом раскладе мужчина должен уметь
зарабатывать на хлеб, со мной или без меня. Значит, договорились. И
оставь-ка в покое мертвецов, возьмись за математику и изучай бухгалтерский
учет. А для развлечения читай газеты, кстати и пользы будет больше. И меня
держи в курсе, а то у меня что-то глаза устают в последнее время...
Теперь уже читать приходилось украдкой, чтобы дон не заметил. Но в Геке
пробудилась неутолимая тяга к учению, жажда познания порю перевешивала
инстинкт самосохранения. Его мозг привык всасывать чудовищные порции самой
разношерстной информации и заселять ею девственные извилины. В три месяца он
крепко усвоил бухгалтерское дело (в теории, понятно), математику в пределах
среднего образования и кое-что из физики. Оказалось, что и газеты --
интереснейшая штука!
-- Дон Паоло... Дон Паоло...
-- Ну?
-- Тут в "Весне" о вас пишут.
-- Что еще они там пишут? Шакалы...
-- Якобы вы готовили государственный переворот...
-- А ну-ка, дай сюда! -- Дон нацепил очки и захрустел газетой. -- Где?
-- Вот здесь, под фотографией...
Дон окончательно стряхнул дремоту, молча и внимательно прочел статью, с
презрительной усмешкой отбросил газету Геку и откинулся в кресле, забыв
снять очки.
-- Знаешь, Тони, журналистов я попросту презираю. И даже не за то, что
они сродни проституткам. Они предстают перед обывательским быдлом рисковыми
ребятами, готовыми в погоне за справедливостью и тайной сложить головы,
бороться без страха и упрека с темными силами, насаждающими порок и хаос в
добропорядочном мире. А на деле они -- навозные мухи: нашел дерьмо -- и за
щеку! А навалишь ему кучу побольше и попахучее -- и он твой. Вот этот...
писака-щелкопер. Я мог бы запросто заткнуть его вонючую глотку -- и никто бы
не пикнул! Разве что наши друзья не одобрили бы мою несдержанность, сочли бы
это слабостью. А их мнение для меня дороже, чем блеяние миллиона баранов,
годных только на то, чтобы их стричь. Да я бы и на друзей не оглянулся, если
бы почувствовал, что тот щелкопер хоть в чем-то создал помехи нашему делу,
но весь фокус в том, что в статейке, которую ты подсунул мне, -- ни мозгов,
ни истины. Налей-ка мне минеральной, что ли...
Гек вынул из холодильника мгновенно запотевшую бутылку, поставил на
поднос высокий и узкий бокал, наполнил его, опустошив бутылку на две трети,
и подал дону. Дон Паоло глотнул и одобрительно крякнул:
-- Ах, хороша! Наливай себе, а то степлится. Да возьми стакан, что за
манеры... Ну так вот, о чем это я? Заговор был... И не один: только мне
предлагали участвовать в трех. И вот ведь кто-то еще может принимать всерьез
опереточного злодея Боргезе и иже с ним. Даже из наших охотники нашлись, те
что поглупее. Томмазо Бразилец, например... Но я, мой друг из К..., другие
серьезные люди, мы внимательно выслушали все предложения, причем не раз, а
выслушав -- отказались. Пусть другие клюют на тухлого живца. Все эти
генералы-адмиралы, Тони, такие же бараны, как и обывательское стадо, только
при чинах и с портфелями... Свой шанс мы прогадили уже давным-давно: после
войны реальная возможность имелась, чтобы Сицилия стала штатом, но слабоваты
оказались... мы... Нет и нет, и нет... Не было и не будет такого, Тони,
чтобы дерьмовый клерк с воспаленным самомнением и лживым языком -- неважно
каким: английским, итальянским -- смел указывать, что и как должен делать
человек чести! Только однажды в истории удалось нечто подобное -- и то
наполовину -- некоему Мори. Впрочем, ему подобный подвиг дорого встал, когда
Муссолини снял с него руку. С тех пор , кстати, Рим нечасто сажает к нам
своих чиновников. Напротив -- мы, Сицилия, поставляем в Рим высший служилый
люд в больших количествах. И так высоко они сидят. наши друзья, что...
Последние фразы дон Паоло говорил уже как бы для себя, хотя формально
обращался к Геку, который с любопытством внимал откровениям старого и
мудрого
волчары, матерого и уже изрядно усталого.
-- А бумагу марать -- ни ума не надо, ни мужества... Ты у Механика был?
-- Сегодня утром, как договаривались. У него все О`кей, можно забирать.
-- Сегодня и заберешь. Кстати, все забываю спросить: что можешь о нем
сказать. вы ведь уже давно общаетесь?
Гектор наморщил лоб:
-- Дело знает -- руки у него золотые, поддавальщик и любит поговорить.
Старается дать понять намеками, обиняками, что всецело вам предан. При
работе постоянно бурчит себе под нос. По рукам видно, что имеет с краской
или тушью.
-- Обиняками! Намекни ему, при случае, про оторванные яйца! Пусть
почаще руки моет и с мылом. Да, я помню -- он действительно обязан мне выше
крыши, но это не повод, чтобы звонить об этом на весь свет. На иных весах и
голова не перевесит длинного языка. Он и на фальшивках попался по
болтливости своей...
Механик -- узник той же тюрьмы -- специализировался на подделке
документов. Необычайно даровитый пятидесятилетний задохлик -- при минимуме
подручных средств мог творить чудеса с бумагой и прочей канцелярской
фактурой. Дон Паоло добился для него пересмотра дела, тем самым на три
четверти скостив ему срок, определил его в тюремные мастерские. Он же создал
ему льготный режим и оснастил по "специальности" так, как Механику и в годы
процветания на воле не снилось. Дело пошло, и дон Паоло через подручных
(теперь через Гека) широко пользовался магией Механика.
-- Я скажу ему, дон Паоло, все же он не дурак, поймет.
-- Поаккуратнее, не задевай самолюбия, но -- дай понять...
-- Сегодня же вечером, дон Паоло, когда за бумагами пойду.
-- А ты говоришь -- заговоры! Вся жизнь в пустяки уходит -- на пьяниц,
да на газеты. До политики ли тут? Ступай, ладно, а я вздремну... Вечером
приходи на капуччино, жена какой-то особый кофе прислала.
Гек намеренно подставил Механика под неудовольствие дона, ибо в голове
у него созрела долгожданная идея: что делать дальше. Он почти сердечно
приветствовал маленького суетливого человечка, передал "по большому секрету"
благодарность "одной важной особы", взял готовое, оставил новый заказ,
попрощался и ушел. Ничего необычного, если не считать того, что из нового
заказа два комплекта предназначались лично для Гека, о чем дон Паоло не
догадывался. Особо узкое место заключалось в необходимости
фотографироваться. Но Гек счел риск неизбежным и рискнул. Заказ был исполнен
в срок и с отличным, как уверял Механик, качеством. Тут же, при Геке,
негативы и заготовки сожгли, но плоский квадратик -- матрицу с печатью --
Гек забрал с собой. Механик уже привык ко всем этим введенным мерам
предосторожности и как профессионал одобрял их в душе. Лишние хлопоты
окупятся в случае провала: поди, докажи, что подделки -- его рук дело, когда
никаких следов почти не остается. Каждую неделю, считай, меняется бумага,
краска, штампы и прочие "вещественные доказательства". Спасибо дону Паоло,
он не скупится. Механика смешили потуги "заказчика" -- змееныша с репутацией
душегуба -- казаться самостоятельным и "основным", старого Джови не
проведешь: он-то знает, кто музыку заказывает...
Геку пришлось основательно поломать голову, чтобы найти безопасное
место для хранения своих опасных сокровищ. Одно время он склонялся передать
пакетик Лайзе, мулатке, но побоялся... В конце концов Гек затырил его в
камере дона Паоло: там никто не обыскивал, сам же Гек бывал там практически
ежедневно и он же делал уборку. Дерзко? -- Да. Но если бы пакетик был найден
-- степень дерзости уже не играла бы никакой роли для Гека. И до конца срока
осталось совсем чуть-чуть. Да, только не струсить, только бы не сорваться.
Сменился начальник тюрьмы. Механика пришлось "убрать". Дон Паоло
колебался недолго -- и колебания заключались не в том, чтобы решить судьбу
говорливого умельца -- надо было выбрать исполнителя. Тони -- ему нельзя,
парню месяц остался, его ждут, мало ли чего -- береженого бог бережет... Да
не мешало бы и алиби организовать -- он же с ним чаще других контачил... А
механика жаль, но он шваль и болтун, и мастерство его, как оказалось, не
столь уж надежно: курьер-то -- засыпался... Может, не только из-за
документов, но...
Гека прошило ужасом. когда он узнал о "самоубийстве" Механика: "Нашли
затырку!" -- первое, что мелькнуло у него в голове. Но когда он понял, что
оснований беспокоиться нет, только природная выдержка не позволила ему
обнять и расцеловать старого дона. (И тем самым нарушить жесточайшую
субординацию почтенного общества, в котором чуть повыше дона стоял Бог, а
чуть пониже -- папа римский.) Он не решился расспрашивать дона о причинах,
побудивших несчастного Механика лезть в петлю, а тот не счел нужным что-либо
пояснять...
Вот и минули полтора бесконечных года. Геку исполнилось девятнадцать --
неделю назад. Еще два дня -- и он на свободе. За время отсидки Гек
изменился: оставаясь по-прежнему стройным -- набрал за счет мышечной массы
пять килограммов, вырос почти на четыре сантиметра; бриться теперь
приходилось ежедневно. Он однажды поймал себя на мысли, что и думает все
чаще по-итальянски, точнее на сицилийском диалекте, как и все вокруг.
Полтора года за его спиной свернулись в маленький, бледный комочек, а два
дня впереди казались вечностью. Гек изъял из камеры дона пакет с документами
и печатью и теперь терпеливо слушал наставления. Дон Паоло готовил его к
выходу: обеспечил одеждой, адресом, куда надлежало отправиться Тони,
инструкциями -- что говорить и как держаться, рекомендательным письмом, еще
кое-чем... Гек чувствовал благорасположение дона, выходящее за рамки заботы
о своем подчиненном, и даже сам испытывал к нему нечто вроде
благодарности...
-- Я выйду в конце сентября, не позже. Ты должен обжиться за это время
и проявить себя толковым и скромным парнем. Никаких сомнительных дел,
никаких ковбойских штучек с пальбой и увечьями. Приказы -- ты понимаешь, о
чем я говорю, -- только от меня лично. Надеюсь, ты будешь меня навещать?
-- Каждое воскресенье, дон Паоло, если позволите!
-- Ну-ну, такой жертвы я от тебя не требую, но когда позову --
постарайся придти. И еще: времена неспокойные, мало ли кому что в голову
взбредет, будь осторожен, выбирай знакомства. За тобой присмотрят,
естественно, помогут и предостерегут, но что касается твоей личной
безопасности, то у любых твоих друзей могут возникнуть более важные
проблемы, а у тебя -- вряд ли...
"Он меня как на войну собирает..."
-- ... Но все же я не думаю, что у тебя возникнут серьезные проблемы,
аккуратность же необходима. Ну а когда я выйду -- подумаем дальше... Ты все
усвоил из моих нравоучений?
-- Да, дон Паоло. Я буду вас ждать и я не посрамлю вашу рекомендацию,
клянусь честью!
-- Не удержался, все-таки...
-- От души говорю, дон Паоло, не осуждайте меня за мои слова! -- В эту
минуту Гек сам был готов поверить в собственную искренность, радость
переполняла его до краев и требовала выхода.
-- Ну, с Богом тогда, Тони. Свобода всем желанна, кроме глистов. И я ее
жду... Счастливо тебе, сынок и сохрани тебя святая Мария!...
Дон Паоло расчувствовался, ему захотелось обнять Тони. Он так и сделал:
обнял и поцеловал в щеку. Сейчас Тони был для него роднее и ближе сыновей --
люди в тюрьме становятся сентиментальнее. Мудрый и многоопытный дон сознавал
это и не противился внезапно нахлынувшему порыву, искренность никогда не
мешает делу. Поначалу он планировал отправить Тони в Муссомели, тихое и
сонное сердце Сицилии -- пусть поживет там до осени, но передумал. Там все
друг друга знают, начнутся генеалогические изыскания, глядишь -- и
новоявленные родственники прорежутся, а зачем? В Палермо. Тамошние воротилы
слишком вознеслись, молотят под американских бизнесменов, плюют на
традиции... Крови не избежать. Тото Реине нужна и необходима помощь, он еще
молод и один не выстоит против городских бандитов... Дон Паоло неплохо знает
его и уважает, да еще из Пармы пришло письмо от друга с просьбой и
ручательством -- он привык верить другу. В предвидении грядущего дон Паоло
пригрел Тони: парень -- золото: смышлен, не болтлив, исполнителен и предать
не сможет, да и к вендетте не обяжет, в случае чего. Будет работать в
Палермо, изучит людей и город...
-- Кстати, Тони, все забываю спросить: ты что, совсем не пьешь?
-- Нет, дон Паоло. Батя, покойник, за нас двоих все положенное принял,
не хочу я...
-- А у меня, помнишь, -- пил в первый вечер?
-- Дон Паоло, там на столе вода только перед вами стояла, а попросить я
стеснялся. У меня такая привычка сложилась, что я все запиваю во время еды,
даже суп.
Дон рассмеялся:
-- Молодец, что не пьешь, это я так спросил, из пустого интереса. Все.
Долгие проводы -- высокое давление. Иди...
Почти сразу же Гек сменил одну клетку на другую, попросторнее. У ворот
тюрьмы его встретил старый знакомый -- толстый и крепкий усач, предлагавший
тосты на "крестинах" у Гека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54