За два
месяца долг испарился, на долю Гека закапала "ощутимая финанса", как любил
говаривать Патрик (как он там сейчас?).
Из газет Гектор, к своему удовольствию, узнал, что "френч коннекшн" --
марсельские кланы -- катятся к упадку. Пули и аресты все чаще дырявили
некогда могучую коалицию.
"Теперь им всем не до меня, -- радовался Гек, -- суки!"
Теперь им действительно было не до него...
На Бабилон спускался тихий осенний вечер. Дождичек моросил так, для
порядка -- одно название, что дождь. На улице Старогаванской перед домом 32
стоял черный кадиллак с белыми крыльями -- в народе его успели прозвать
"Косатка".
Рядом с ним к узкому тротуару были припаркованы еще пара автомобилей
поскромнее -- мустанги, устаревшие, но еще престижные в том бедняцком
районе. Все это означало, что Дядя Джеймс трудится у себя в конторе. Его
контора располагалась на третьем этаже в квартире No7, в простой
четырехкомнатной квартире ублюдочной планировки. Дядя Джеймс мог бы
подобрать себе для работы что-нибудь и получше, благо, что весь дом был его
собственностью, но не видел в этом смысла. Это новым мальчикам приходилось
пыжиться друг перед другом, щеголяя драгоценностями, телками и обстановкой,
ему же не пристало поддерживать свой авторитет дешевыми методами: он уже был
-- Дядя Джеймс. В городе нашелся бы, наверное, с десяток его коллег по
ремеслу
равных ему по влиянию и авторитету, но в припортовом районе, в трущобах
юго-запада -- таковых не было.
Из-за поворота вывернул роскошный "мерседес" и через несколько секунд
остановился бок-о-бок с "Косаткой". Затененные стекла не позволяли видеть
сидящих внутри, но вот дверца распахнулась и на тротуар вышли двое. Старший
выглядел как служащий среднего пошиба, в костюме-тройке, в шляпе, с
галстуком над белой рубашкой. На сером фоне его одежды неуместными выглядели
массивные кольца и перстни на волосатых пальцах обеих рук. Спутник его был
повыше на полголовы и шире в плечах. В расклешенных от бедра джинсах, в
оттопыренной с левой стороны кожаной курточке поверх черной майки, которая
не скрывала татуировки на его мощной груди, он выглядел сущим бандитом,
каковым, впрочем, и являлся. Шофер выглядел аналогично, но он остался сидеть
в машине. В окне первого этажа, прямо над машинами, шевельнулась занавеска:
там снимал каморку старичок-пенсионер. Пенсия, назначенная ему за пятьдесят
лет тяжелой работы на стройке, позволяла ему покупать только хлеб и молоко,
да претендовать на место в городской богадельне; неудивительно, что он рьяно
выполнял обязанности соглядатая для нужд Дяди Джеймса. Он, естественно, был
не один такой, потому что услуги оплачивались добровольным стукачам -- пусть
и не регулярно, -- но щедро. Но Шуруп (так звали старичка) служил не на
страх, а на совесть, поскольку, кроме эпизодических подачек, ему не нужно
было оплачивать комнату. Он отлично знал всех в округе, даром, что сидел
дома почти безвылазно, все видел и все отмечал. Вот и теперь он спешно
проковылял к телефону и набрал внутренний трехзначный номер.
-- "Морские перевозки", слушаем Вас, -- пробасила трубка.
Старик не представляясь доложил:
-- Господин Франк прибыл, с помощником.
-- Хорошо, -- отозвалась трубка и замолкла.
Старик довольно засмеялся -- он, как обычно, успел первым -- в
противном случае прозвучало бы "Знаю", а это минус в его деле, могут не
заплатить. И так, конечно, могут не заплатить, но лучше успевать первым.
Наверху детина, сидевший на телефоне, выбрался из кресла и разминая
спину взялся за другую трубку. Первая опять затрещала, но он, не обращая на
нее внимания, нажал на кнопку.
-- Зайди, -- прозвучало из нее.
Парень сделал два шага, постучал и вошел:
-- Кукиш прикатил, Тобик при нем.
Дядя Джеймс оторвал глаза от телевизора:
-- Опять опоздал на восемь минут, морда. -- Тотчас же прозвучал резкий
звонок в дверь.
-- Открой и проводи ко мне. Тобика посади на кухне, кофе дай, сам попей
-- может, сболтнет чего. Не кирять. Парни пусть потише сидят, без карт и
музыки. Ушки на макушке, мало ли... Патрик очухался?
-- Вроде бы. С утра дома -- чаем отпивается. Он...
-- Позже расскажешь, открой.
Парень пошел открывать дверь. Господин Франк слегка кивнул ему, когда
парень поприветствовал пришедших и двинулся по узкому коридору, освещаемому
единственной стоваттной лампочкой, голо свисавшей с высокого потолка. Два
мордоворота наскоро обменялись рукопожатием и последовали за ним. Нестор --
парень, встречающий гостей, забежал вперед, слегка прижав Франка, отворил
дверь:
-- Шеф, это к Вам.
Франк раздраженно посмотрел на него, отпихнул в сторону:
-- Джеймс, когда ты научишься подбирать себе нормальных людей, -- твой
носорог мне ногу отдавил, скотина такая. -- Последние слова он произнес
только после того, как закрыл за собой дверь.
-- А когда ты научишься не опаздывать на деловые встречи? На восемь
минут опоздал.
-- Ты мне еще спасибо скажешь, что опоздал. Шухер на горизонте...
Нестор отвел Тобика на кухню, длинную и узкую, как кишка, на правах
старого приятеля велел ему поставить кофейник на плиту, а сам метнулся к
телефону. Буквально за секунды он трижды снимал трубку с рычага и бросал
туда "Знаю", потом открыл дверь в комнату напротив входа и передал четверым
парням пожелания хозяина. Парни недовольно заурчали, но карты бросили. Один
из них подошел к окну, другие растянулись в креслах и все это молча, как
приказано...
Комната Дяди Джеймса была скромно обставлена, под стать квартире. На
потолке висела пяти-рожковая люстра, купленная не иначе как у старьевщика,
вдоль стен стояли книжные полки, где вместо книг красовались корешки
муляжей. Франк знал, что полки содержат двойное дно и там хранятся отнюдь не
книги. Не то чтобы Дудя полагался на такую скромную конспирацию, но у него
часто появлялись посетители -- тот же квартальный за еженедельной
подкормкой, и правила хорошего тона не позволяли демонстрировать служителю
Фемиды мощный оружейный арсенал, разрешения на владение которым не было и у
Дяди Джеймса.
Окна, изломанным триптихом, образовывали эркер, удобство которого
заключалось в том, что можно было смотреть вдоль улицы в обоих направлениях;
стекла же, вставленные в двойные рамы, были пуленепробиваемы. Однако в
данное время их загораживали шторы, похожие на чешую исполинской рыбы, они
были собраны по спец заказу из пластинок сверхпрочного титанового сплава (От
большого прихвата со стороны властей не защитили бы ни стекла, ни секретные
люки наверх и вниз, ни телохранители ни черный ход из кухни. Дудя
предохранялся от налета конкурентов или еще каких-нибудь отмороженных
мстителей). Посреди комнаты раскинулся обширный стол, вернее два стола,
составленных буквой Т. По бокам к нему стояло с полдюжины стульев -- для
совещаний. Сам Дядя Джеймс сидел во главе стола в кресле, спиной к шторам.
Единственной бытовой роскошью в комнате являлся здоровенный "филипсовский"
телевизор в углу, справа от входа. Да еще пара кнопочных телефонов на столе.
Дядя Джеймс встал навстречу гостю, кнопкой пульта выключил телевизор,
перегнувшись через стол, протянул руку Франку и приглашающе кивнул на стул.
Был он очень высок, худ и широкоплеч -- в юности подрабатывал вышибалой
в портовом кабаке.
Франк посмотрел на груду бумаг, в беспорядке валявшихся на столе:
-- Ты, как я посмотрю, решил канцелярской крысой заделаться, все
пишешь, все бумажки плодишь. Для следователей, наверное?
-- Не ссы. Это все легальные дела -- тоже ведь присматривать надо. Что
там случилось?
-- А вот что. Червончик твой верный -- классный, конечно, парень, но --
покумился!
-- Рихтуй базар, Франк! -- вскинулся дядя Джеймс. -- Шутки твои
хреновые. -- Но сам он уже сообразил, что Франк не шутит -- за такие
обвинения очень серьезно отвечают; сообщение застало его врасплох и за
дежурными фразами он спрятался, чтобы побороть смятение и приготовиться к
худшему. Если Червончик (он же Червяк -- для недругов, или за глаза -- для
своих) стучит лягавым -- полиции, то неприятностей не оберешься, в том числе
и по Швейцарии...
-- Какие уж там шутки! Зухру Малышку знаешь?
-- Ну, видел. И что?
... Франк не умел длинно рассказывать, но тут пришлось. Одна
проститутка, услугами которой пользовался Франк, большой любитель
толстомясых восточных женщин, снимала квартиру для встреч в районе
Кузнечиков -- на Кузнечной улице, где полно складов и неприметных гостиниц.
Однажды Зухра ранним утром увидела из окна Червончика, выходящего из
гостиницы напротив, и смеясь показала на него Франку. Франк смутно удивился
тогда, но не придал значения. Но однажды вечером, когда они полаялись с ним,
Дядей Джеймсом, сильнее обычного, он заподозрил недоброе для себя от Дяди
Джеймса ( Ты уж извини, дружище мой старый, но всем известно -- тебе чужая
кровь как водица). И тогда он решил все проверить, чтобы не было накладок.
Взяли за жабры содержателя гостиницы, тряхнули как следует. Не сразу, но он
раскололся. Власти держали на него компромат из-за сына, ну, там, неважно...
Вынудили хозяина сдать номер под явку, да не гнули его, а платили и
держались скромно. Хозяин гостиницы Червончика не знает и вообще не при ком
-- власти защищают, да и взять там нечего. Мы предъявили ему фотографии
(несколько разных), он опознал Червончика как гостя того номера. Был два или
три раза.
Зухру в турне, ребят в засаду -- наблюдать. Фотографировали всех подряд
. Знакомых, кроме Червончика, нет. Он появлялся лишь однажды -- вчера. Фотки
-- не его, остальных -- показал своему человеку в департаменте полиции --
наплел в три короба, на всякий случай, подмазал дополнительно. Он божится,
что это не их контингент и не их ведомство. Это контрразведка.( Из службы
безопасности правительства)!...
-- Может, это ты с ними в игры играешь, какие -- не знаю. Скажи,
Джеймс, ведь я в открытую с тобою -- не время турусы на колесах разводить.
Скажи как другу...
-- Для меня новость, -- нехотя признался Дядя Джеймс. -- То-то он легко
отмазался в аэропорту с китайским грузом. Я думал. что это мы его откупили,
а выходит, что они. Но какого черта -- мы ведь в политику не лезем. Ума не
при...
Дядя Джеймс замер. Он поглядел на Франка, глаза его сверкнули догадкой:
-- Негритос из Штатов! -- Франк непонимающе помотал головой.
-- Франк, это за нами с тобой. Тезку твоего мы оприходовали, который из
Нью-Йорка сюда оторвался той зимой. Это его след...
В начале июля прошлого года попросил убежища их американский партнер по
героину -- наглый и некогда очень процветающий чернокожий босс. Но поскольку
ума у него было гораздо меньше, чем амбиций, бюро по борьбе с наркотиками
довело до краха весь его бизнес, а заодно разрушило отличный путь, который
строили корсиканцы и бабилоты ( в лице Дяди Джеймса) на бескрайний
штатовский рынок. С собой он сумел прихватить больше 20 миллионов долларов
наличными. Дядя Джеймс и Франк быстро решили проблему: черного убили и
растворили в кислоте, чтобы начисто замести следы, деньги же честно
поделили. Почти половину своей доли Дядя Джеймс угробил, выплачивая
неустойки по разорванным контрактам (из-за черномазого!), а половину лично и
тайно поместил в цюрихском банке -- на черный день. Что делал Франк со
своими деньгами он не знал, но ему было известно. что долги у Франка
образовались в ту злополучную зиму ничуть не меньшие. Впрочем, его доля, как
прикинул про себя дотошный Дядя Джеймс тоже все компенсировала с лихвой.
Франк был боссом в своем деле -- он контролировал обширную героиновую
сеть в Бабилоне. Он не был дядькой, в бабилонском смысле этого слова,
поскольку подданство у него было французское, настоящих корней в подполье
Бабилона он не имел. Но большие деньги и обширные связи с местными
гангстерами делали его значительной фигурой. Корсиканская диаспора
поставляла ему людей, на которых он мог опереться в случае военных действий
с другими бандами, выручало также тесное сотрудничество с Дядей Джеймсом. Он
мог бы, вероятно, заключить союз и с другим дядькой, помимо Джеймса, но
вовсе обойтись без местных кланов и действовать самостоятельно полностью --
в Бабилоне он все же не мог. Так же, как и Дядя Джеймс не мог оперировать в
сколько-нибудь значительных масштабах на международном уровне без
корсиканских или, например, сицило-американских группировок. Но и Дядя
Джеймс и Франк дружно ненавидели "макаронников", "даго", сицило-американцев.
Те -- единственные, кто сумели выйти за пределы своих гетто и вели дела, ни
с кем не делясь, и ни у кого не испрашивая разрешения.
Франк унаследовал эту ненависть от старых корсиканских кланов, ему
довелось участвовать в Европе в "войне улиц", где он получил пулю в грудь от
одного сердитого итальянца. Но Франк выжил и с тех пор носил шрам от пули
рядом с золотым амулетом, сделанным в форме кулака, сложенного в кукиш. Из
за амулета и родилась его заглазная кличка. Официально его именовали
поначалу Французом, но Франк яростно и недвусмысленно дал понять, что такого
прозвища не потерпит, и, поскольку заглазная кличка у него уже была (и
окружающим она нравилась), все согласились на "Франке".
-- Джеймс, елки-моталки, Черный Мэт ведь тоже политикой не увлекался.
-- Штатники через свое ФБР, или что у них там, пронюхали про него,
навалились на наших -- вот тебе и политика.
.-- Ну, пусть так, а нам от этого легче?
-- Не знаю, думать давай.
-- Ты Червончику говорил о... нем?
-- О черном, что ли?
-- Слушай, старик, а ты часом не боишься, что теперь нас прослушивают?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54