Нужно ли нам это? Мир, гражданский мир должен воцариться у нас, тем более теперь, когда...
— Вот как, гражданский мир? Хорошенький гражданский мир, когда вы там все время бунтуете. А эта ваша делегация пусть отправляется к собаке под хвост.
— Как вам угодно, господин Винналь. Но я бы посоветовал выслушать ее. Если вы не сможете ублаготворить их, ну, тогда другое дело. Но они все же выскажут то, что у них на сердце, и на некоторое время перестанут ворчать, будут дожидаться. А вы получите ясную картину и будете знать, что предпринять...
— Нечего учить меня. Сам знаю, что делать.
Оба замолчали.
— Ну что ж, мне тогда больше нечего... — промямлил- Воореп и встал.
— Куда же вы так скоро? — немного любезнее спросил Винналь.
Неумно было бы отпускать без угощения своего верного слугу. Может еще пригодиться. К тому же от праздника много всего осталось. Винналь позвал экономку и приказал ей устроить в столовой легкую закуску для гостя. Воореп, правда, отказывался, но хозяйское гостеприимство было таким настойчивым, что пришлось покориться.
— Что я за сквалыга, если отпущу вас без угощения! Как можно!
В этот момент позвонили. Горничная доложила, что трое мужчин желают поговорить с хозяином.
— Это они! — побледнев, прошептал Воореп. Глаза его забегали по зале, будто ища, где бы спрятаться.
— Ступайте в столовую! — пришел на помощь хозяин. — А вы, — обратился он к горничной, — отошлите этих людей, пусть придут в другой раз, а сегодня, скажите, хозяин занят.
В передней ждали трое: Саар, Вардья и Риухкранд.
С приходом Таммемяги оживилась деятельность городской подпольной партийной организации, и Саар также стал активнее. Его слово имело вес, авторитет его среди рабочих быстро вырос, и они даже избрали его своим старостой. Вардья пользовался не меньшим уважением, чем Саар. Когда нужно было отстаивать интересы рабочих, он был неуступчив и упрям, хотя обычно отличался добродушием. Все знали, как тяжело ему живется со своей большой семьей, но никто не видел его в дурном настроении. Кому бы пришло в голову, что этот добродушный старик
хранит на фабричном складе за канализационными трубами и железными плитами запрещенную литературу и секретные документы? В помощь к этим двум товарищам местный совет профсоюзов прислал Пауля Риухкранда.
Делегация и не подумала уходить. Послали сказать хозяину, что будут ждать хоть до завтрашнего утра.
Относя свое пальто на вешалку, Вардья увидел там знакомую куртку с заячьим воротником и меховую шапку.
- Узнаешь? — спросил он Михкеля.
- Ишь ты, и эта шкура здесь!
- Пришел, верно, жаловаться папочке на то, что ему штанишки обмочили, - засмеялся Вардья, напоминая, что произошло в субботу, когда с Воорепом сыграли шутку, облили водой при умывании. Не кто иной, как Саар, схватил его своими ручищами и задержал под насосом.
Недолго пришлось делегации дожидаться. Убедившись, что от рабочих не отделаться, хозяин любезно пригласил посетителей войти. «Уж я сумею смазать и раскрутить эти ржавые гайки, - подумал он. - На Воорепа можно и покричать, а для этих приходится надевать шелковые перчатки».
Он включил в зале полный свет — зажег и люстру, и все бра. Торжественное освещение, ковер, покрывающий весь пол, обтянутые шелком изящные стулья, лавры в кадках — все это должно произвести впечатление. И делегаты сперва и впрямь смутились — не знали, куда ступить, где стать.
- Двоих из вас я знаю, - сказал Винналь, обращаясь к своим рабочим, — но младшего... как будто не помню.
- Риухкранд, от профессиональных союзов, - коротко отрекомендовался молодой человек, доселе стоявший в отдалении.
- Вот как, от профсоюзов?.. Риухкранд?
Винналь с трудом подавил досаду при слове «профсоюз».
- Фамилия эта мне знакома, - продолжал он. - У меня в конторе служит девушка с такой фамилией.
- Это моя сестра, - сказал Пауль.
На этом интерес к Риухкранду был исчерпан. Поближе к столу, где сидели другие, хозяин его не пригласил, а указал на стул, стоявший поодаль.
- Мы пришли... — начал Саар.
- Да-да, я знаю, это прекрасно, что вы пришли, - прервал его Винналь. - Знаете, дорогие мои, вы попали ко мне под конец праздника по случаю моего дня рождения. Может, читали в газете? Постойте, подождите минутку.
Он поспешил в другую комнату и вернулся оттуда с бутылкой вина и с рюмками.
— Сначала давайте промочим горло, а уж потом займемся более серьезными делами.
Он стоя налил бокалы, но никто не притронулся к ним.
— Ах да, вы правы! Закуска! Как же можно без этого!
Он снова отправился в столовую, чтобы отдать распоряжение экономке. Возвращаясь, он молвил:
— Да, уж этот мне день рождения, знаете... Был, да сплыл... Будто и не было. Какой мне в нем прок? Только расходы да головная боль. Я же не такой, как один из моих знакомых...
Он принялся рассказывать историю об одном скупце, который тщательно взвешивал, кого звать на свою серебряную свадьбу, кого нет, и хотел все рассчитать так, чтоб ему была от гостей тройная прибыль.
Члены делегации терпеливо ждали, но словоизлияниям Винналя не видно было конца.
На стол подали поднос с аппетитными закусками.
— Вот так. Теперь, кажется, все. Приступим! А вы там, господин Риухкранд, чего дожидаетесь, придвигайте-ка стул! За чье же здоровье нам прежде всего выпить?
Он подождал с минутку, но никто не. произнес ни слова.
— Ну, так выпьем за нашего славного фабричного старосту. Прозит! Что бы я стал делать, если бы у меня не было такого работника, как Саар? Управляется за десятерых. Если б все были такие! Поглядите, какие руки! Точно клещи! Уж если кого схватят, так только синяки останутся. Ведь верно, Вардья?
— Об этом лучше мастера спросить, — ответил Вардья.
Винналь сделал вид, что не расслышал ответа. Он
насильно сунул в руки каждому по рюмке.
— Ну, чего же вы ждете?
Подавая пример, он выпил свою рюмку до дна и поставил на стол. Туда же, будто сговорившись, поставили непригубленные рюмки и другие.
— Это что за мода? — с укором сказал Винналь. - В общество трезвости вступили, что ли? Как вас прикажете понимать? Брезгаете моим вином? Или предпочитаете пиво?
Посетители отказались и от пива. Но было необходимо смягчить этих людей, предотвратить подготовленный ими натиск, разрушить козни, с которыми они явились.
— Ну, в таком случае хоть закусите! Посмотрите, какой угорь!
Белая, жирная рыба выглядела так аппетитно, что у самого Винналя потекли слюнки.
— Оставьте! - пробасил Саар. — Мы пришли сюда не есть и пить. У нас дела поважнее. Мы пришли к вам от рабочих как представители.
Он напомнил о растущей дороговизне и коротко изложил требование рабочих повысить заработную плату. Но Винналем овладела рассеянность, и он пропустил речь Саара мимо ушей.
— Тяжело, говорите? — ухватился он за одно случайно услышанное слово. - Знаю, что тяжело. А кому легко? Особенно трудно тем, у кого семья большая, как, например, у Вардьи. Сколько у вас этих карапузов? Трое? Четверо?
— Пятеро.
— Вот-вот, детьми обзаводиться - это вы умеете!
Вардья пожал плечами.
— Ну да, что поделаешь, для бедняка это единственное утешение. Одного можете прислать летом ко мне на хутор, в пастухи. По крайней мере, сыт будет и постолами обзаведется. Да, это просто несчастье, что столько людей на свет рождается. Отсюда и бедность. А вот природа умнее людей, выдумала войну.
— Природа ли? — ответил Вардья. — Войну скорее богачи выдумали...
Риухкранда, который до этого молчал, взяло зло, и он спросил у Винналя, ходил ли его сын в пастухах, чтобы заработать себе постолы и наесться досыта.
Винналь исподлобья взглянул на Риухкранда, и губы у него дрогнули.
— Если это вас интересует, могу вам с гордостью сообщить, что я сам когда-то был пастухом. Вы могли прочесть об этом в воскресной газете. Впрочем, не из каждого пастуха выходит король. Пробиваться, пробиваться нужно...
— Мы-то рады пробиваться, - ответил Вардья, - да самих нас уж .очень обирают.
— Нужна удача, — заметил Винналь.
— Нужна бессовестность, чтоб драть шкуру с ближних, — поправил его Риухкранд.
Винналь опять окинул Риухкранда пренебрежительным взглядом, помолчал и сказал:
— Я не отрицаю, что рабочим тяжело. Но и вполовину не так тяжело, как мне и другим хозяевам. Не верите? Ну, скажем, война. Что вы теряете? Кроме жизни, ровно ничего. А я? Все свое состояние. Да, даже сейчас, в мирное время, у меня голова кругом идет, и я не
знаю, как быть. От меня требуют заработной платы и даже повышения заработной платы. А где я возьму деньги? Готовая продукция — ржавеет на складе. К чему же производить новую? А где брать сырье в такое трудное время? Вот и живи. И что вам за польза, если я прибавлю- вам жалованье? Как только поднимется заработная плата, сейчас же поднимутся и цены. Вы опять взвоете и придете ко мне. Потребуйте лучше, чтобы цены не росли.
- У кого мы потребуем? - рассердился Саар. - Вы сами знаете, кто поднимает цены.
- Мы сюда пришли не спорить об экономических законах. Мы хотим знать - согласны ли вы добровольно повысить заработную плату, как этого требуют рабочие, или нет? — сказал Риухкранд.
- Так-так, вы, кажется, собираетесь начать забастовку? - иронически улыбнулся Винналь, бросив взгляд в сторону Риухкранда. — Ну, тогда вам придется обратиться к социальному министру и попросить у него разрешения. Может быть, он ваш хороший знакомый, тогда ваше дело в шляпе...
- Ах, так вы еще издеваетесь! — выпалил вдруг Саар и так резко повернулся на своем хрупком стульчике, что тот затрещал.
Винналь испугался. Чего ради он пригласил их в этот зал? Мебель исковеркают, ковер запачкают грязными сапогами...
- Ах, если б вы знали, — сказал он со вздохом, — если б вы только знали, какие настали для меня тяжелые времена... Вы бы не говорили так...
У него даже голос задрожал.
- Я на краю банкротства... Мне жаль... Просто жаль вас... Я ведь желаю вам добра... Но вот видите... Если мне не помогут, мне придется — не пугайтесь — закрыть фабрику... хотя бы на некоторое время... Да, такой удар ожидает... меня, вас, всех нас. Ну и времена...
- Такие разговоры мы слыхали, — холодно сказал Риухкранд. — Каждый фабрикант говорит то же самое. Но вы ошибаетесь, если думаете испугать нас этим. Не пройдет!
- Неужели я вас обманываю? — сердито вскричал Винналь. — Честное слово, я говорю правду. Но надежды терять не следует. Ни мне, ни вам. Искорки надежды у меня все же остались.
Он заговорил о возможном получении ссуды от государства и о планах реконструкции своей фабрики.
- Если бы и вы со своей стороны помогли мне и написали об этом правительству... Тогда все вопросы
были бы разрешены. Тогда можно будет подумать и о повышении заработной платы...
— Значит, вы не хотите пойти навстречу требованиям рабочих? — спросил Саар.
— Как не хочу? Я же говорю - как только получу ссуду...
— Что попусту толковать. Дело ясное. А как насчет других наших требований? Мы раз десять напоминали вам, что двери литейной пропускают и холод и ветер. Скоро зима, и тогда опять начнется старая история: спереди горячая печь, рабочий в этой жаре скидывает рубаху, а сзади его, точно из ушата, обдает ледяным холодом. Что же удивительного, если все у нас кашляют и хворают воспалением легких? А где давным-давно обещанная умывальная? Мы все еще моемся во дворе, даже зимой. А вентиляция? Попробуйте сами хоть пяток минут выдержать в этаком угаре. Долго ли будет продолжаться все это?
— Все это будет учтено при разработке плана реконструкции, — заверил Винналь.
— Плана? Ну, так планом это и останется, — сказал Вардья. — Жаворонок иной раз тоже так разливается, что заслушаешься, разинув рот. Но песней сыт не будешь.
— Еще последний вопрос, — сказал Саар. — Рабочие требуют увольнения Воорепа.
— Воорепа? — пробормотал Винналь, словно с трудом припоминая, кто это.
— Да, Воорепа, — помог припомнить Вардья. — Того самого, чье пальто и шапка висят у вас в передней на вешалке.
Трое делегатов усмехнулись. Но Винналь умел падать, как кошка, на все четыре лапы.
— Вы говорите о мастере Воорепе? Разве он здесь? Поди ж ты, только у него и дел, что бегать за моей горничной! Да мне что? Пусть его. Уволить? Но почему? В чем он провинился?
Винналь прекрасно знал, почему рабочие терпеть не могут этого мастера. Еще весной они потребовали увольнения Воорепа, после того как застали его за обшариванием чужих карманов, в которых он рассчитывал найти первомайские прокламации.
— Уволить да уволить... Нет, так дело не пойдет. Давно ли приходили ко мне жаловаться на Саара: красной, мол, пропагандой занимается, людей бунтует. Тоже советовали выгнать с фабрики. До чего мы этак дойдем? Один жалуется на другого. Больше единодушия!
— Вот мы и требуем единодушно, чтобы уволили Воорепа, — сказал Саар.
— Хорошо, я подумаю, — ответил Винналь.
Видя, что фабрикант увиливает от решения всех вопросов, Саар хлопнул своей широкой ладонью по столу, так что подпрыгнули рюмки, встал и гаркнул:
— Идем, товарищи! Скорей у мертвеца под боком согреешься, чем тут чего дождешься!
— Куда вы? — крикнул Винналь, заранее радуясь избавлению от назойливых посетителей. — Зачем пороть горячку? Разве я против вас? Я ведь ясно сказал, что ничего не имею против ваших требований. Только сразу нельзя...
В этот момент на пороге появился сын Винналя в кайтселийтском мундире. Он недавно вернулся домой нетрезвый, обнаружил в столовой Воорепа и вместе с ним выпил еще. Услышав, кто сидит у отца и по какому делу, он разозлился и в самом воинственном настроении кинулся в зал.
Он сразу же узнал среди посетителей Пауля Риухкранда.
— А, Риухкранд?
Тот безразлично взглянул на пьяного молодчика и спокойно спросил:
— Что вам угодно?
Молодой Винналь подошел ближе и крикнул:
— Встать навытяжку перед начальством!
— Что вы за начальство?
— А, не желаете меня узнавать? Я вам задам...
— Брось, сынок! — попытался Винналь унять сына.— Ступай наверх, выспись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56