Кришнамурти: Да, таковы факты. Бом: В таком случае давайте скажем, что это время не является основой; основой, пожалуй, не является даже физическое время. Кришнамурти: Мы собираемся это выяснить. Бом: Да, но мы воспринимаем его как основу, ибо чувствуем, что как личности мы существуем во времени. Без времени не было бы моего «я». Кришнамурти: Это так. Бом: «Я» должно существовать во времени. Кришнамурти: Конечно, конечно. Бом: Будучи чем-то или постоянно чем-то становясь. Кришнамурти: Становление и бытие находятся в поле времени. И вот, может ли ум, который эволюционировал во времени... Собеседник: Что вы тогда подразумеваете под умом? Кришнамурти: Ум — мозг, мои ощущения, мои чувства — все это ум. Бом: Вы имеете в виду отдельный ум. Кришнамурти: Отдельный ум, разумеется; я говорю об уме, который эволюционировал во времени. Бом: Даже сама его отдельность зависит от времени. Кришнамурти: От времени, конечно, и от всего прочего. И мы спрашиваем, может ли этот ум быть свободным от времени, иметь озарение, которое есть полная разумность, и которое может тогда проявляться в мысли? Такая мысль полностью разумна, не основана на памяти. Согласны? Бом: Да. Кришнамурти: И вот, как мне, как «X» и «Y» быть свободным от времени? Понимаю, я нуждаюсь во времени, чтобы дойти отсюда туда, выучить урок, усвоить технические приемы и т.д. Это совершенно понятно, и я не говорю об этом времени. Я имею в виду время как становление. Бом: Как бытие. Кришнамурти: Безусловно. Становление есть бытие. Я двигаюсь от бытия к становлению. Бом: Быть чем-то в самом себе. Быть лучше, быть счастливее. Кришнамурти: Да, все это значит — больше. Так вот, могу ли я, может ли мой мозг исследовать и выяснить, существует ли первооснова, может ли мой ум быть полностью свободным от времени? Мы различаем время: есть время необходимое и время, которое не является необходимым. И спрашивается, не может ли мой мозг, функционирующий всегда во времени, мыслящий во времени, действовать иначе? Другими словами, может ли мысль прийти к концу? Вы, наверно, согласились бы с этим? Бом: Да, но не можете ли вы это пояснить? Как мы видим, первый вопрос — возможно ли, чтобы мозг не был подавлен функцией мысли? Кришнамурти: Да, которая есть время. Бом: И тогда, если, как вы говорите, мысль придет к концу... Кришнамурти: Нет! Может ли время как мысль остановиться? Бом: Психологическое время останавливается. Кришнамурти: Да, я говорю о психологическом времени. Бом: Но мы все же хотим иметь разумную мысль. Кришнамурти: Конечно, понятно. Это мы сказали. Бом: Мы имеем в виду мысль сознательного опыта. Собеседник: Становления и бытия... Кришнамурти: И сохранения в памяти того, что вы знаете, сохранения прошлого как знания. О, конечно, это возможно. Бом: Вы действительно имеете в виду память об опыте? Кришнамурти: Память об опыте, обидах, привязанностях, обо всем этом. И может ли она прийти к концу? Конечно, может. Дело вот в чем. Она может прийти к концу, когда само восприятие спросит: Что это такое? Что такое обида? Что такое психологический ущерб? Восприятие обиды есть ее прекращение, не откладывание, которое есть время. В самом прекращении ее есть прекращение времени. Думаю, это ясно. У «X» есть обида, душевная рана с самого детства. И слушая, беседуя, обсуждая, он осознает, что продлевание этой обиды есть время. А чтобы открыть первооснову, время должно прекратиться. Поэтому он спрашивает: «Может ли моя обида прекратиться сразу же, мгновенно?» Бом: Я думаю, тут существует какая-то последовательность. Вы говорите, ему стало понятно, что обида есть время, но мгновенное переживание этого происходит само по себе. Кришнамурти: Понятно. Мы можем это рассмотреть. Бом: Это просто нечто такое, что происходит само по себе. Кришнамурти: А это означает, что я создал образ самого себя и образ обиды вне меня. Бом: Что вы имеете в виду? Кришнамурти: Несомненно, в становлении, которое есть время, я создал образ самого себя. Бом: Итак, мысль создала этот образ. Кришнамурти: Мысль создала этот образ, исходя из опыта, воспитания, обусловленности, создала как нечто отдельное от меня. Но в действительности этот образ есть «я», хотя мы и мыслим его отдельно — образ и я, — что является неразумным. Итак, осознавая, что этот образ есть «я», я становлюсь в какой-то степени разумным. Бом: Думаю, это не будет понято, ибо когда я обижен, я ощущаю образ себя. Кришнамурти: Образ и есть вы. Бом: Видите ли, человек, который обижен, чувствует это именно так. Кришнамурти: Согласен. В тот момент, когда вы реагируете, вы себя отделяете. Бом: В этом проблема. Первое ощущение, собственно, таково, что этот образ, являющийся моим «я», понес обиду, и в следующий момент я чувствую, что отделяюсь от образа, чтобы на него воздействовать... Кришнамурти: ...что неразумно. Бом: ...потому что некорректно. Кришнамурти: Верно. Бом: И это включает время, так как я говорю, что мое действие потребует времени. Кришнамурти: Совершенно верно. Итак, увидев это, я становлюсь разумным и действую. Действие должно быть мгновенным, свободным от времени. Бом: Давайте это рассмотрим. Вначале была причинена обида. Возник образ и в первый момент я его не отделяю. Я чувствую себя тождественным с ним. Кришнамурти: Я есть то. Бом: Я есть то. Но в следующий момент я уже отстраняюсь и говорю, что должно быть «я», которое может что-то сделать. Кришнамурти: Да, которое может отреагировать. Бом: А это требует времени. Кришнамурти: Это есть время. Бом: Это есть время, но я пока еще думаю, что это требует времени. Теперь я не должен торопиться. Если я не уделю этому времени, то обида не сможет существовать. Кришнамурти: Верно. Бом: Но из самого переживания отнюдь не следует, что это именно так. Кришнамурти: Сначала давайте, не торопясь, его рассмотрим. Я обижен. И это — факт. Затем я отстраняюсь — происходит разделение — и я говорю, что хочу что-то с этим сделать. Бом: «Я», которое что-то сделает, является уже отдельным. Кришнамурти: Отдельным, конечно. Бом: И оно думает, что должно что-то сделать. Кришнамурти: «Я» есть нечто отдельное, потому что оно есть становление. Бом: Свое обособленное положение оно проецирует в будущее. Кришнамурти: Да. Я обижен. Существует обособление, разделение. «Я», которое всегда занято становлением, говорит: «Я должен это контролировать. Я должен это уничтожить. Я должен на это воздействовать», или: «Я буду мстить, я буду вредить». Таким образом, это движение обособления есть время. Бом: Мы можем теперь это видеть. Проблема в том, что здесь присутствует еще нечто, что не очевидно. Человек думает так: «Обида существует независимо от „меня“, и я должен в отношении ее что-то сделать». «Я» проецирует в будущее лучшее состояние и то, что оно собирается сделать. Давайте попробуем выразить это очень ясно, потому что вы говорите, что никакого разделения не существует. Кришнамурти: Моя разумность обнаруживает, что разделения не существует. Бом: Разделения не существует, но иллюзия разделения способствует сохранению обиды. Кришнамурти: Верно. Существует иллюзия, и потому я становлюсь. Бом: Да. Я есть это и стану тем. Так, я обижен и стану необиженным. И вот, сама эта мысль удерживает обиду. Кришнамурти: Верно. Собеседник: Разве разделения не существует уже тогда, когда я осознаю и говорю, что обижен? Кришнамурти: Я обижен. И вот я говорю, что собираюсь вас тоже задеть за живое, потому что вы обидели меня, или говорю, что должен это подавить, или же начинаю опасаться и т.д. Собеседник: Но не возникает ли это ощущение разделения с того момента, как я сказал, что обижен? Кришнамурти: Это нелогично. Собеседник: Неужели нелогично? Кришнамурти: Да, если вы считаете, что разделения не существует уже тогда, когда вы говорите: «Я обижен». Бом: Оно существует, но, думаю, прежде чем оно возникнет, вы почувствуете как бы толчок. Первое, что случится — это легкий толчок, боль или что-то еще, что вы отождествляете с этим толчком. Потом вы объясняете его, говоря: «Я обижен», и это сразу же указывает на отдельность, с тем, чтобы как-то на это отреагировать. Кришнамурти: Конечно. Если я не обижен, то я не знаю ничего об отдельности ни в положительном, ни в отрицательном смысле. Если я обижен, то я неразумен до тех пор, пока удерживаю эту обиду и как-то на нее реагирую, что означает становление. Тогда и приходит неразумность. Я думаю, это верно. Бом: А если вы не удерживаете обиду, что тогда происходит? Вы, наверно, скажете, что не хотите больше заниматься этим становлением? Кришнамурти: О, это совсем другое дело. Это означает, что я больше не мыслю, больше не наблюдаю, больше не пользуюсь временем как наблюдением. Бом: Вы могли бы сказать, что это не ваш образ видения. Это не ваша теория «никакого больше». Кришнамурти: Верно. Бом: Потому что вы могли бы сказать, что время — это такое понятие, которое каждый приспосабливает к своим психологическим целям. Кришнамурти: Да. Это обычный фактор, время — обычный человеческий фактор. А мы обращаем внимание на то, что время — это иллюзия... Бом: Психологическое время. Кришнамурти: Разумеется, это понятно. Бом: Вы говорите, что если мы не относимся к обиде, как к чему-то длящемуся во времени, то она не имеет длительности? Кришнамурти: Она не продолжается, она прекращается — потому что вы ничем не становитесь. Бом: В становлении вы всегда продолжаете быть тем, чем вы являетесь. Кришнамурти: Верно. Продлевание того, что вы есть, только видоизмененное... Бом: Вот почему вы всячески стараетесь преодолеть становление. Кришнамурти: Мы говорим об озарении. Мы говорим, что озарение не включает в себя времени. Озарение — не продукт времени, являющегося памятью и т.д. Итак, существует озарение. Будучи свободным от времени, озарение воздействует на память, воздействует на мысль. Это значит, что озарение делает мысль разумной, но не ту мысль, которая основана на памяти. Что это была бы тогда за мысль?Нет. Подождите. Я не думаю, что мысль вообще приходит. Мы говорим, что озарение возникает, когда не существует времени. Мысль, которая основана на памяти, опыте, знании — это движение времени как становление. Мы говорим о психологическом, а не о хронологическом времени. Мы говорим, что быть свободным от времени предполагает озарение. Озарение, будучи свободным от времени, не содержит в себе мысли. Бом: Мы говорили, что озарение может пользоваться мыслью. Кришнамурти: Подождите. Я не уверен. Только давайте двигаться медленно. Озарение могло бы пользоваться мыслью, если нужно было бы истолковывать, но оно действует. До этого действие было основанным на мысли. А теперь, когда существует озарение, есть только лишь действие. Зачем нужна вам мысль? Озарение разумно, и вследствие этого разумно также его действие. Действие становится неразумным, когда оно исходит из мысли. Следовательно, озарение не пользуется мыслью. Бом: Итак, нам надо сделать это ясным, потому что в определенной сфере деятельности оно должно пользоваться мыслью. Если, к примеру, вы хотите конструировать что-то, вы могли бы воспользоваться имеющейся в вашем распоряжении мыслью, чтобы это выразить. Кришнамурти: Это — не озарение. Бом: Но как раз в этом случае вам было бы необходимо озарение. Кришнамурти: Частичное. Ученые, живописцы, архитекторы, врачи, артисты и т.д. имеют частичное прозрение. Но мы говорим об озарении «X» и «Y», которые стремятся найти первооснову; они становятся разумными, и мы тут говорим об озарении вне времени и, следовательно, вне мысли; мы говорим об озарении как действии. И оттого, что озарение разумно, действие — разумно. Вы мне простите, я не ставлю себя в пример, я говорю со всей скромностью. Этот мальчик, этот молодой человек в 1929 году распустил «Орден Звезды». Мысли тогда не было. Люди говорили: «Сделай это», «Не Делай этого», «Сохрани организацию», «Не сохраняй ее». У него было озарение; он распустил организацию. И все! Почему мы так нуждаемся в мысли? Бом: Но вы же тогда воспользовались какой-то мыслью, распуская «Орден», чтобы сказать, когда это сделать, как это делать. Кришнамурти: Эти слова употреблялись просто для сообщения, для общения с другими людьми. Бом: Но какая-то мысль все же была необходима. Кришнамурти: Принятое решение действует. Бом: Я не имею в виду самого решения. Первичное действие не требует мысли, а только то, что за ним последует. Кришнамурти: Это — ничто. Это подобно движению упругой подушки, движению отсюда сюда. Бом: Да, понимаю. Тогда первичный источник действия не включает в себя мысли. Кришнамурти: Это все, что я хотел сказать. Бом: Но это своего рода просачивание сквозь фильтр внутрь того... Кришнамурти: ...это подобно волновому движению. Собеседник: Совсем не обязательно, чтобы всякая мысль подвергалась трансформации в этом процессе? Кришнамурти: Нет, конечно. Озарение — вне времени, и, следовательно мозг, как таковой, уже подвергся изменению. Бом: Да, и теперь мы могли бы поговорить о том, что вы под этим понимаете? Кришнамурти: Не должен ли каждый человек к этому вопросу подойти ответственно, тщательно разобраться в том, что такое озарение? Я поясню вам, что имею в виду. Я ревнив. Не озарение ли, которое охватит всю сферу ревности, способно с нею покончить? Покончить с завистью, жадностью и со всем тем, что включает в себя ревность? Вы улавливаете? Неразумные люди следуют шаг за шагом — они избавляются от ревности, от привязанности, от гнева, избавляются от того, от другого. И это составляет непрерывный процесс становления — верно? А озарение, которое абсолютно разумно, стирает все это сразу. Бом: Правильно. Кришнамурти: Это же факт? Факт, в том смысле, что «X» и «Y» никогда не будут ревнивыми снова; никогда! Бом: Мы должны это обсудить, потому что не ясно, как можете вы это гарантировать. Кришнамурти: О, да, это я гарантирую! Бом: Хотя бы достигли этого те, кто способен слушать... Кришнамурти: Для того, кто полон решимости добраться до первоосновы, самое важное — слушать. Бом: Видите ли, ученые не могут всегда только слушать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51