Жизнь уличного лицедея стала для Пыхи привычной на удивление быстро; и, р
азобравшись в её реалиях, смоукер научился получать максимум удовольст
вия от того, чем занимается. Роли с каждым днём давались ему всё лучше и лу
чше; уловив суть, он начал привносить нечто новое в каждую сцену Ц будь то
жест, взгляд, вовремя выдержанная пауза или хорошо продуманная поза. Над
о сказать, уличные театры, или, как называли их в Бэби, театры маргиналов, н
икогда ничего подобного от своих актёров не требовали: существовали зар
анее известный ряд персонажей и набор сюжетов, позволявший разыгрывать
непритязательные и, что самое главное, узнаваемые сценки. В лице маэстро
Палисандре смоукер обрёл самую горячую поддержку своим начинаниям. Как
признался импресарио, его заветной мечтой было Ц поднять спектакли теа
тра на такую высоту, чтобы каждый из них собирал многотысячные толпы. «Я н
ичего не делаю наполовину, Ц сказал он как-то Пыхе и Кастрации за ужином.
Ц И это Ц единственно правильный стиль жизни, на мой взгляд. Чем бы ты ни
занимался Ц стремись к совершенству; добивайся его всеми силами, не обр
ащая внимания на удары судьбы. Концентрация, друзья мои, Ц вот секрет все
х великих свершений!» Ц «Оу, е! И мы сможем заработать много-много денег!»
Ц подхватила Кастрация. Палисандро рассмеялся. «Вы говорите, как самая
настоящая вавилонянка, дорогая моя! Духи предков, как же всё-таки быстро м
еняет этот город людей!»
Касси тихонько посапывала во сне. «Что же меня всё-таки разбудило, Ц дум
ал Пыха, Ц чувствуя на лице щекочущие прикосновения её волос. Какие-то н
епонятные, едва уловимые звуки слышались вокруг, и ещё… Запах? Да, верно… С
транно, такое впечатление, будто мы расположились на ночлег где-нибудь п
од мостом: так и несёт тиной!»
В плотном брезенте, там, где он крепился к борту телеги, имелось несколько
небольших отверстий. Пыха осторожно, стараясь не разбудить подругу, подт
янулся и заглянул в одно из них.
Ц Ухты!!!
Ц Смоки, вуо-от… Из зет? Ц сладко зевнула Кастрация.
Ц Да ты только посмотри!!!
Улочки, на которой расположился фургон, больше не было. Между стенами дом
ов простиралась весело поблескивающая в солнечном свете гладь. Вода под
кралась незаметно, не в ярости бури, а ясным безмятежным утром. Пыха, помин
утно спотыкаясь о сундуки и коробки, пробрался к передку фургона и высун
улся наружу, с беспокойством глядя вниз. Пока ещё уровеньводы был неболь
шим Ц примерно по щиколотку, но он продолжал повышаться…
Наводнение, хотя и ожидаемое, в общем-то, явилось неприятным сюрпризом дл
я большинства вавилонян; выиграли от него лишь владельцы лодок. Гидротак
систы сразу подняли плату за проезд вдвое-втрое; народ громко возмущалс
я, но делать нечего: мало кому улыбалось передвигаться по пояс в воде. Каки
е-то предприимчивые личности вовсю развернули торговлю маленькими над
увными лодками, похожими чем-то на корытца, в которых купают детей; а самы
е отчаянные из домохозяек и впрямь спускали на воду разнообразные предм
еты обихода Ц лишь бы те имели хоть какую-нибудь положительную плавуче
сть. По одной из улиц неторопливо перемещался перевёрнутый ножками ввер
х обеденный стол; две неопределённого возраста тётки (одна Ц выкрашенна
я под блондинку, другая Ц ядовито-рыжая), отталкиваясь шестами, с мрачным
упорством направляли своё плавсредство в сторону рынка. Некий мудрец пу
тешествовал в бочке, утяжелив предварительно её дно балластом, чтобы не
перевернуться. В качестве движителя он использовал большой чёрный зонт,
улавливая им, словно парусом, веющий вдоль улицы лёгкий ветерок.
Потоп сделал по крайней мере одно очень важное дело: изгнал из подземели
й обитавших там крыс. Целые стаи их пускались вплавь, преследуемые истер
ичными женскими визгами; зверьки выбирались на пока ещё не залитые улицы
, где и становились добычей мальчишек-охотников: кому-то в мэрии пришла в
голову светлая мысль объявить небольшую награду за каждую дюжину крыси
ных хвостов, и те старались вовсю.
Перегниду вся эта катавасия нисколько не волновала. Ведьма вернулась до
мой до рассвета, поставила метлу в угол и завалилась спать, по-походному п
одложив отстёгнутый протез под голову. Кипадачи в соседней комнате тяже
ло вздыхали. На этот раз старухе не удалось превратить их в волков Ц отсу
тствовали необходимые ингредиенты; но этого и не требовалось. Память гор
цев хранила предыдущую метаморфозу; поднаторевшей в ментальных битвах
Перегниде ничего не стоило добраться до этих воспоминаний и вытащить их
на поверхность. Теперь несчастные Ххай и Хадзме не вполне понимали, кто ж
е они такие на самом деле: люди, превращенные в волков, или волки, обуревае
мые иногда странными воспоминаниями о людском обличье? Единственное, чт
о они знали твёрдо, Ц Хозяйку ослушаться немыслимо! Не было на всём свете
никого более великого, нежели чем Она; и любого, кто посмел бы усомниться
в этом, ждала печальная участь.
Свернувшийся калачиком Ххай поднял глаза и тихонько, на самой грани слыш
имости, заскулил. Над притолокой низенькой двери ведьма приколотила кое
-что здоровенным ржавым гвоздём… Больше всего «это» напоминало странно
го вида корень Ц морщинистый, тёмно-бурый; лишь внимательный взгляд раз
личил бы в изгибах «коры» крайне недовольную гримасу усохшего маленько
го личика.
Шаман кипадачи проиграл свою последнюю битву. Пого Перегниды настигло е
го в тот момент, когда он уже подкатывался к городским воротам; резиновая
пятка снаряда вдребезги разнесла горлянку и расплющила несчастного, сл
овно лягушку, попавшую под асфальтовый каток. Тушку побеждённого ведьма
прихватила с собой и как следует прокоптила в дыму, после чего украсила к
омнату экс-оборотней Ц «в назидание вам и вообще для красоты интерьера
», Ц как пояснила она.
Трое суток скрюченная фигурка висела неподвижно, а на четвёртый день шев
ельнулась. Веки шамана раскрылись. Узловатая рука медленно поднялась и н
ащупала торчащий из живота железный штырь. Спустя несколько минут гвозд
ь удалось расшатать настолько, что тот вышел из стены Ц и ведьмин трофей
с глухим бряканьем рухнул на пол.
Ххай и Хадзме отползли к противоположной стене, с ужасом и недоверием по
сматривая на сморщенное тельце. Из глотки Хадзме вырывалось хриплое рыч
ание.
Шаман поднялся на ноги и осторожно извлёк гвоздь из своего тела. По толщи
не тот вполне мог сойти за копьё Ц если соотнести масштабы, конечно. Хоте
лось произнести что-нибудь ободряющее Ц выругаться, например; но обезв
оженная копчением глотка лишь тихонько сипела. «Совсем мои дела плохи!
Ц мрачно подумал шаман. Ц Как же мне с этими оболтусами объясниться?» Ту
т он вспомнил про охотничий язык жестов Ц его знал каждый ребёнок племе
ни. Усохшие суставы громко скрипели, руки двигались с трудом, но всё-таки
двигались. Стоя перед забившимися в угол соплеменниками, каждый из котор
ых раз в десять превосходил его ростом, шаман начал медленно жестикулиро
вать. Кипадачи настороженно смотрели на него блестящими тёмными глазам
и. Наконец Ххай осторожно протянул руку и с некоторым недоумением устави
лся на собственные пальцы.
Дело потихоньку налаживалось. Шаману потребовалось два часа, чтобы убед
ить своих несчастных соплеменников в том, что они действительно являютс
я людьми. Ещё час ушёл на то, чтобы научиться правильно двигаться: волчья м
оторика прочно засела в подсознании Хадзме и Ххая, и заменить её людской
получилось далеко не сразу.
Горцы тихонько выбрались в окно, прошли по карнизу и спустились вниз по в
одосточной трубе. Вода на улице поднялась ещё; даже рослым кипадачи она т
еперь доставала до плеч. Шаман сидел на голове Ххая, вцепившись в жёсткую
шевелюру, и писклявым голосом отдавал распоряжения. Воины поплыли прочь
, стремясь оставить как можно большее расстояние между собой и Перегнидо
й. Конечно, думал Ххай, истинные люди не сдаются, но… Но всё же это немножко
слишком.
Ц Мы опозорены, Ц угрюмо сказал Хадзме, когда они наконец выбрались на
сухое место. Ц Причём неоднократно. Я даже не помню, чтобы столько позора
выливалось на чью-нибудь голову. Мы не просто должны забыть о возвращени
и домой; я думаю, самое время броситься на копья. Но даже копий мы лишены ны
не…
Ц Вы совершили больше, чем было в человеческих силах, Ц скрипуче прерва
л его шаман. Ц Но не будем сейчас говорить о доблести, мужественный Хадзм
е. Я хочу знать только одно: то, за чем я посылал вас, сейчас находится в лапа
х ведьмы?
Ц Нет, шаман, Ц вздохнул кипадачи. Ц Я выронил Книгу почти в тот же миг, ч
то обрёл её; ведьма просто не обратила на это внимания.
Ц Она искала не её, Ц согласно кивнул Ххай. Ц Старухе нужно что-то друг
ое; какой-то амулет, принадлежавший ей давным-давно… Ведьма уверена, что
он где-то в городе.


* * *

Ц Поясни свою мысль, Ц попросил Иннот, с любопытством глядя на Гэбваро.

Люли заинтересовал каюкера с самого начала. С остальными всё было более-
менее понятно: бывшие обречённые, а ныне беглецы с Территории Великого Э
фтаназио не слишком-то отличались от обычных каторжан. В массе своей это
были оккультисты-неудачники, почти ничего не знающие и не умеющие, попав
шиеся на какой-нибудь глупости. И простаки братья Заекировы, и сумрачный
бирюк Хуц, и подловатый Тымпая вполне вписывались в эту схему; Гэбваро же
представлял собой загадку. Иннот не знал, на чём тот попался, как, впрочем,
и остальные: задавать вопросы на эту тему считалось неприличным. Если, мо
л, доверится тебе человек Ц тогда другое дело, а сам не лезь.
Ц Могу и пояснить, Ц протянул люли. Ц Мне самому вторую ночь кошмары вс
якие мерещатся. Да и остальным тоже.
Ц И что же им снится?
Ц Помнишь того мона, что на тебя бросился? Когда ты со жмурами дрался?
Иннот вздрогнул. Это не укрылось от Цытвы-Олвы.
Ц И ты, значит, как все… Не к добру это, мон!
Ц Так… Ц Каюкер помолчал, соображая. Ц А зачем ты мне это говоришь?
Ц Ты ведь человек непростой, Ц хитро прищурился люли. Ц Вот я и решил ск
азать. Может, придумаешь чего?
Ц Это колдовство, верно? Ц полуутвердительно произнёс Иннот. Ц А я в ва
шей северной бормотологии мало что смыслю. Ты сам-то как думаешь, кто он т
акой, этот Гукас?
Ц Может, колдун какой… Говорят, есть такие: срок им скостить пообещают ил
и ещё чего, вот они и выслуживаются.
Ц Не похоже! Ц Иннот с сомнением покачал головой. Ц И потом Ц где он, а г
де мы! Это ж какую силу надо иметь, чтобы нас на таком расстоянии зацепить!

Ц Тогда дело совсем плохо, Ц мрачно сказал Гэбваро. Ц Потому как ежели
не сам он нам пакостит, то, значит, кто-то из Великих через него действует. Д
линные у них, благодетелей, руки; ох, длинные, мон…
Ц Знаешь что… Собери-ка остальных! Ц Каюкер решительно вскочил. Ц Я хо
чу знать, что каждый из них видел; пускай расскажут.
«Собираешься провести экспресс-сеанс психоанализа?» Ц прозвучал в его
сознании неслышный голос. «Ага, Ц так же мысленно ответил каюкер. Ц При
чём в условиях, приближенных к боевым… Это ты, проф?» «Кто же ещё? Ц усмехн
улся профессор Эксклибо. Ц Я с удовольствием послушаю». Ц «Ну да, для ва
с же это всё развлечение…» Ц «Не совсем так. Просто правило невмешатель
ства соблюдается всеми и всегда, за исключением совсем уж крайних случае
в; мы помогаем, только если ты сам попросишь… А это накладывает определён
ный отпечаток».
Ц Там, где ты ничего не можешь, ты не должен ничего хотеть, Ц п
робормотал Иннот.
Цытва-Олва удивлённо обернулся.
В кают-компании атмосфера царила мрачная. Наступили сумерки, и на столе с
тоял зажжённый фонарь, отбрасывая на лица собравшихся резкие тени. Каюке
р сразу взял быка за рога, рассказав о собственных снах, и предложил выска
зываться остальным. После некоторой заминки беглецы загудели, загомони
ли: оказывается, гнусное сновидение хоть раз привиделось каждому Ц с не
которыми вариациями, конечно. Правда, в отличие от Иннота, остальные пред
почли спастись бегством.
Ц Вам-то хорошо, моны! Ц плаксивым голосом затянул Цуйка Осияч. Ц Вы хо
ть убежать смогли, а у меня ноги со страху отнялись. Стою и смотрю, а он всё б
лиже и ближе ко мне подходит… Мёртвенький… Я уж думал Ц всё, конец мне… Пр
ямо там и загнусь…
Ц И что? Ц саркастически спросил кто-то. Ц Загнулся? Что он нам во сне сд
елает? Ну, напугает, да. Подумаешь!
Ц Тебе легко говорить! Ты в зенки его белые, тухлые не смотрел! Он тебя пал
ьцами не трогал!
Ц А тебя что, трогал? Ц поинтересовался Цытва-Олва.
Ц Ну… Палец выставил и по руке провёл… И усмехается, а у самого щека рван
ая…
Ц По какой руке?
Ц Да вот по э… Ц Цуйка приподнял перебинтованную конечность и вдруг ос
ёкся на полуслове.
Глаза его расширились. Остальные невольно подались в стороны; над столом
повисла зловещая тишина. Губы Цуйки задрожали.
Ц А ну-ка, размотай! Ц хрипло сказал Иннот. Бледный, как мел, Осияч принял
ся развязывать узел; руки его тряслись, так что это удалось не сразу. Царап
ина выглядела преотвратно и гноилась; йод ничуть не помог.
Ц Я ж видел, как ты ободрался, Ц недоверчиво пробормотал Прохонзол Эжит
южи. Ц Там и в помине такого не было, .. Даже юшку не пустил, краснота и всё…

Ц Это что же получается?! Ц Тымпая обвёл глазами остальных. Ц Это ежели
во сне он тебя коснётся, выходит Ц наяву заболеешь?
Ц Выходит, так…
Ц С Хуцем небось то же самое приключилось!
Ц Да погоди ты… Случайно, может, совпало…
Ц Не верю я в такое «случайно»! Ц оборвал Тымпая.
Ц А как там Цупаж, кстати? Ц поинтересовался Хлюпик.
Ц Хрипит, сипит, Ц пожал плечами Прохонзол, ухаживавший за больным. Ц Н
е знаю я, мон, что с ним такое: на груди синячище, словно кувалдой буцкнули; а
кости целы, и даже когда нажимаешь, ему не больно…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51