Ироническая улыбка тронула губы Асада.
— Удивительное открытие! Просто чудеса! Увидел, не выходя из дому, наш мудрый наставник осыпанную снегом кошку и говорит: «Снег идет!»
— Я не кончил,— обиженно сказал Окилов,— только заговорил, как вы уже разгневались...
— Говорите, говорите... Какое вам дело до моего гнева!
— Что же сказать? Вы очень любите этого человека, а я в нем-то и сомневаюсь...
— Назовите! Сейчас не время стесняться!
— Я подозреваю Сайда Пахлавана! — брякнул Окилов.
— Странно! — удивился Исмат-джан.
— Что-о-о? —- воскликнул Асад, вставая.— Сайд Пахлаван? Окилов, вы сошли с ума!
— Пусть так, я сошел с ума,— спокойно сказал Окилов.— И если мое подозрение окажется ложным, отправьте меня в дом умалишенных, в Ходжа-Убон.
Махсум разгневался не на шутку. Ведь он сам в последние месяцы несколько раз проверял Сайда Пахлавана и каждый раз убеждался в его преданности. Асаду нравилась его сдержанность, скромность, молчаливость. Высказывания Сайда Пахлавана также вызывали доверие.
— На чем основано твое подозрение? — сердито спросил Асад. Он даже сказал ему «ты», что служило признаком большого недовольства.
— Очень он скрытный... Тихоня.
— Что из этого?
— Посудите сами: кроме меня, Найма Перца, Сайда Пахлавана, никто наших тайных дел не знает. Значит, выдать может один из нас троих или вы сами... Я много думал об этом... Наим не был знаком с Хайдаркулом раньше, в ЧК не вхож, да и не интересуется этим... Л Сайд Пахлаван знает Хайдаркула, бывает иногда в городе, причем неизвестно, куда и зачем ходит...
— Ты приказал кому-нибудь следим, за ним? Что-нибудь узнали?
— Следили...
Да толку мало. Сам Наим за ним ходил, прицепиться не к чему. Очень осторожный человек... и чутье у него сильно развито.
— Ну, что можешь добавить?
— Он в хороших отношениях с Асо и Фирузой.
— Что с того?
— Асо работает в ЧК, Фируза вроде как приемная дочь Хайдаркула.
— Я тоже дружил с Ходжой Хасанбеком! рассмеялся Асад.— Нет, это еще не доказательство, нужно получше проверить, продумать и, если окажется, что он предатель, разделаться с ним сразу же!
Разговор на этом был окончен. Окилов в глубине души решил во что бы то ни стало доказать свою правоту. В этом ему невольно помог Козим-заде из Зираабада. Как читателю уже известно, Аббаса оклеветали и посадили. На допросах храбрый юноша дерзил Окилову и самому Махсуму. Это решило его судьбу, его бросили в секретную тюрьму и добивались, чтобы он сознался в не совершенных им злодеяниях. Когда Хайдаркул заговорил о нем с Махсумом, тот сказал, что его давно освободили. Выяснив, что это неправда, Хайдаркул снова обратился к Махсуму, сказал, что рабочие каганского депо очень возмущены.
Махсум сделал вид, что его самого обманули, во всем обвинил Окилова и пообещал на следующий же день, разобравшись в деле, освободить Козим-заде. Внешне спокойный, он кипел от злости Наскоро собрал своих приспешников и задал им все тот же вопрос: кто осведомил Хайдаркула?
— Несомненно Сайд Пахлаван! —тотчас откликнулся Окилов. Асад Махсум вспыхнул и резко оборвал Окилова, между ними снова
началась перепалка, но тут, пытаясь их утихомирить, заговорил Наим Перец.
— Сайд Пахлаван мой земляк, я хорошо его знаю. Как-то не верится, чтобы он был предателем. Но с человеком все может случиться. Кто знает его цели? Необходимо проверить еще раз!
— Проверял я, сотню раз проверял,— огрызнулся Окилов,— не поймал! И все же — не кто, как он!
— Значит, иначе надо проверять! — Наим Перец хитро улыбнулся.— Я так думаю: вручить ему приговор о смертной казни кого-нибудь из арестованных и проследить, как он будет действовать.
— Ай да Наим! — воскликнул весело Асад.— Ты коварнее даже Окилова... Дело говоришь! Но что вы скажете Хайдаркулу?
— Надо обойтись без его вмешательства! — отрезал Окилов.
— Верно! Но чей же это будет смертный приговор? — спросил Исмат-заде.
— А Козим-заде на что? — подсказал Наим.
— Да, Козим-заде,— пробормотал задумчиво Окилов.— Ладно, сейчас не будем решать, я хорошо продумаю и уж найду как быть, удивлю не только Хайдаркула, но и всех вас!
— Вот как?! — обрадовался Махсум.
Хорошо, даю вам один день сроку!
Виновность Козим-заде не была доказана, тем не менее Асад Махсум со своими дружками решил казнить его.
— Никогда не забуду,— зло сказал он,— как этот Козим-заде дерзил мне прямо в лицо, говорил: «Ваша лавочка недолго продержится, по законам революции вы понесете кару!» Выйдя на волю, этот тип не успокоится, насолит нам... Я согласен с вашим предложением, товарищ Оки-лов!
Асад Махсум подписал смертный приговор Козим-заде. Ни Сайд Пах-лаван, ни Хайдаркул не были оповещены об этом. Они рассчитывали, что дело Козим-заде будет рассмотрено на открытом заседании, невиновность его будет доказана и он выйдет на волю.
И вот однажды, когда Хайдаркул был в городе, Сайда Пахлавана вызвали к Асаду Махсуму. В мехманхане собралась уже вся компания — Исмат-джан, Окилов и Наим Перец.
— Заходи, Пахлаван! — приветливо сказал Асад.— Побеседуем... Этой ночью мне привиделись дурные сны... Тяжело на сердце! Человек — игрушка в руках судьбы, не знает, будет ли завтра жив. Мы так давно работаем с вами... Братьями стали.
— Вы, Саид-ака, у нас один из лучших! — подал голос Окилов.— И правда, вы наш старший брат!
— Да, да, вы брат наш! — настойчиво повторил Асад.— Кто у меня есть, кроме вас?! Все надежды на вас возлагаю, доверяю вам, как себе!
Сайд Пахлаван совершенно растерялся... К чему они клонят? Чего от него потребуют после такого вступления?..
— Врагов Советской власти становится с каждым днем все больше,— продолжал Асад,— они всячески изощряются, чтобы навредить нам. Тем крепче мы должны держаться друг друга, тем тверже защищать нашу власть, ни на мгновение не теряя бдительности! Иначе они нас уничтожат!.. И вот, Саид-ака, в связи с таким положением комиссия решила поручить тебе одно важное секретное дело.
— Если мне по силам, я всегда готов!..
— Дело нетрудное, но, кроме тебя, никто не справится... К тому же оно сугубо секретное.
— Да, да, кроме Сайда Пахлавана; не справится,— поддержал Исмат-джан.
— Что же это за дело? — охваченный сильной тревогой, спросил Сайд.
Асад Махсум решил, что его жертва уже достаточно опутана то шелковыми нитями похвал, то грубыми веревками устрашений и можно приступать к делу.
— Как тебе известно, нами задержан Козим-заде из Кагана, опасный контрреволюционер...
— Он не контрреволюционер,— прервал Сайд Пахлаван,— ты ошибаешься, Махсум!
Нет, это ты не знаешь всего. Он очень опасен, у нас есть в руках доказательства, документы... Он через Иран был связан с англичанами...
Кроме того, ходил по кишлакам, агитировал народ против нашей комиссии, собирал подписи под заявлениями, направленными против нас, и отсылал в центр! Сам в этом признался... Мы сочли нужным уничтожить его. Но ты же знаешь Хайдаркула, он не верит обвинениям, говорит, что знаком с этим парнем. Он начнет его защищать, отменит приговор. Рабочие из депо Кагана тоже поднимут шум. Ты ведь знаешь русских! Мастера поднимать восстание, делать революцию. Открыто казнить его нам не удастся... Обдумав все это, мы решили действовать таким образом: сегодня вечером будет открытый суд, комиссия докажет его преступления, но обвинительный приговор предоставит вынести суду в Кагане, куда и передаст дело. Сам Хайдаркул одобрит такой приговор. Конвоиром до Кагана назначим тебя. В долине Шакалов, примерно на середине ее, ты застрелишь преступника и вернешься. Мы составим акт, что он убит при попытке к бегству,— и дело с концом!
Сайд Пахлаван был так поражен, что не мог произнести ни слова. Наконец он пробормотал:
— Хотел бы знать, почему именно мне поручается это дело?
Асад Махсум сгреб в кулак свою аккуратно подстриженную пышную бороду, что служило у него признаком гнева, и запальчиво сказал:
— Это ты, Сайд Пахлаван, задаешь мне такой вопрос?! Ты, мой доверенный! Я всегда считал тебя очень разумным человеком!
В разговор вмешался Окилов:
— Все знают, что Сайд Пахлаван правдивый, честный человек: если он застрелил, значит, нужно было! И не бойся, в это дело могут быть посвящены только здесь присутствующие, ясно?
— И не думайте, что мы отлыниваем от этого, — заявил Наим Перец,— я, например, сам хотел, но комиссия отказала, — никто-де не поверит, что застрелил при попытке к бегству... Все знают, что мы с Аббасом враги.
Сайд Пахлаван понял, что они твердо решили покончить с ни в чем не повинным Аббасом. Значит, придется ему для виду согласиться на их предложение и спасти юношу. К сожалению, сейчас невозможно посоветоваться с Хайдаркул ом... Словом, нужно принять поручение и хорошенько продумать, как избавить Аббаса от гибели...
Время еще есть.
— Хорошо, согласен,— сказал наконец после долгого раздумья Сайд Пахлаван.— Хоть я никогда еще не убивал, но раз это нужно для нашего дела, выполню... Поедем мы на конях или пойдем пешком?
— Конечно, пешком,— усмехнулся Окилов.— Ведь ему нельзя доверить коня... А если вы будете на коне, а он, привязанный к вам веревкой, засеменит рядом, то о бегстве и помышлять «е сможет. Вся штука в том, чтобы его попытка к бегству была правдоподобна.
— Так... Ну а после того, как он будет убит, что мне делать? Бросить его там и вернуться сюда?
— Да, вы вернетесь, сообщите, что все сделано, а за его телом мы пошлем арбу...
— Хорошо!
На этом разговор был окончен. Сайд Пахлаван удалился.
Хайдаркул и к вечеру не вернулся из города, и срочное заседание Чрезвычайной окружной комиссии окрестностей Бухары провели без него. Все шло как по писаному: было объявлено, что Козим-заде ведет контрреволюционную агитацию, обвинили еще в разных вещах и вынесли решение передать дело в Окружной каганский суд, поскольку он является рабочим каганского депо, а его преступление не связано — во всяком случае, открыто — с басмачами...
— Сайд Пахлаван! — окликнул его Асад после того, как решение было оглашено.
— Что? — отозвался Сайд Пахлаван, скромно сидевший у двери.
— Комиссия поручает вам немедленно отвести обвиняемого в Каган и передать в распоряжение их суда.
— Хорошо!
...У юноши был вид человека, потерявшего всякую надежду на спасение. Он печально смотрел на своего конвоира, а тот нарочито резко приказал ему идти вперед и направил на него грозное дуло ружья. Ни на кого не оглядываясь, вел Сайд Пахлаван по двору Аббаса. Долго смотрели им вслед дежурившие у ворот Орзукул и Сангин. Они собирались уже закрыть большие ворота, как подошел Наим, юркнул в них и, пригибаясь к земле, последовал за Саидом и Аббасом. Когда они скрылись за поворотом, он выпрямился и с независимым видом сказал на ходу Орзукулу:
— Сегодня повеселимся, Орзукул-ака! Вот только снова в город надо идти... Какого вина принести — белого или красного?
— Красное себе несите, а нам водички из священного источника Зам-зам.
— Непременно принесу!
Наим ускорил шаг. Орзукул запер ворота и сказал, многозначительно взглянув на Сангина:
— Да спасет аллах от беды и несчастья! Сангин вздохнул и промолчал.
Долина Шакалов, вся заросшая тростником, была недалеко от Диль-кушо, как и обширные солончаки, под которыми скапливались грунтовые воды; ее населяли волки и шакалы. Большая дорога Бухара — Каган проходила через нее. Но Сайд Пахлаван, чтобы сократить путь, предпочел свернуть с большой дороги и пройти по тропинке, спрятавшейся среди камышей.
Густая тьма окутала землю, темные дождевые тучи покрыли небо, из-за них раньше времени наступил вечер. Безмолвно и тихо было в камышовых зарослях, лишь иногда из-под ног выпрыгивала лягушка и шлепалась в лужу. В безветренной тишине, чуть-чуть качаясь и шурша, стоял во весь рост прошлогодний камыш... Он колдовскими чарами заплетал эту тьму меж едва шелестящих стеблей. Он словно хотел укрыть в своих зарослях пробирающихся по тропинке людей. Становилось все темнее и темнее. Темно было и на сердце у Сайда Пахлавана. Он и сам не понимал почему. Ведь он твердо решил отпустить юношу и сам решил тоже скрыться, никогда не возвращаться в забрызганный кровью невинных Дилькушо... Он был уверен, что своей показной ретивостью и грубым обращением с Аббасом убедил Асада и его подручных в своей верности им... Да, теперь они только ждут его возвращения с докладом о выполнении приказа... О нот, не ждите!.. Юноша будет спасен, и он сам тоже уйдет от них навсегда. Почему же так тяжело на душе?! Почему эти радужные мысли не разгоняют тьму? Да потому, что Сайду Пахлавану известны коварство и жестокость этих людей. И он все время опасливо оглядывается, подозревая, что с ним сыграли злую шутку, и чем это все кончится, неизвестно. Может, для того ему и поручили вести в Каган этого юношу, чтобы разоблачить: может, сейчас идет кто-нибудь следом за ним?
Но кругом стояла тишина. Сайд Пахлаван был уверен, что в такой тишине он услышал бы даже легкое дыхание... И зачем его преследовать, ведь, если они сомневаются в нем, могли сразу арестовать, пыткой вытягивать из него признание... А ему, наоборот, оказали доверие.. Значит, у него просто разыгралось воображение... Ну хорошо, будь что будет... Если ему и придется погибнуть, то, во всяком случае, Аббаса он спасет!
Между тем Аббас спокойным и твердым шагом шел вперед и вперед. А в душе его бушевала буря. Он, когда-то беспредельно доверявший людям, веривший в чистоту их помыслов и поступков, теперь не поверит никому и никогда! Он столкнулся с таким двуличием и лицемерием, которые навсегда убили в нем веру. Вслух говорят «да здравствует трудовой народ», «да исчезнут гнет и вражда», а на деле такое творят, что не снилось даже злейшим ханам.
Свобода, равенство слова-побрякушки!.. Неужели так устроен мир и таким останется навсегда? Если это повелось от Адама, почему люди не превратились в шайтанов и в злых духов?! А может, они и есть шайтаны, а он, Аббас, по неопытности но догадался. А если они люди, почему не действуют по-людски? Почему лгут друг другу, радуются смерти ближнего?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50