Она казалась кинжалом, нацеленным на Хжар Д'оччи, в самое сердце Королевства Мстителей. Башня вздрогнула; импульс гравиторов компенсировал подземный удар, и на мгновение он ощутил неприятный звон в ушах — словно от смертельного разряда раптора... словно битва при Ахеронте...
...Мостик свирепо встряхнуло, и у него заложило уши. Он рухнул на колени.
Панархистский линкор быстро рос на обзорном экране; время от времени изображение начинало рябить — это компьютер подстраивал резкость, отслеживая корабль, который вот-вот испарит их.
— Гиперснаряд сброшен, орудийные башни номер один и два на запросы не отвечают, стабилизация двигателя номер один нарушена... — Доклад аварийной службы оборвался низким, на пределе слышимости рокотом, когда разряд раптора зацепил краем мостик, устремив основную разрушительную мощь вглубь его флагмана.
Свет погас, оставив силуэты пультов едва видными на фоне созвездий индикаторных огней — по большей части красных или янтарно-оранжевых, потом загорелся снова, на этот раз приглушенный. Уши вдруг заложило от сирен радиационной тревоги.
— Стабилизация двигателя номер два нарушена, боеспособность тридцать процентов и уменьшается, щиты теряют напряжение...
Эсабиан ждал смерти...
Карантинный монитор панархистов быстро бледнел, карабкаясь по своей полярной орбите вверх по небосклону. Ничего, скоро он уничтожит этот символ поражения, нагло висящий над его планетой, и испепелит тех, кто послал его сюда,
Уже сейчас его палиах против Панарха Геласаара раскручивался неудержимо. Двадцать лет подготовки; сначала его жена — с этим разобрались уже давно, — потом его сыновья, потом его королевство, и наконец его жизнь. Скоро, возможно сегодня, он получит новости о судьбе его наследников; гораздо позже об этом узнает и Панарх и поразится одновременности их смертей.
Эсабиан чуть улыбнулся. Нить в его пальцах извивалась, словно живое существо, пытающееся избежать неминуемой смерти, узел становился все сложнее, меняясь по мере того, как Эсабиан предвкушал свое торжество. Расчет времени этих смертей сам уже являлся обещанием того, что предстоит его врагу, если у Панарха хватит ума это понять. Впрочем, это ничего уже не изменит. И как отреагирует он, узнав, что целых четырнадцать дней ключ к его поражению лежал в его власти и им можно было овладеть более семи столетий?
Властелин-Мститель нахмурился и отвернулся от окна — негромкий сигнал вторгся в его размышления. Раздраженный вторжением в часы рассветного одиночества, он недовольно повернулся к двери, и глаза его сузились при мысли о том, что могло привести Барродаха к нему так рано... возможно, палиах, еще одна ступень к его завершению; впрочем, это еще не повод для бори нарушать этот Час.
— Войди.
Сказав это, он снова повернулся к окну, а пальцы его продолжали сплетать шелковую нить во все более замысловатую паутину.
* * *
Барродах еще раз потер глаза, пытаясь прогнать сон, но опустил руку, услышав в голосе Эсабиана угрозу. Час перед рассветом у должарианской знати был орр нархашч'пелкун туришш — Час Обнаженной Воли, и прерывать его дозволялось только по исключительно неотложному поводу.
До сих пор Барродах ни разу не отваживался на это, и ему отчаянно не хотелось делать этого и сейчас. Как Териол это сделал? Он был уверен, что остановил его вовремя. Хорошо хоть, проследить цепочку, ведущую от этой катастрофы к нему, невозможно — в этом Барродах не сомневался, — но где он допустил просчет?
Дверь бесшумно скользнула в сторону, и свет из коридора на несколько мгновений выхватил из темноты профиль задумавшегося Властелина Должара. Все внутри бори сжалось при виде дираж'у в руках у господина.
«Неужели он сплетал проклятия всю ночь напролет?»
Кланяясь спине Эсабиана, Барродах пытался взять себя в руки. Выждав показавшуюся бесконечной паузу, Эсабиан заговорил, и в голосе его угадывалось раздражение.
— Наследники мертвы. — Это был наполовину вопрос, наполовину — по крайней мере, Барродах так это понял — предостережение, что никакая менее важная новость не может служить оправданием вмешательства в медитацию Эсабиана.
— Нет, Господин... — Как обычно, слуга Эсабиана не выдал голосом охватившего его смятения, но ничтожность этих слов говорила сама за себя. Барродах изо всех сил стиснул зубы, чувствуя, что стоит ему чуть ослабить челюсти, и лязг зубов будет слышен со стороны. — Это не...
— Тогда как посмел ты нарушить мой покой? — Раздражение в голосе Эсабиана сменилось гневом. В лучах раннего рассвета морщины, оставленные на лице Эсабиана абсолютной властью и возрастом, казались еще глубже.
— Господин... — начал Барродах, и на какой-то жуткий момент не смог продолжать, почти физически ощутив своими отточенными за двадцать лет службы у Властелина-Мстителя чувствами, как комната в башне медленно наполняется гневом его господина — гневом и обещанием будущей боли. Потом слова сами вырвались у него.
— Господин, Керульд нас предал. — При этих словах руки Эсабиана замерли и пальцы побелели в местах, где нить дираж'у впилась в них, но он не обернулся. — Наши агенты на Брангорнии перехватили его при попытке бегства на Талгарт — каким-то образом он узнал наши планы в отношении Галена и пытался предупредить его.
Барродах замолчал и с усилием сглотнул; Эсабиан стоял абсолютно неподвижно, глядя в окно, на исковерканную равнину Хжар Д'оччи, которой его предки правили на протяжении двух тысяч лет, на центр владений его как Аватара Дола.
— Поскольку у нас нет гиперволновой связи с Брангорнией, эта новость дошла до нас только что — она устарела на четыре дня.
Этим бори позволил себе напомнить Эсабиану, что в свое время рекомендовал разместить одну из урианских установок мгновенной связи на Брангорнии, несмотря на их нехватку. Однако в споре победил тогда Ювяжшт, капитан «Кулака Должара», — он настоял на том, чтобы гиперволновые рации из соображений стратегии ставили только на корабли.
— Ему выжали память и обнаружили, что он отправил послания на Арес, Артелион и Нарбон. Однако Панарх задержался на Лао Цзы для встречи со своим Высшим Советом — ни одно из этих посланий к нему еще не пришло. — Предвосхищая вопросы господина, Барродах заговорил торопливее. — Вашему палиаху против сыновей Панарха ничего не грозит. Возможно, послание на Нарбон уже пришло, но наши люди там готовы приступить к осуществлению альтернативного плана на случай, если женщина попытается предупредить Эренарха. На Талгарте и Артелионе никаких сложностей не ожидается: направленные туда депеши просто не успеют.
Эсабиан медленно повернулся и без выражения посмотрел на него. Барродах ощутил, что голос начинает изменять ему словно в кошмарном сне, когда хочется кричать, но крик, способный пробудить тебя от ужаса, выходит неслышным.
— Что-нибудь еще?
— Господин... он переадресовал Сердце Хроноса на Шарванн, а там у нас тоже нет гиперволновой связи. — Голос бори заметно сел. — По нашим расчетам, оно придет туда в ближайшие сутки. Оно отправлено профессору, специалисту по Уру.
Последовала долгая пауза.
— Кто ближе всего к Шарванну?
Бори быстро прикинул в уме. От решения зависело многое. Флот Чартерли находился немного ближе, но Хрим — его флагман — единственный, на борту которого у Барродаха не было шпионов. Этот его чертов ручной темпат! И целью Хрима были верфи на орбите Малахронта, где готовился к спуску почти законченный постройкой линкор. Даже и без шпиона Барродах не сомневался, что планы Хрима простираются значительно дальше, чем просто исполнение поручения Аватара Дола.
— Флот под командованием Хрима, Господин. Ему поручен захват верфей Малахронта. Он находится в пяти днях пути от Шарванна.
— Перенацель Хрима на Шарванн. Поручи ему захватить Сердце Хроноса, но не говори ему, что это такое. Остальные наши силы готовы?
Барродах начал успокаиваться. Он верно рассчитал тревоги своего господина; в какой степени эта неприятность может повлиять на готовящуюся атаку? У спецов из вычислительного центра под руководством Ферразина ушла целая ночь на то, чтобы смоделировать комплексный сценарий противостояния панархистов с их релятивистскими коммуникациями и должарцев в союзе с рифтерами, пользующихся несопоставимо более быстрой связью.
«Возможно, этим устройствам десять миллионов лет, но работают они так же, как в день, когда были созданы», — подумал Барродах и продолжал доклад уже уверенный в своей безопасности: у него были те ответы, которые хотелось слышать Эсабиану. Ни одному сигналу с планеты или базы, подвергшихся их нападению, не достичь других оплотов Панархии вовремя, чтобы предупредить их прежде, чем те сами подвергнутся нападению.
— Не совсем, Господин, но наши расчеты показывают, что задержки в сроках их прибытия на исходные рубежи для атаки меньше, чем время прохождения связи у панархистов.
Эсабиан опустил взгляд на нить в руках. Выждав долгую паузу, он потянул дираж'у за концы, и узел исчез, оставив в руках только туго натянутую нить.
— Пусть начинают атаку.
Эсабиан отвернулся к окну, сплетая новый узел. Бори поклонился и вышел.
3

АРТЕЛИОН
На то, чтобы пересечь дворцовый комплекс в Мандане, требовалось несколько часов даже бывшему телохранителю, знавшему большинство потайных ходов, лифтов и дверей, число которых от столетия к столетию только увеличивалось.
Леник Деральце один молча сидел в подземном туннеле. Серые стены неслись ему навстречу. Вот сейчас он как раз пересекал Большой Дворец; эта поездка — он помнил точно — занимает сорок две минуты.
Леник Деральце был зол.
Десять лет носил он в себе белое пламя ненависти, праведного гнева честного человека, которого предали, так что когда агент с вкрадчивым голосом, повстречавшийся с ним на Рифтхавене четыре года назад, предложил ему участвовать в заговоре против Эренарха Семиона, он охотно принял это предложение. Это Семион подстроил позорное изгнание Крисарха Брендона и его лучшего друга, Маркхема лит-Л'Ранджи, из Военно-Морской Академии десять лет назад.
Маркхем... Лицо смеющегося светловолосого парня до сих пор стояло перед глазами Деральце. Крисарх и Маркхем были неразлучны все школьные годы, и в Академию они поступили тоже вдвоем. Лидером, впрочем, всегда был Маркхем, а Брендон скорее оставался добровольным помощником во всех их выходках, порой не таких уж безобидных. Со стороны похоже было, что Панарха это забавляло; от Семиона же исходили лишь указания приглядеть за тем, чтобы Брендон сосредоточился на своей подготовке к службе в Администрации. Брендон никогда не обсуждал своего старшего брата при Деральце, он просто повиновался все чаще приходившим указаниям.
Деральце всегда нравился его подопечный; постепенно его преданность распространилась и на Маркхема, воплощавшего в себе все лучшее, что можно было найти в Панархии. И Маркхем лишь укреплял их взаимную привязанность, отвечая ему той же верностью: по природе ли своей, или потому, что рода он был не самого знатного, он всегда видел перед собой человека, пусть это относилось даже к телохранителю или слуге, которых Аркадов учили просто не замечать.
А потом, совершенно неожиданно для всех, Брендона и Маркхема арестовали и отправили под трибунал — якобы за незаконные тренировки во внеурочное время на атмосферном катере. Конечно, формально это было против правил, но нетерпеливые пилотажники всегда пользовались этой скорлупкой, чтобы отточить свое мастерство — в учебное время или нет. Деральце удалось выяснить только, что за арестом стоял Семион. Маркхема изгнали из Флота, но Брендона — защищенного от подобной кары статусом — просто отстранили от дальнейших занятий. И он никак не отреагировал.
Поэтому, когда со временем выяснилось, что планы убийства распространяются и на Брендона, Деральце не стал возражать: в последний раз, когда он видел своего подопечного, тот молча стоял рядом с разжалованным Маркхемом. А когда позже Деральце нарушил все, чему обучали его двадцать лет, и прямо в лицо обвинил Брендона в соучастии в планах Семиона — в трусости — нур-Аркад так и не ответил.
Гнев Деральце не стал больше после того, как его самого исключили из Морской Пехоты и чуть не убили (он чудом избежал этого, ускользнув от «почетного караула» Семиона, посланного, чтобы отправить его в небытие). Этого он как раз ожидал. Его веру в то, чему он присягал, убило то, что Маркхема — самого талантливого и популярного из молодых офицеров Академии — уничтожили из простого каприза, а Брендон и пальцем не пошевелил, чтобы это предотвратить. И Панарх, живой символ справедливости и истины, тоже не отреагировал.
Деральце тяжело вздохнул. Руки неподвижно лежали у него на коленях, а знакомые стены все летели бесшумно ему навстречу, и тени мелькали на них, словно призраки прошлого.
Он не знал, кто и зачем организовал этот заговор. Он знал, что Вселенная станет лучше, избавившись от Семиона. Что же до убийства Брендона, судя по разговорам избравшего впечатляющую карьеру прожигателя жизни, разве не был он всего лишь орудием в руках старшего брата?
Но потом, два года назад, Деральце повстречал самого Маркхема в одном из самых злачных игорных заведений Рифтхавена. Одетый словно герой приключенческого симуфильма, Маркхем, смеясь, представил Деральце каким-то людям, о которых тот через минуту забыл, и напоил самым дорогим пойлом. А потом, после того, как они посмеялись над старыми временами, Маркхем ухитрился остаться с ним наедине, в стороне от дружелюбних и недружелюбных глаз, ровно настолько, чтобы сказать всего одну фразу:
— Пригляди там за Бренди, ладно? Что-то давно я о нем ничего не слышал, но мне кажется, Семион все еще точит на него зуб.
Деральце согласился — спорить у него не было настроения. Однако старые привычки странным образом действуют на настоящее: когда заговор достиг стадии распределения обязанностей, Деральце обнаружил, что вызывается не в группу, собирающуюся на Нарбон, в замок Семиона, но на место своей прежней работы, в Малый Дворец на Артелионе, где Брендон нур-Аркад должен был проходить свою Энкаинацию — посвящение в ряды Служителей Панархии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58