– Не убегли ведь, – заметил Копченый. – Рядом, соколики, лежат… – И когда Леонид отвернулся, подобрал со мха зажигалку и засунул в карман.

5

После гибели связного и Блинова Дмитрий Андреевич ожидал карателей. Леонид Супронович не хуже его знал здешние леса и мог привести немцев. Уже несколько раз ранним утром над местом, где базировался отряд, низко пролетал «фокке-вульф», но судя по всему никаких следов не обнаружил. Партизаны умело замаскировали свой лагерь, по команде наблюдающего за небом прятались в землянках, и все-таки надо было быть готовыми ко всяким неожиданностям: сто двенадцать человек, укрывшиеся в каких-либо двадцати километрах от Андреевки, рано или поздно будут обнаружены. И если немцы до сих пор не нашли их, то в этом заслуга Ивана Васильевича Кузнецова. Он посоветовал разбить в глухомани еще два запасных лагеря и время от времени менять место жительства. Так они теперь и поступали: после очередной крупной вылазки возвращались в запасной лагерь.
В одну из вылазок в тыл фашистская пуля пробила зимнюю шапку Дмитрия Андреевича, пройдя у самого виска. Он не стал зашивать дырку, решив оставить на память эту зловещую отметину. И теперь часто вертел меховую ушанку в руках, машинально ощупывая неровную дыру.
Лес наполнился пересвистом синиц, на опушку неожиданно опустилась стая грачей, каждая зеленая иголка блестела, осевшие редкие проплешины снега под вековыми соснами слепили глаза. Один из партизан, высокий блондин с могучим торсом, стащил с себя гимнастерку и, довольно щурясь, подставлял солнцу белую спину. Глядя на него, разделся до пояса и дежурный по кухне. Сидя на чурбаке, он немецким кинжалом ловко чистил картошку, бросая очищенные клубни в цинковое ведро с водой. Примостившийся на плащ-палатке партизан в немецком, мышиного цвета кителе с увлечением читал подобранную где-то книжку – «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле. Иногда он хлопал себя по ляжкам и громко хохотал, пугая прыгавших над головой в ветвях синиц. Растрепанный толстый том ходил по рукам, иногда кто-нибудь читал отрывки вслух. Дмитрий Андреевич тоже с удовольствием во второй раз прочитал знаменитый роман.
Петр Орехов под корявой сосной стучал ключом своей рации, над ним почти пополам согнулся длинный худой парень с пегими лохмами. Вот Орехов кончил сеанс, передал наушники парню. Тот проворно уселся на самодельную табуретку и тоже застучал ключом.
Склонившись над картой, Дмитрий Андреевич подозвал своих помощников. Карта, захваченная во время одной из засад, была подробной, некоторые названия Абросимов нанес по-русски, чтобы легче было ориентироваться в своем районе.
– Давай, разведка, – кивнул он Семенюку.
Тот доложил, что ими обнаружены два немецких аэродрома: на одном базируются «мессершмитты», на другом – «юнкерсы». Там, где истребители, охрана усилена…
– «Юнкерсы» тоже бдительно охраняются, но попытаться взорвать бомбовый склад можно, – продолжал разведчик. – Штабеля с бомбами сложены на опушке, хорошо замаскированы. Подобраться к складу можно только ночью, снять патрульных. Меняются часовые после десяти вечера каждый час.
– Можно рискнуть, Дмитрий Андреевич? – взглянул на командира Егоров.
– Спланируйте всю операцию, потом покажете мне, – распорядился Абросимов. Он снова бросил взгляд на Семенюка. – Меня вот что беспокоит: кто выдал Архипа Алексеевича Блинова? Не случайно же Ленька Супронович, который теперь обитает в Климове, заявился в Андреевку и выследил заведующего клубом? Кто-то ему доложил. А кто? Это нам нужно обязательно выяснить, не то скоро и к нам пожалуют каратели. Супронович что-то почуял…
– Убрать бы его, – заметил Семеикж. – Разрешите, товарищ командир?
Перед отлетом в Москву Иван Васильевич Кузнецов еще раз предупредил, чтобы никаких диверсий в Андреевке! Где он сейчас, капитан Кузнецов? Судя по тому, что в отряде не расставался с немецким словарем, снова к фашистам в тыл отправится. А по-немецки он и так разговаривает свободно.
Иван Васильевич очень ценил Блинова, да он и незаменим был в Андреевке: все видел и знал и был на хорошем счету у коменданта Бергера.
– Так и будет тебя дожидаться Супронович в поселке, – сказал Абросимов. – Он уже давно укатил в Климово. Шутка сказать – бургомистр!
– В Андреевку-то все равно надо, – вздохнул Егоров.
Пожалуй, стоит самому туда наведаться, хотя опасно. Полицаи рыщут по домам, вынюхивают, хотят выслужиться перед новыми хозяевами… Кто же выдал Блинова? После того как они встретились в бане у Михалева с нужными людьми, Дмитрий Андреевич в поселке ни разу не был. И Кузнецов, прощаясь с ним, не советовал туда совать носа: пронюхай немцы, что он, Дмитрий, скрывается в лесу, тут же схватят Андрея Ивановича, мать, ребятишек…
Из центра снова пришел запрос о Базе, а с Семеном Супроновичем, который поставляет свежую информацию, связи нет. С ним был в контакте лишь один Архип Алексеевич Блинов. Послать Семенюка в Андреевку? Он осторожный, знает, где живет Семен… Грачиная стая с опушки неожиданно с криком поднялась и, тяжело набирая высоту, полетела дальше.
– Товарищ командир! – подошел к ним партизан. – Паша с Вадимом заявились…
– Кто их привел? – нахмурился Дмитрий Андреевич. – Я ведь приказал…
– Сами пришли, – развел руками низкорослый боец.
Абросимов поднялся и пошел вслед за партизаном.
– Прохоров! – окликнул бойца Семенюк. – Потом ко мне подойди… Как это они сами пришли?
За зиму, что Абросимов не видел сына и племянника, оба заметно вытянулись, лица серьезные, носы красные, а в глазах – радость. Еще бы, видят настоящих живых партизан!
– Кто вас сюда привел? – строго пошевелил густыми, как у отца, черными бровями Дмитрий Андреевич.
– Мы сами пришли, дядя Дима, – бойко ответил Вадим.
– Ври больше! – не поверил Абросимов. – Дедушка прислал?
– Ага! – кивнул Павел.
«Он же не знает, где лагерь, – подумал Дмитрий Андреевич. – Что за чертовщина?»
– Говорите, только правду – как вы нас нашли?
Мальчишки переглянулись и рассказали, что дед Андрей велел им прийти к Утиному озеру, потом повернуть на просеку, идти по ней, пока не увидят огромную, о двух вершинах сосну, там смирно ждать, когда к ним кто-нибудь подойдет… Они ждали-ждали, но дяденька, что спрятался в молодом ельнике, почему-то не подошел к ним. Ну а они тоже не решились… Сделали вид, что уходят, а сами вернулись и подкрались так, чтобы дяденька их не увидел. Часа два сидели в овражке, все ждали, когда дяденька – они догадались, что это партизан, – пойдет в лагерь. Дяденька выкурил, наверное, пачку махорки и только потом зашагал в лес, вот за ним они и пришли сюда…
– Ладно, с дяденькой потом поговорю, – улыбнулся Дмитрий Андреевич. – Раз уж пришли, рассказывайте, что там у вас делается.
– Дедушка старостой быть не хочет, – заявил Вадим. – Надо на людей кричать, замахиваться, а он не может…
– Все полицаи в форме ходят, – ввернул Павел, – а дедушка – в гражданском.
– Автомат и пистолет ему все равно выдали, – прибавил Вадим.
– М-да-а, новостей полный короб.., – покачал головой Дмитрий Андреевич.
– Дядя Дима, возьмите нас к себе, – умоляюще смотрел ему в глаза племянник. – Мы стрелять умеем. Нам и оружия не надо – мы у немцев украдем!
– Возьми, пап, – глухо уронил немногословный Павел.
У него ломался голос – басовые нотки неожиданно переходили в дискант. Мальчишка смущался, сердито откашливался. «Тощеват… – думал Дмитрий Андреевич, глядя на сына, – но не скажешь, что хиляк: плечи широкие, грудь вперед».
– Мы ведь в школу не ходим, а тут от нас хоть какая-то польза будет, – уговаривал Вадим, – Мы и связными можем, и разведчиками.
Дмитрий Андреевич смотрел на мальчишек и думал, что вот обидятся, но и здесь им делать нечего, суровая партизанская жизнь не для них… А ведь и в поселке опасно. Ребята боевые, задиристые, вон ящик с гранатами у немцев из-под носа уволокли… А если бы попались? Фашисты не посмотрели бы, что дети, – на месте расстреляли бы.
– Вы нам нужнее в Андреевке, – наконец сказал он. – Теперь вместо Андрея Ивановича будете приходить на связь… – Он улыбнулся. – И дяденька от вас не будет прятаться…
– Мы к вам хотим, – обидчиво надул толстые губы Вадим. – Чего нам на станции делать? А не возьмете – мы свой отряд организуем.
– Подожжем комендатуру и окна гранатами закидаем.
– У нас красное знамя на чердаке спрятано, – сказал Павел. – Мы его вывесим на башне, когда наши придут.
– Давайте договоримся так, – заявил Дмитрий Андреевич. – Я вас зачислю в отряд, только повторяю: вы нам сейчас нужнее в Андреевке, понятно?
Мальчишки даже рты раскрыли, они никак не ожидали, что их так просто зачислят в партизанский отряд.
– А раз вы теперь партизаны, то дисциплина для вас – закон, – продолжал Абросимов. – Если я говорю, что вы нужнее там, значит, так оно и есть. Будете раз в неделю приходить к той самой сосне и сообщать нам новости.
Дмитрий Андреевич понимал, что другого выхода в данной ситуации не придумаешь: раз мальчишки попали в отряд, от них так-то просто не отделаешься. Пусть считают себя партизанами – узнал бы об этом Иван Васильевич Кузнецов! – надо поручать им кое-какие задания, пока походят в связных…
Понимал Дмитрий Андреевич, что взваливает на себя непомерную ответственность: а если мальчишки попадутся? Выдержат ли они допрос гауптштурмфюрера Бергера? Немцы всерьез забеспокоились после участившихся диверсий партизан. Прочесали лес у станции Шлемово, – там Семенюк пустил состав под откос, – звено «юнкерсов» разгрузилось от бомб в районе станции Фирсово. Видели разведчики карателей в Леонтьеве, Гайдышах, а это не так уж и далеко от Андреевки! В общем, становится горячо. Меняй не меняй лагеря, а фашисты рано или поздно выйдут на партизан…
– Дядя Дима, вы не думайте, что мы выдадим вас, если немцы нас схватят, – будто читая его мысли, сказал Вадим. – Мы наврем с два короба, а про отряд ни слова.
– Не маленькие, понимаем, – прибавил Павел.
Вадим и впрямь кого хочешь обведет вокруг пальца, он на выдумки горазд, а Павел умрет, но лишнего не выболтает. Ну что ж, не хотел Дмитрий Андреевич привлекать мальчишек к опасному делу, но они сами нашли их… Как говорит мать, от своей судьбы не уйдешь. Вон целая группа, ушедшая в сторону Семенова, так и не вернулась. Разведчики Семенюка узнали, что после взрыва склада боеприпасов их атаковали каратели и всех до одного вместе со взводным уничтожили. Жаль ребят, но война есть война.
– Андрей Иванович не хворает? – спросил Дмитрий Андреевич.
– Придет из комендатуры и в одиночку дрова пилит, – сказал Вадим. – Бабушка ужинать зовет, а он будто не слышит.
– Скажи ему, пусть не расстраивается, – сказал Абросимов. – И на этой собачьей должности, если действовать с умом, можно людям пользу принести.
– Люди говорят, что дедушка и Яков Супронович теперь весь поселок будут в руках держать и набивать свои амбары добром, – ввернул Павел.
– Это хорошо, что так говорят, – заметил Дмитрий Андреевич.
– Хорошо? – удивленно посмотрел на него сын.
– Думаешь, лучше, чтобы все говорили, мол, наш дедушка нарочно пошел в старосты, чтобы партизанам помогать? – насмешливо взглянул на двоюродного брата Вадим.
– Соображаешь, – улыбнулся Абросимов.
– А что еще дедушке сказать? – спросил Павел.
– Скажите, что разговаривали со мной, но про то, что были в лагере, – ни слова. Встретились, мол, у сосны.


Глава двадцать девятая

1

Командир артиллерийского полка полковник Григорий Елисеевич Дерюгин с адъютантом обходил хорошо замаскированные зенитные расчеты. В негустом березняке чистый воздух звенел от птичьих голосов, солнце разбрызгало по голым ветвям блики, пышные облака медленно проплывали над лощиной, где расположились четыре батареи. Бойцы вытягивались при виде начальства, командиры батарей рапортовали, приложив руку к козырьку. Худощавый подтянутый полковник с выбивающимися из-под фуражки вьющимися колечками темно-русых волос тоже прикладывал руку к виску, выпрямлялся. Даже его наметанный глаз не мог ни к чему придраться: снарядные ящики в укрытии, окопы вырыты, орудия надежно замаскированы, дежурные расчеты на местах. Лишь прожектористов не видно, они после ночного дежурства отдыхают в землянке.
Оттого что в его полку порядок, настроение у Григория Елисеевича стало еще лучше, он скосил глаз на грудь: на гимнастерке недавно полученный орден Красного Знамени. Наступление врага на этом участке фронта приостановлено, зенитчики научились метко стрелять. «Юнкерсы» стараются обходить стороной его батареи. Начальник Дерюгина генерал-лейтенант Балашов, с которым они были знакомы еще по Риге, помнил, что Дерюгин в трудные для армии дни вывел из окружения свой полк, сохранил орудия. Этим далеко не все могли похвастаться. И, уезжая, Балашов крепко пожал руку полковнику и сказал, что за его хозяйство он теперь спокоен.
Командиры батареи наладили с зенитчиками регулярные занятия по теории и практике стрельбы, для чего лейтенант Солдатенков везде развесил схемы вражеских самолетов. Мало того, Дерюгин распорядился, чтобы в расположение полка доставили сбитый его молодцами «юнкерс». Пусть каждый руками пощупает. В овраге, где укрыли самолет, было сыро, однако занятия там проводились регулярно.
– Нынче у нас будет веселый денек, – из-под ладони взглянув на небо, заметил адъютант Константин Белобрысов.
– Теперь все деньки, лейтенант, будут веселые, – усмехнулся Дерюгин.
На совещании у командующего армией говорилось, что гитлеровцы готовятся к новому летнему наступлению. Лишь кончится распутица, подсохнут дороги, и генералы вермахта на главных направлениях снова двинут свои позиции, желая взять реванш за поражение под Москвой.
Подводя итоги наступления Красной Армии в январе-марте 1942 года, командующий армией сообщил, что на протяжении почти двух тысяч километров наши войска остановили противника и нанесли ему ощутимые потери в живой силе и технике.
Фашисты не успевали хоронить убитых – сотни обледенелых трупов валялось на обочинах заснеженных дорог, а сколько их погребено под сугробами!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86