Идя вслед за мальчиком, Алехандро старательно обходил оставленный птицами помет. Они прошли мимо жилого дома и зашагали в сторону примыкающего к нему сарая с окруженным изгородью загоном, где копошились две отличные жирные свиньи. Возможно, услышав шаги, одна из них приподнялась в своем тесном загоне, и стало ясно, что она должна вот-вот опороситься. Только в процветающем хозяйстве могут позволить себе иметь отдельное помещение для животных.
– Отец! – закричал Томас Блэкуэлл-младший.
Спустя несколько мгновений в дверном проеме показался дородный мужчина средних лет.
– У нас гости! – продолжал паренек. – Постояльцы!
Лицо отца просияло. Он вышел на солнечный свет, вытирая руки об одежду.
– Добро пожаловать! – Он приветливо кивнул Алехандро и Кэт.
– Спасибо, – ответил Алехандро. – Нам с дочерью нужно где-то остановиться.
Томас Блэкуэлл-старший подозрительно разглядывал их. Такое было уже не впервой – когда человек при виде этой пары приходил к выводу, что родственниками они никак быть не могут. Скептическое выражение его лица едва не сменилось усмешкой, но он вовремя сдержался.
– Над домом у нас удобный чердак, если вы не возражаете против шума. У меня четверо маленьких детей.
– Соседство с детьми меня скорее радует. – Алехандро положил руку на плечо Кэт. – Прошло много времени с тех пор, как моя дочь была ребенком.
– А-а… – Блэкуэлл, к неудовольствию Алехандро, оглядел Кэт сверху донизу. – В самом деле.
Он сделал несколько шагов вперед, протянул Алехандро руку, и они обменялись рукопожатием.
– Томас Блэкуэлл, к вашим услугам, сэр. А вас как звать?
– Алехандро.
– Испанец.
Алехандро кивнул.
– А это моя дочь Катарина.
Кэт удивленно взглянула на него, но Блэкуэлл не заметил этого, поскольку его внимание отвлек визг из загона со свиньями.
– Чем больше будете вопить, тем дольше вам придется ждать кормежки, – буркнул он и перевел взгляд на Алехандро. – Такие прожорливые, знаете ли.
– Надо полагать, судя по их величине.
– В ближайшие дни хряка зарежу. Свинины надолго хватит для всего Эйама. Мы, знаете ли, тут сильно неравнодушны к свиному жиру. Это же лекарство от чумы.
Алехандро оторопел и некоторое время просто не знал, что сказать.
– Судя по вашему флагу, чума тут побывала, – произнес он наконец.
Блэкуэлл сплюнул в свиной загон и вытер лицо рукавом.
– Точно, хотя с тех пор минул уже год. Через деревню прошел человек, вот как вы сейчас, но остановился он в таверне. Никому не понравилось, как он выглядел, по правде говоря, – худой, цвет лица землистый. Сначала заболел он, потом жена хозяина таверны. Она умерла быстро, в течение дня. Дочь хозяина тоже заразилась, но поправилась. – Он быстро перекрестился мясистой рукой. – Вот только красоту утратила. Чума оставила на ней свои метки.
– И никто больше не заразился?
– Нет, слава Христу и всем святым. Девушка закрылась у себя на чердаке и пила свиной жир, пока не выздоровела. Это и остановило распространение болезни.
Кэт сделала шаг вперед.
– Примерно две недели назад я встретила бродячего нищего, который рассказывал, что сейчас на севере чума.
– А-а, вы, наверно, наткнулись на старину Уилла. Он повсюду болтает об этом. Пускай себе треплется, мы не возражаем. Время от времени оставляем ему еду, и он как-то перебивается.
– Но это было далеко на юге.
– Этот человек только и делает, что разъезжает.
– Выходит, он сказал неправду.
– Не совсем. – Блэкуэлл сунул руку в мешок, вытащил горсть зерна и бросил свиньям. Они радостно завизжали и тут же принялись тыкаться пятачками в грязь. – Мы хотим, чтобы чума сюда не пришла, и лучший способ добиться этого – рассказывать всем и каждому, что она уже здесь. Тогда ее, по крайней мере, не занесут путешественники. – Он вытер руки о штаны. – Спорю на плату за ночлег, что, идя через деревню, вы ловили на себе заинтересованные взгляды.
Алехандро кивнул.
– Здесь многие горюют из-за того, что нет торговли и вообще общения, в том числе и я. Кое-кто думал, что разумнее было бы сбежать от чумы. Но куда бежать-то, спрашиваю я? Куда ни сбежишь, глянь, а она там. Уж я-то знаю. Я похоронил всех своих детей от первой жены и ее саму тоже. Нет, от чумы не убежишь.
Так, значит, это он, тот самый Томас Блэкуэлл. И теперь у него двенадцатилетний сын. «Господь и впрямь милостив».
– От чумы не убежишь… вы верите в это, мистер Блэкуэлл? – спросил Алехандро.
– Ну, я знаю, что говорю, месье испанец. Я похоронил их в одной могиле, к югу от Кентербери.
Алехандро выдержал приличествующую паузу.
– Пожалуйста, примите мои соболезнования. Однако я должен признаться – много лет назад, путешествуя в тех краях, я видел могилу, в которой вы их похоронили.
Блэкуэлл вперил в него сердитый взгляд, словно не веря ни единому слову.
– Это правда, – продолжал Алехандро. – Там еще было написано: «Здесь лежат двенадцать моих детей и моя возлюбленная жена». Я горько оплакивал их судьбу и – может, даже еще горше – вашу.
Блэкуэлл бросил взгляд на дом, где жил со своей нынешней женой и детьми. На его лице читалась смесь чувств – отчаянной любви и одновременно страстного желания. Алехандро догадывался, чего так страстно хочет этот человек – возвращения ушедших. Мечта, которая никогда не осуществится.
– Мне часто снится, – снова заговорил Санчес, – как вы укладываете всех своих детей в могилу, а сверху – их мать, с раскинутыми в стороны руками, как бы для защиты. Я молюсь за вашу семью. – Под влиянием эмоций он и не вспомнил о совете, который дал ему де Шальяк. – Я лекарь, и на моих глазах слишком многие умерли от чумы.
Мгновение Блэкуэлл просто смотрел на него.
– Спасибо, добрый сэр. Однако должен сказать, все происходило не совсем так.
Алехандро удивленно посмотрел на него.
– Жена умерла первой… Дженет ее звали, да покоится она в мире. Добрая была женщина.
– Можно спросить, как долго это продолжалось?
– По правде говоря, точно не знаю. Как будто что-то мешает мне вспомнить.
– Это Господь защищает вас, сэр, от боли воспоминаний.
– Ах! Наверно. В этом есть смысл. Помню лишь, что Дженет умерла вечером в воскресенье… в то утро мы все ходили в церковь, вкусили крови и тела Христова. Я часто благодарил Бога, что он оказал эту милость моим родным, прежде чем призвал их к себе. Однако потом… Вы не представляете, что это такое – когда за неделю у тебя на глазах умирают все, кого ты любишь.
Алехандро вспомнил тот день, когда умерла Адель. Боль была почти непереносима. Она скончалась у него на руках – как жена и дети Томаса Блэкуэлла, но их было тринадцать душ, а он потерял лишь ее одну. Горе этого человека было безмерно.
– Ваша правда, сэр. Этого я не в состоянии представить.
По щекам бедняги текли слезы, но он, казалось, не осознавал этого. Алехандро молчал; в конце концов Томас Блэкуэлл почувствовал влагу на щеках и вытер их.
– Я положил тело Дженет в самом дальнем конце дома и пошел рыть могилу… – снова заговорил он.
Блэкуэлл продолжал свой печальный рассказ, но Алехандро его почти не слушал. Мысленным взором он видел двенадцать детей, каждый чуть выше своего предшественника, один за другим подбегающих к яме в земле. А потом, спустя совсем немного времени, здоровый розовый цвет их кожи сменялся на пепельно-серый, и они сами оказывались в этой яме, чтобы со временем обратиться в прах.
– …но могила оказалась достаточно глубока, слава богу, а иначе носки их ног торчали бы из земли.
Последнее замечание резануло слух Алехандро, заставив его вернуться к действительности. Он попытался представить себе торчащие из земли носки ног Адели или великана Эрнандеса, который не раз помогал ему.
– Эта неделя стала для меня сущим адом, – закончил Блэкуэлл.
«Всего неделя», – подумал Алехандро. Жуткое дело.
– Я буду молиться за души ваших усопших ближних.
– Еще раз спасибо, добрый сэр. – Блэкуэлл перекрестился, закрыл глаза и, вновь открыв их, поднял взгляд к небесам. – Святой отец, пожалуйста, благослови нас, твоих верных слуг, стоящих без всякой поддержки на этой суровой земле.
Выдержав паузу, Алехандро сказал:
– Пожалуйста, Блэкуэлл, удовлетворите мое любопытство. Кто-нибудь из детей от вашего нового брака стал жертвой болезни?
Блэкуэлл снова перекрестился, рухнул на колени и воздел руки.
– Отец Небесный, благодарю Тебя за то, что все они здесь, со мной. – Он поднялся с колен. – В окрестностях есть семьи, которые чума затронула, но в деревне нет. Бог ответил на наши молитвы.
Алехандро постарался скрыть свой скепсис и сказал просто:
– В мире случается немало чудес. Возможно, это одно из них.
– Чертовски верно, – заявил Блэкуэлл. – Нам здесь очень повезло. Я бы сказал, гораздо больше, чем многим другим. Кроме всего прочего, опасаясь заразы, сюда не заходят люди короля.
Кэт и Алехандро обменялись красноречивыми взглядами. Да, они останутся в Эйаме на несколько дней, чтобы отдохнуть и подумать, что делать дальше.
* * *
Лисица с виду была хилая, однако де Куси стрелой сразил бедную тварь и приказал одному из следопытов подобрать ее, хотя даже самый безрассудный скорняк не взялся бы работать с такой шкурой. Казалось, она сама подставилась под удар и мало сопротивлялась, когда собаки загоняли ее. Следопыт продемонстрировал всем окровавленный труп, но «триумф» де Куси был встречен почти равнодушно.
Следопыт приторочил лисицу к задней луке седла, что, похоже, не слишком понравилось его коню; действительно, воняло от нее гораздо хуже, чем обычно от только что убитого зверя.
Шандос подскакал к де Куси и сдержанно прошептал:
– Никто не подумает о вас плохо, если вы избавитесь от лисицы. Я-то уж определенно.
– Нет, я ее оставлю, – с вызовом ответил де Куси. – Более того, мой кузен получит эту шкуру как часть своего приданого. – Он посмотрел на человека, который принес лисицу. – Сними с нее шкуру, а труп брось.
Шандосу захотелось ударить его, но королю это не понравилось бы; в особенности в сложившихся обстоятельствах. Он приказал своим людям продолжить путь.
Ночью они раскинули лагерь, а утром выяснилось, что труп лисицы исчез.
– Наверно, волк стащил, – высказал предположение следопыт.
Все восприняли это как милость Божью. Де Куси и Бенуа промолчали. Недоразумение было исчерпано – на данный момент.
* * *
Кэт проснулась еще до рассвета, увидела над головой потолок дома Блэкуэлла, и волна счастья захлестнула ее. Повернувшись, она заметила трех крепко спящих на соломе девчушек. Возможно, им снились незамысловатые игры, сладости и тряпичные куклы – все то, что наполняет их дни радостью.
– У вас прекрасная жизнь, – прошептала она.
У них не было богатства, они не имели никаких привилегий, но детей и родителей связывали прочные узы любви. Одна девочка что-то пробормотала во сне и слегка повернулась на соломе. Ее золотистые волосы спутались. Кэт задумалась, будет ли она плакать, если одна из старших сестер станет расчесывать ей волосы.
«Надеюсь, твоя сестра будет с тобой ласковее, чем моя со мной».
Она отбросила легкое покрывало, на цыпочках пересекла чердак, спустилась по лестнице и обнаружила, что жена Томаса Блэкуэлла уже трудится у очага.
– Доброе утро, мадам, – сказала Кэт.
Миссис Блэкуэлл кивнула, улыбнулась и приложила палец к губам.
– Мой муж немного не в себе нынче утром, – прошептала она.
Кэт встревожилась:
– Он не заболел?
– Ох, нет, дорогая, ничего подобного. Просто еще не просох от выпивки. Пройдет несколько часов, и он будет в полном порядке, однако прямо сейчас готов выбросить наружу все, что съел вчера, и даже больше. Я не удивилась бы, увидев на полу приличный кусок его внутренностей.
Кэт с облегчением улыбнулась, вышла из дома и направилась к лохани с водой. Земля под ногами была влажной от росы. Снаружи оказалось удивительно тихо, даже птицы не щебетали – час был еще очень ранний. Смыв остатки сна с глаз и лица, она вернулась в дом.
– Могу я вам чем-нибудь помочь?
– Нет, мисс, отдыхайте. Я сама доварю кашу.
Это казалось так приятно, так просто – готовить еду; то, чего Кэт была лишена на протяжении всех лет, проведенных в Виндзоре.
– Давайте я перемешаю. Это доставит мне удовольствие.
Миссис Блэкуэлл бросила на Кэт долгий взгляд и повернула ручку кастрюли в ее сторону. Кэт взяла ее, миссис Блэкуэлл вытерла руки о юбку и села в кресло.
– Вот это да, – сказала она. – Я – важная леди, пусть даже всего на момент.
Кэт помешивала содержимое кастрюли. Последний раз она делала это, когда с отцом и мужем жила в доме под Парижем. Она отвернулась от миссис Блэкуэлл, чтобы эта женщина – в сущности, чужая – не увидела ее плачущей. Несколько слезинок упало в горшок. Кэт надеялась, что это не придаст каше горечи.
Спустя какое-то время она снова повернулась к миссис Блэкуэлл и спросила:
– Вы не могли бы, мадам, подарить мне несколько гусиных перьев?
* * *
Шандос скакал во главе отряда, следующего за гончими. Увидев в отдалении черный флаг, он вскинул руку, подавая сигнал остановиться. Когда все прекратили движение, он повернулся к своим людям:
– Дальше в этом направлении мы не поедем.
Собаки лаяли и фыркали вокруг. Де Куси подскакал вплотную к Шандосу.
– Но гончие…
– Я вижу, они рвутся вперед. Тем не менее дальше нам дороги нет. – Шандос кивнул на флаг. – Я не склонен искушать судьбу, в особенности когда с нами будущий зять короля.
Де Куси вперил в Шандоса сердитый взгляд; бывалый воин ответил ему тем же. Это заставило молодого французского рыцаря занервничать и отвести взгляд. Однако потом он собрал все свое мужество и выпалил:
– Но она же сбежит!
– Может, и так, – ответил Шандос. – Это будет не первый раз, когда она ускользает от нас. И, уверен, не последний. Она хитрая, как лиса. – Он успокаивающим жестом положил затянутую в перчатку руку на плечо де Куси. – И полна решимости остаться не пойманной – больше, чем любая лиса.
Де Куси сердито скинул его руку.
– Хитрая она или нет, но я приведу ее обратно.
– Может, да, а может, и нет.
Шандос подскакал к своему помощнику, обсудил с ним проблемы обустройства лагеря и развернул мощного черного коня лицом к отряду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63