Но мы поговорим об этом позже. Сейчас давайте пройдем ко мне.
– По-вашему, это разумно? – с удивлением спросил Алехандро. – В смысле, вам это…
– Не бойтесь, коллега. Я принял все необходимые меры предосторожности.
В свете факела де Шальяка они быстро зашагали по коридору цокольного этажа, прошли через полутемную кухню, где даже в этот час шла работа по приготовлению еды на день. Алехандро крепко держал малыша за руку, когда они поднимались по узкой, извилистой лестнице, но все равно тот не раз оскальзывался на влажных каменных ступенях. В конце концов, поднявшись на несколько этажей, они добрались до личных апартаментов де Шальяка.
Комнаты, где сейчас жил и работал его коллега, в большой степени напоминали те, в которых Алехандро оказался, когда его, испуганного молодого еврея, скрывающегося из-за совершенного раньше преступления, впервые ввели в папский дворец. Тогда он был совершенно одинок – беженец, не имеющий ни родины, ни дома, ни семьи. У него снова возникло чувство, что он оказался в обиталище человека, который, будь он менее утонченным в своих манерах, пометил бы это логовище, как самцы животных в лесах метят свою территорию. Обстановка несла на себе отпечаток личности француза, его стиль узнавался во всем. Все те же изысканные гобелены украшали стены, роскошные ковры смягчали шаги, а поверхность мебели в свете факела мерцала, точно водная гладь. Гильома охватило чувство благоговения сродни тому, которое испытал его дед, впервые созерцая все эти чудеса и упиваясь их экзотической красотой.
Заметив, что мальчик увлеченно разглядывает окружающую обстановку, Алехандро отвел де Шальяка в сторону.
– Говорите, друг мой. Объясните, почему вы так срочно вызвали нас.
Де Шальяк бросил взгляд на Гильома.
– Он уснет, если его уложить?
– Как только успокоится. Он никогда прежде ничего подобного не видел.
– Тогда поговорим, когда он окажется в постели. В любом случае вам придется задержаться здесь еще на день. Уезжать прямо сейчас небезопасно.
– Уезжать? – с чувством острого неприятия самой этой идеи переспросил Алехандро. – Куда нам нужно уезжать?
– В Париж, там вы будете в безопасности.
Это был вариант, который последним пришел бы Алехандро в голову.
– В Париже? В безопасности? От чего?
– От кого. От тех, кто может причинить вред и вам, и мальчику.
– Значит, они нашли нас.
Не отвечая, де Шальяк снова посмотрел на Гильома.
– Ах, да! – вспомнил Алехандро. – Когда он уснет. Я так долго был вдали от большого мира, что не в состоянии правильно судить о нем. Тем не менее Париж не представляется мне надежным убежищем.
– Я понимаю ваши чувства, но призываю довериться мне. Вы в безопасности здесь и будете в безопасности там.
Их взгляды встретились. Когда-то Алехандро доверил де Шальяку не только свою жизнь, но и нечто несравненно более ценное.
«И я до сих пор жив, – подумал он. – Как и Кэт, как и Гильом».
– Пожалуйста, простите мне мое нетерпение.
– Такова ваша природа, что поделаешь. – Взгляд де Шальяка остановился на Гильоме. – Его, похоже, что-то заинтересовало.
Они пересекли большой зал и остановились рядом с Гильомом, который с благоговением водил ладошками по полированной поверхности стола.
– Дедушка, дерево такое гладкое… я могу видеть свое лицо!
Он провел пальцами по резным краям стола, легкими благоговейными движениями ощупывая их форму и текстуру.
Де Шальяк наклонился к нему – с некоторым трудом, поскольку был очень высок, – и сказал:
– Я приготовил для тебя кое-какое особое угощение, но сначала ты должен немного отдохнуть. Маленьким мальчикам требуется сон, иначе они не будут расти.
Гильом перевел взгляд с него на дедушку.
– Правда?
– Правда, – ответил де Шальяк и протянул ему руку. – А теперь, молодой человек, если ты не возражаешь, пойдем со мной. Мы найдем укромное местечко…
Мальчик позволил увести себя в отведенную для него комнату. Через открытую дверь Алехандро смотрел, как де Шальяк укладывает Гильома на шезлонг.
– Похоже, он доверяет вам, – сказал Алехандро, когда де Шальяк вернулся.
– Мальчик берет пример с вас во всем. – Он кивнул на стол, которым только что восхищался Гильом. – Вы всегда были неравнодушны к прекрасным творениям… А теперь присаживайтесь, коллега. Нам предстоит долгий разговор.
Алехандро повиновался. Де Шальяк взял со стола пачку пергаментных листов, предварительно сняв положенные на обоих концах камни, чтобы предотвратить неизбежное скручивание в условиях известной своей влажностью авиньонской погоды, и вручил рукопись Алехандро.
Не совсем понимая, к чему все это, тот положил ее на колени и прочел начальные строчки на первой странице:
«Во имя Господа, сим открывается собрание медицинских сведений в области хирургии, составленное и завершенное в году 1363 от Рождества Господа нашего Ги де Шальяком, хирургом и доктором медицины, прошедшим полный курс обучения в Монпелье…»
– Коллега, что это за сокровище? – изумленно спросил Алехандро.
– Учебник хирургии, – со спокойной гордостью ответил де Шальяк. – Я наконец-то начал его.
Алехандро принялся листать страницы, теперь с выражением радости и удивления, однако де Шальяк остановил его, положив руку на рукопись.
– Объясняя его святейшеству, зачем мне срочно нужно отбыть в Париж, я привел именно это в качестве причины. В свое время мы с вами непременно обсудим мой труд, однако сейчас у нас есть более неотложные проблемы.
* * *
Кэт разложила в ряд расчески из слоновой кости на комоде с зеркалом, в том особом порядке, какой предпочитала ее сестра Изабелла. Некоторое время она разглядывала их, спрашивая себя, прикасалась ли когда-нибудь сама Изабелла хоть к одной из них; волосы ей всегда укладывала одна из бесчисленных придворных дам, беспрестанно квохчущих рядом с королевскими апартаментами и озабоченных лишь тем, чтобы тут же бросаться выполнять любое желание принцессы.
«Ее мир состоит из шелка и кружев да еще из примочек для лица, – подумала Кэт. – Она не знает ничего о своих подданных, живущих за этими стенами».
Кончиком пальца она подвинула одну расческу таким образом, чтобы та оказалась не в ряду с остальными. Каприз, не более, но результатом его станет взрыв возмущенных криков со стороны ее сводной сестры. Жаль, что она не услышит их; к тому времени солдаты уже снова уведут ее. Бедной няне – дорогой, верной, глубокоуважаемой няне – предстоит выслушивать все эти вопли, вопреки наказу королевы, чтобы Изабелла обращалась со старой служанкой помягче. Принцесса – единственная достигшая брачного возраста дочь короля Эдуарда Плантагенета – предпочитала игнорировать этот наказ. Несмотря на все усилия няни, Изабелла нравом пошла в отца, не в мать, выросла требовательной, эгоцентричной, вздорной женщиной, прекрасно владевшей искусством добиваться всего, чего пожелает. Ее высокомерие так же бросалось в глаза, как румяна на щеках и краски на веках у шлюх, и она не предпринимала ни малейших попыток придать своему поведению хотя бы видимость утонченности и благообразия.
Однако вопреки сходству характеров внешне Изабелла лишь слегка походила на отца – в отличие от Кэт. Последняя же, с тех самых пор, как слуги сводного брата силой увезли ее из Парижа, не делала секрета из того, что ненавидит Эдуарда – и Изабеллу.
Она всегда узнавала стук короля и всякий раз спрашивала себя, с какой стати он стучит, если никогда не дожидается ответного «войдите». Он просто стучал и тут же входил, ежедневно предпринимая попытки добиться примирения, а она, хоть убей, не понимала, с чего это он вдруг пожелал признать их родство после стольких лет отказа от него.
– Вам нет нужды стучать, – с вызовом сказала она. – Поберегите костяшки пальцев.
Он большими шагами пересек комнату.
– Такой гнев, такое презрение не подобают принцессе, – сказал король, сделав ударение на последнем слове. Он обвел салон взглядом, остановил его на груде мятых нарядов в углу, подошел к ней и взял лежащий сверху бархатный плащ цвета слоновой кости. – Как и этот беспорядок. Почему мои подарки валяются на полу?
– Потому что окно забито и я не могу вышвырнуть их во двор.
– Неужели эти роскошные вещи не нравятся тебе, дочь? – мрачно спросил король.
– Вы мне не отец, – без колебаний ответила она.
В его глазах вспыхнул гнев. Кэт невольно отпрянула, но он внезапно шагнул вперед и схватил ее за руку. Подтащил родившуюся от его семени непокорную молодую женщину к зеркалу и заставил остановиться перед ним. Она закрыла глаза, но он с такой силой сжал ее руку, что она вскрикнула.
– Открой глаза и посмотри в зеркало, а не то я сожму еще сильнее. Или, даже лучше, вызову одного из тех крепких кельтов, которые сопровождают тебя туда и обратно. Может, он сумеет убедить тебя посмотреть. Или вот еще что – я пошлю их забрать твоего сына. – Король помолчал для пущего эффекта. – Добраться до мальчишки полностью в моей власти.
Она открыла глаза и посмотрела в зеркало, не встречаясь взглядом с отцом.
– Вот так-то лучше. – Он еще сильнее сжал ее руку. – Ты не можешь не заметить нашего сходства.
Он отпустил ее и оттолкнул от себя.
Она потерла руку, сдерживая слезы, чтобы он не видел ее слабости.
– Действительно, вы оставили на мне заметный знак.
Король схватил ее за волосы и притянул к себе. Кэт зажмурилась.
– Я дал тебе жизнь, – прошипел он ей в ухо. – Ты должна быть благодарна за этот дар.
– Можете отобрать у меня жизнь, когда пожелаете, – прошептала она в ответ. – Я не буду на вас в обиде. Напротив, это будет самый желанный дар, который вы в состоянии дать мне.
Король снова оттолкнул ее, еще сильнее, и она упала на пол.
– Не забывай, с кем говоришь!
Она приподнялась и посмотрела ему в глаза.
– Я говорю с человеком, который знать не хотел меня, когда я была невинным ребенком, а теперь, после стольких лет небрежения, возжелал признать своей. Ну, вы меня не получите. Отец придет за мной, не сомневайтесь.
Король громко расхохотался.
– Твой отец? Паршивый еврей, трус, который уже семь лет не дает о себе знать! Он украл твоего сына – моего внука! – а ты все еще говоришь о нем так, точно он сам Спаситель! Ты впадаешь в иллюзию, дочь. Он не придет. А если у него хватит глупости попытаться, тут же окажется в тюрьме.
Голос Кэт задрожал; она не сумела скрыть этого от короля.
– Он придет.
– Такое впечатление, будто ты стараешься убедить сама себя.
Она повторила еле слышно:
– Он придет.
Король топнул ногой и повернулся к выходу.
– Тогда пусть лучше поторопится.
Он вышел и с громким стуком захлопнул за собой дверь.
* * *
Наконец де Шальяк и его протеже остались одни.
– Я послал за вами, потому что есть две новости. Во-первых, король написал Папе, прося у него одобрения брака Изабеллы.
Последовала пауза.
– Я помолюсь за ее жениха, – откликнулся в конце концов Алехандро, с нотками горечи в голосе. – Этому человеку очень скоро понадобится милосердие Божье.
– Без сомнения. Но возможно, ваша молитва нужнее Изабелле.
– За ее счастье я не стану молиться никакому богу.
– Она выходит замуж за де Куси.
Алехандро вскочил.
– Не может быть!
Перед его внутренним взором возникли длинные ряды тяжело раненных солдат злополучной Жакерии; он вспомнил ту жестокость, с какой де Куси – под руководством Наварры – подавил это восстание. В те времена барону было всего восемнадцать, и, однако, он действовал с безжалостностью зрелого, яростного воина. К тому времени, когда ужасное побоище закончилось, Алехандро и Кэт насквозь пропитались кровью павших товарищей ее мужа, Гильома Каля, которому, не исключено, отрубил голову сам де Куси. На исходе того дня раненый Наварра и барон явились к ним за помощью, а потом попытались силой увести Кэт с собой, но она решительно и быстро приставила нож к паху де Куси и тем самым спасла себе жизнь.
Потом Алехандро вообразил этого монстра рядом с подлой, постоянно плетущей интриги Изабеллой. Какая подходящая пара – два демона во тьме!
«На свадьбе им вполне подошло бы танцевать в раскаленных железных башмаках, а брачную ночь провести на угольях».
– Бог такого не допустит!
Де Шальяк положил руку на плечо Алехандро и мягко надавил, понуждая его сесть.
– Пожалуйста, коллега, если будете так волноваться, у вас может случиться удар, а вы мне еще нужны. Сядьте и успокойтесь. Нам многое нужно обсудить.
Француз налил себе бокал коньяка.
– Хотите для поддержания здоровья? – Не дожидаясь ответа, он наполнил второй бокал. – Его святейшество, естественно, одобрит этот союз, поскольку семья де Куси всегда поддерживала его. Кстати, для них обоих это прекрасный брак. В самом деле прекрасный. Де Куси, конечно, рассчитывали улучшить свое положение с помощью брака сына, но на королевскую семью их аппетиты не распространялись – дочь короля, английского короля… нет, на это они и не надеялись. Но, как нам с вами известно, она злобная мегера, достойная брака лишь с самим Сатаной, и Эдуард сделает все, чтобы этот брак состоялся. – Де Шальяк помолчал. – Ходят слухи, что, как это ни невероятно, у них в некотором роде любовь, несмотря на разницу в возрасте.
Алехандро откинулся в кресле и представил себе Изабеллу, какой она, наверно, стала теперь, – женщина тридцати трех или тридцати четырех лет, чья тонкая красота, конечно, уже начала тяжелеть. И четыре неудачные попытки выйти замуж позади… она наверняка на грани отчаяния. Де Куси же всего двадцать шесть, он в расцвете своей возмужалости, смуглый, жесткий, мускулистый, – прекрасный воин.
– Любовь? Между такими людьми? Это почти неприлично. И любовь в соглашениях такого рода не играет никакой роли; по крайней мере, так вы прежде утверждали. А теперь будьте добры, объясните, что за нужда была вытаскивать меня с мальчиком из гетто. Пусть Изабелла и ее мерзкий жених проводят медовый месяц хоть в аду. Меня беспокоит только собственная дочь.
Де Шальяк хотел напомнить другу, что на самом деле Кэт не его дочь, но счел момент неподходящим.
– Тут-то и кроется подлинная причина моего вызова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63