Алехандро кивнул, повернулся к ящику, бросил в него монету и подумал не без удовольствия: «Это плата за то, что я отберу у тебя. Теперь слово „кража“ будет здесь неуместно».
С приглашением в руке он влился в толпу и позволил ей нести себя к распахнутым дверям замка, хотя теснота с каждым мгновением все сильнее действовала ему на нервы. У входа он протянул караульному приглашение, надеясь, что тот не слышит, как сильно колотится под плащом его сердце. Караульный бросил на него беглый взгляд и пропустил взмахом руки.
Музыка и смех эхом отдавались в огромном зале. Повсюду горели свечи и факелы, придавая еще большую живость ярким, разноцветным костюмам. Алехандро двинулся в обход по периметру.
Где-то в этой толпе его дочь.
Он так остро ощущал ее присутствие, как будто она стояла рядом. Глядя сквозь прорези капюшона на одного человека за другим, оценивая их рост и манеру держаться, он быстро проходил мимо тех, кто заведомо не мог быть Кэт, и задерживался около прочих. Постепенно им начала овладевать паника; здесь такое множество людей, а в его распоряжении так мало времени, чтобы найти ту, по ком истосковалось сердце!
В передней части зала возвышался помост, на нем установили ряд резных кресел. С одной стороны помоста, у стола, суетились слуги, расставляя тарелки и приборы. Глянув вверх, Алехандро увидел свисающую с потолка огромную люстру и внезапно почувствовал себя совсем маленьким. По силам ли ему справиться со своей задачей в окружении всего этого великолепия и пышности? Казалось, Виндзор снова, как это почти произошло когда-то, вот-вот проглотит его…
Он почувствовал, как что-то легко прикоснулось к нему, и замер на месте.
«Пожалуйста, добрый Бог на небесах, пусть это окажется не солдат, не стражник или, хуже того, не человек, способный узнать меня, если я буду вынужден снять маску».
Он повернулся как можно медленнее и увидел рядом, на расстоянии вытянутой руки, человека… кажется, женщину… в наряде аббатисы.
Несколько мгновений аббатиса в белом, мягко ниспадающем одеянии стояла молча, как бы оценивая его, а потом поклонилась – не присела, как он ожидал.
– Вот как нужно правильно кланяться, – послышалось из-под маски.
Он ошеломленно замер, снова охваченный воспоминаниями.
«Вот как нужно правильно кланяться», – сказала ему когда-то маленькая девочка, о которой он тогда знал лишь, что ее зовут Кэт. И потом, не хуже любого отпрыска высокопоставленной семьи, она отвесила ему глубокий поклон в пояс, выставив одну руку вперед, а другую отведя назад. И широко улыбнулась, обнажив только начавшие отрастать верхние зубы.
Но голос… ее ли это голос? Этот голос звучал ниже, чем ему помнилось.
Однако сейчас она уже женщина в расцвете лет. Для него она по-прежнему оставалась девушкой с венком простых цветов на голове – такой, какой была в день своей свадьбы с Гильомом Калем. Беды и время наверняка не прошли для нее даром, оставив следы, которые он был не в состоянии предугадать. Он нервно втянул воздух, сделал шаг вперед, наклонился, чтобы его могла слышать только аббатиса, и тихо проговорил:
– Благодарю за прекрасно преподанный урок. Такое впечатление, будто прежде вы уже обучали кого-то этому искусству.
Аббатиса тоже придвинулась поближе.
– Это правда. Путешественника, прибывшего сюда много лет назад.
Да, определенно это голос Кэт. Он взял ее за руку.
– Дочь.
– P?re.
На мгновение они замерли.
– Ты здесь, наконец-то, – прошептала она.
– Да. И ты тоже. – Горло у него перехватило, он едва мог дышать. – Позволь обнять тебя и…
– Нет, – перебила она его, – нельзя. Мои охранники неподалеку и не спускают с нас глаз.
Поэтому они просто молча стояли рядом, сплетясь руками, – черный дьявол и аббатиса в белом, – а вокруг плясали медведи, львы и шуты. Ощущение счастья окружало их, словно мыльный пузырь, сквозь радужную поверхность которого ничто не могло проникнуть. Ни он, ни она не двигались – из страха потерять друг друга. Наконец Алехандро вспомнил:
– Нужно заняться делом. Расскажи, как все будет происходить.
Кэт кивнула.
– Не поворачивайся: в двадцати шагах отсюда стоят мои охранники. Их двое, в обычной одежде, без костюмов. Здоровенные, настоящие звери – если их рассердить. Нужно постараться этого не делать. – Она бросила быстрый взгляд влево и снова посмотрела Алехандро в глаза. – Чосер затаился где-то неподалеку. Когда музыка возвестит о появлении короля, он наденет свой белый костюм, маску и встанет вон там. – Она показала украдкой, чтобы, кроме Алехандро, никто не заметил. – Когда начнется танец, я тоже приму в нем участие. Чосер пробьется сквозь толпу, подхватит мою ленточку, а я ускользну в противоположном направлении, и охранники не смогут ничего толком разглядеть. Когда появятся король и остальные, охранники присоединятся к своим товарищам, на очень короткий момент, но Чосеру его хватит, чтобы скинуть белое одеяние, оказавшись в другом костюме, и перейти вон в ту часть зала. Позже белые одеяния найдут в уголке.
– Потом ты выйдешь через ворота…
– Нет, в южной стене есть лестница, которую называют «Сто шагов». Она довольно ветхая, никого не заботит ее состояние сейчас, когда врагов на склонах холмов нет. Спуск вниз крутой, идти по ней трудно.
– Я помню ее, – откликнулся Алехандро. – Она очень ненадежна…
– У меня было достаточно времени, чтобы запомнить все ее особенности. – С каждым мгновением Кэт говорила все быстрее. – Пятнадцатая ступенька сильно разрушена; ставь ногу как можно правее. А сорок второй вообще почти нет. Постарайся перешагнуть через нее, а не то можешь провалиться! Оказавшись внизу, поверни направо, и через несколько шагов внешняя стена понижается; прыжок оттуда всего лишь вдвое больше нашего роста. Я буду ждать тебя на гребне холма, под яблоней. Помнишь ее? Мы глядели на нее со стены, когда я была ребенком; ты сказал, что повесишь там качели, когда чума закончится. Я с таким нетерпением каждый день смотрела на это дерево! Сейчас она в полном цвету; лепестки опадают, укрывая землю словно снег, и ты легко найдешь ее даже в темноте. Там мы и встретимся.
Запела труба, и оба вздрогнули.
– Постараюсь отстать от тебя не больше чем на несколько шагов.
В ее глазах дрожали слезы.
– А теперь мне нужно уходить, p?re.
Он сильнее сжал ее руку.
– Так скоро!
– Пожалуйста, – в отчаянии зашептала она, – после танца представят Изабеллу и де Куси, затем вызовут меня, и король признает меня как свою законную дочь. До тех пор я должна быть уже далеко отсюда!
Алехандро в последний раз сжал ее руку.
– Береги себя, дочь моего сердца.
И потом, с ужасной мыслью, что, может, никогда больше не увидит Кэт, отпустил ее.
* * *
Едва появились король и королева, отряд солдат в богато украшенных мундирах разделил толпу. При виде короля Алехандро ощутил, что в душе вспыхнула ненависть, но королева вызвала у него искреннюю жалость, поскольку, казалось, она как-то съежилась, сильно уменьшилась в размере. Она опиралась на руку мужа, а он спускался по короткой лестнице, горделиво вскинув подбородок. На каждый его шаг приходились два ее шага, и хотя двигалась она по-прежнему грациозно, в целом зрелище получилось почти комическое. Все это было бы даже забавно, если бы не глухая ненависть, которую Алехандро испытывал к этому человеку.
По мере того как королевская чета в своих ослепительных нарядах продвигалась вперед, море кланяющихся и приседающих гостей по обеим сторонам от прохода волнообразно раздавалось в стороны. Алехандро заметил, что король слегка кивнул, проходя мимо своей одетой в белое дочери, хотя трудно было с уверенностью сказать, узнал ли он ее. Королева, по-видимому, нет, поскольку никак не среагировала, оказавшись рядом. Кэт присела – как и все вокруг. Алехандро понимал, как нелегко ей это далось, однако сейчас было не время демонстрировать открытое неповиновение. Совсем скоро она по-другому выразит свое отвращение к человеку, чьему семени обязана появлением на свет.
Как только король и королева уселись на помосте, снова зазвучали фанфары, и в зал ворвалась Изабелла в великолепном наряде аравийской принцессы. Тончайшие шелка вздымались вокруг нее, пока она сбегала по лестнице, и все головы повернулись в ее сторону. Внизу она остановилась, давая зрителям возможность выразить свое восхищение, что они и сделали, разразившись бурными аплодисментами. Достав спрятанный в складках одежды веер, она несколько раз обмахнулась им, и это вызвало новый взрыв оваций. Стайка придворных дам в схожих, но не таких впечатляющих нарядах ринулась вперед, чтобы подхватить вьющиеся за спиной принцессы шелковые вуали.
Ее принц в тюрбане и с позолоченной кривой саблей ожидал у подножия помоста. Привстав на цыпочки, Алехандро увидел, как де Куси протянул невесте руку и по ступеням повел ее на помост. Потом блистательная пара повернулась лицом к гостям, и аплодисменты зазвучали в третий раз.
Ладонь Алехандро непроизвольно согнулась, как бы нащупывая рукоятку кинжала.
Король поднялся и произнес речь – длившуюся, казалось, бесконечно – о прекрасных качествах Энжерана де Куси, о том, насколько удачен его брак с Изабеллой, о радости, которую испытывает по этому поводу сам он и его королева. Интересно, владели бы им те же чувства, если бы он узнал де Куси так хорошо, как Алехандро и Кэт восемь лет назад?
Алехандро припомнил молодого человека, который стоял тогда перед ним с мечом в руке, недвусмысленно разъясняя, какой у него выбор: либо немедленно заняться исцелением раны Карла Наваррского, либо своими глазами увидеть смерть Кэт. И хотя, скорее всего, именно Наварра приказал убить Гильома Каля, Алехандро сделал то, о чем его просили.
Лжецы, оба они; едва Алехандро закончил с рукой Наварры, де Куси заявил, что забирает Кэт с собой. Однако она молниеносно выхватила из чулка нож и направила прямо ему между ног, целясь в мужское достоинство. Алехандро так никогда и не узнал, почему она не вонзила нож, однако ее поступок заставил де Куси отступить. Тем не менее с тех пор он ненавидел Кэт – как и она его.
Краем уха вслушиваясь в изливающийся изо рта короля поток лжи, Алехандро не спускал взгляда с Кэт; она все это время спокойно стояла среди гостей. Когда речь наконец закончилась, снова зазвучали волынки, барабаны и лютни. Изабелла выступила вперед и взяла в руку свою танцевальную ленточку. Тут же десятки пестро одетых придворных дам последовали ее примеру и расхватали свои ленточки. Среди них была и белая аббатиса – точно непорочный голубь в стае попугаев.
«Наконец-то начинается», – подумал Алехандро.
Оглянувшись на охранников Кэт, он заметил в нескольких шагах от них фигуру в белом одеянии с маской на лице. Сердце подсказало ему, что это Чосер; молодой человек прекрасно исполнял свою роль, ни разу даже не взглянув в сторону Алехандро.
Темп музыки убыстрялся, равно как и шаги женщин, танцующих вокруг столба, с ленточками в поднятых руках. Толпа между тем отчасти рассеялась; гости короля начали приветствовать друг друга и негромко переговариваться.
Вскоре ленточки слились в сплошное радужное пятно, таким бешеным стал темп майского танца. Сердце Алехандро забилось быстрее, когда он заметил, что Чосер проталкивается сквозь толпу. Алехандро глянул на охранников; они, казалось, отчасти расслабились, уверенные в том, что их подопечная среди танцующих и, следовательно, никуда не денется.
Мелькнуло что-то белое, и в мгновение ока рука Чосера протянулась над головой Кэт, перехватив у нее ленточку. Она, пригнувшись, проскользнула в толпу и очень быстро затерялась в ней.
Алехандро охватила паника; пока все шло по плану, но он смертельно опасался потерять ее из вида. И в свою очередь начал проталкиваться сквозь толпу в направлении одного из боковых коридоров. На пути у него, словно пригвожденные к полу, стояли два крупных джентльмена; обойти их не представлялось возможным, так как толпа здесь была очень плотная. Он вежливо поклонился и жестом руки дал понять, чтобы они расступились. Что они и сделали. Однако, проскочив между ними, Алехандро лицом к лицу столкнулся с Элизабет Ольстерской.
Он замер, глядя в холодные фиалковые глаза женщины, испытывающей к нему даже более злобное презрение, чем принцесса Изабелла. Она была так же хороша, как и восемь лет назад, в Париже, когда он флиртовал с ней – в расчете, что это поможет ему сбежать.
Этим вечером на ней был усеянный драгоценными камнями наряд бабочки, но, судя по ненавидящему выражению лица, ее чувства в отношении Алехандро не претерпели изменений. Он самым бессовестным образом использовал ее, стремясь сбежать от де Шальяка, и в конце концов ему это удалось.
Она и впрямь была очень привлекательна, образованна и умна; ее общество доставляло ему искреннее удовольствие. Однако в глубине души он всегда помнил о собственной двуличности и испытывал из-за этого чувство вины. Нет, никакой любви между ними не было, даже мимолетной, куртуазной, которая, казалось, доставляет такое удовольствие знатным мужчинам и женщинам. Она – жена принца, мать нескольких детей, один из которых, возможно, когда-нибудь будет править Англией, – по доброй воле флиртовала с ним, и Алехандро никогда не забывал об этом.
Его побег из Парижа можно было рассматривать как победу, однако потом сын Элизабет заболел чумой, и де Шальяк уговорил Алехандро вернуться, чтобы спасти ребенка. Усилиями его и Кэт мальчик поправился, но Элизабет отплатила Алехандро за это лишь злобой. Именно тогда, в ее парижском поместье, он в последний раз – до этого вечера – видел Кэт.
Глаза Элизабет широко распахнулись и снова сощурились. Неужели она узнала его, несмотря на маску?
Он ее отверг, бросил, обманул; разве могла она, в любом обличье, не узнать того, кто так сильно ее обидел? Она что-то произнесла, но он быстро проскочил мимо, по пути оглянувшись на танцующих. Как раз в этот момент белая аббатиса отошла от столба. Алехандро бросил взгляд на охранников Кэт; они, похоже, по-прежнему не испытывали ни малейшего беспокойства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63