На это сил хватило.
– Ты убил ее?
– Убил. А лучше было бы вечно видеть ее призраком, да еще подчиненным кому-то безраздельно?.. Будь я проклят! Я погубил ее. Что я мог принести ей? Ни радости, ни защиты, ни покоя… Только на болтовню и годился, – не смог защитить, не смог даже помешать ей прийти в Мордор.
– Думаешь, это было бы возможно? Она же любила тебя. Историю Берена и Лютиэнь помнишь?
– Ох уж эти предки… Да, я виноват. Недооценил ее. Не предполагал.
– А если бы представил?
– Не знаю. Я впервые испугался так – не за себя… Но что делать – не знал. Все было так безнадежно.
– А посоветоваться с кем-то из побратимов?
– А чем бы они помогли? Только втягивать…
– А с Ортхеннэром? Может, он понял бы, помог чем-то…
– Понял?! – Аллор на мгновение вышел из себя: издевается, что ли, мятежный Вала?! – О да, он бы понял… После всего, что он мне наговорил, с ним – советоваться? Он бы посоветовал… Конечно, я предоставил ему в конце концов возможность повеселиться от души, но, видит Эру, я к этому не стремился. И вообще, Мордор явно не был подходящим местом для порядочной девушки.
– Ты хорошо разбирался в этом? Насчет порядочности?
– Неплохо. Со стороны виднее: себя к таковым я никак не мог отнести.
– Да-а, нашел же Ортхеннэр себе на голову ученика…
– …слугу.
– Ты никогда не считал его учителем?
– Вот еще. Этот тип отношений не для меня. Учиться – люблю, но учеником быть – не получается.
– Слугой, похоже, тоже не очень-то…
– Рабство – не то состояние, когда интересуются, получается у тебя или нет. Я утратил свободу – пришлось служить. Мне объяснили, где мое место и чего я стою. Доказательства были весомые.
– Рабство… – Аллору показалось, что Мелькор вздохнул. – У вас в Нуменоре, похоже, этого хватало…
– Еще бы. У меня хорошая школа – не привыкать.
– Ты же, насколько мне известно, принадлежал к высшему обществу.
– Ну и что? Все мы были слугами Золотоликого короля… И за любым могли прийти ночью.
– Тебя минуло.
– Да. Помог милейший Аннатар – по дружбе, видимо. Это я, дрянь такая, не оценил…
– Да, ехидства тебе не занимать…
– Ну и что с того? Как был ничем, так и остался.
– Да уж, мелочи какие. Всего только с твоей помощью от Мордора камня на камне не осталось. Ну еще сохранил память там, где нельзя не забыть себя, полюбил, будучи призраком, отказался от любви ради той, которую любил, – чепуха…
– Когда на хвост наступают, даже умирающая собака укусит…
– Ну тебе-то порядком хвост прищемили.
– Тут уже цепочка прослеживается – и тянется, похоже, от твоей Ангайнор…
– Что?
– Гортхауэр озлобился. Я тоже не понял его. Такой, какой я был (да и есть), холодный эстет, ищущий только развлечений, – да ни в жисть! И ему из меня что-то человеческое вытягивать – некогда было и уже незачем. Ему же совершенное орудие нужно было – зачем какие-то чувства?
– Ты понял это?
– Теперь. Я же сказал, что простил его. Понять – это ведь наполовину простить, так говорили.
– Наполовину…
– Я не уверен, простила ли она…
– Не теряй надежду. Может, вы еще встретитесь…
– Встретимся – в конце Времен…
– А ты будешь дожидаться, сложа руки, в развоплощенном состоянии?
– Так ближе…
– Короткий путь не всегда самый краткий. Не теряй веру. С твоей родословной – что Лютиэнь, что Эльвинг…
– С чего ты вообще взялся меня утешать?! Кто я тебе?
– Не знаю. С тобой интересно побеседовать.
– О чем со мной беседовать…
– О многом. Ты видел гибель и разложение оплота Светлых в Средиземье, ты видел, как кончается эпоха магии… И, как это ни странно тебе покажется, у нас много общего…
– У недомайа с Валой?
– Меня тоже называли рабом…
– Но я им – был…
– Прости… Но, право же, различие несущественное.
– Ничего. Не стоило обращать внимания. Видишь ли, мне нечего особенно рассказать. Да и грядущая эпоха людей не внушает оптимизма. Так что… Невелика радость от бесед со мной – а тебе и так несладко.
– Я привык.
– Если вас дракон задавит, вы тихонько вскрикнете. Раз задавит…
– Два задавит, а потом – привыкнете… – Аллор явственно расслышал усмешку в голосе Мелькора.
– Именно. Откуда?
– Не помню, еще в Аст Ахэ кто-то сказал… Вот что я тебе скажу: воплощайся. Не дожидайся, пока заставят – а они заставят. Зачем тебе нарываться?
– Это я слышу от Валы-мятежника?
– Ты умеешь быть гибким – называй это как хочешь. Не всегда проще идти напролом. У тебя есть цель, а добиваться цели ты умеешь.
– Ну и куда я сунусь? Мне надоело служить…
– В крайнем случае, назовись учеником Намо или Ниэнны. Или Ирмо. Они не будут дергать тебя. Ирмо мечтателен, Ниэнна не злая, а Намо, похоже, уже проникся к тебе приязнью. А там…
Раздались шага. Аллор обернулся. На пороге стоял Намо.
– Приветствую тебя, Намо, – сказал он вслух.
– Удачи тебе, Вольнодумец, – послышался в сознании голос, которому почему-то хотелось доверять.
– О чем задумался? – спросил Намо.
«…В мысли лезть не пытается», – отметил Аллор про себя.
– Так… Осмысливал прочитанное – грустно. Не смог я в свое время понять Гортхауэра… Может, он был бы хоть немного другим…
– Ты тоже был другим. Да и вряд ли тебе это могло быть по силам…
– Учитывая, насколько мне было на всех наплевать, кроме собственной персоны…
– Не верится. Может, ты наговариваешь на себя?
– Хочешь, поройся в памяти – той, нуменорских времен?
– Не боишься, что лишнее вычитаю?
– Мне показалось, что доносы – не твоя стихия…
– Спасибо. Что же, прикрой глаза…
Намо положил руку на голову призрачного майа и углубился в тайники памяти. За секунду до этого Аллор попытался облечь недавний мысленный диалог в форму размышлений – мало ли что пригрезиться может…
Перед Намо проходили картины Нуменора. Роскошные замки, море, сверкающие мрамором пристани… Рабский труд за блестящими фасадами, утонченный разврат, почти невинная – по степени невосприятия ее как чего-то из ряда вон выходящего – жестокость. Странные не то игрища, не то действа – вызывающие, бесшабашные. Стражники, разгоняющие дерзких, – и они же, униженно извиняющиеся: «…Простите, ваша светлость, не признали». Картины, полные странных тварей, линии – в них какая-то болезненная жесткость… Менельтарма, усеянная причудливо одетой публикой, пьяной и одурманенной, пытающейся изобразить нечто, напоминающее поклонение Валар. Горы фруктов, пьяные голоса, исполняйте хвалебные гимны вперемешку с чуть ли не уличными куплетами. Красивые, но какие-то безумные танцы. Среди бешеной пляски мелькает лицо со знакомой насмешливо-надменной улыбкой. Холодные, опустевшие от дурмана глаза… Помпезный храм – толпы жертв, кровь, льющаяся в золотые чаши, изящный серп, перерезающий горло. Палец, на котором простое, но элегантное кольцо с обсидианом, окунается в кровь и скользит к узким, чувственно изогнутым губам. Высокомерно-отстраненно взлетевшие брови. Брезгливая гримаса. Мрачный взгляд Золотоликого… Причудливые оргии. Фигуры, летящие с башен… И наконец усталый, потрепанный жизнью человек, распростершийся у ног нечеловечески красивого создания в окружении темных силуэтов…
Намо прекратил чтение: в конце концов, сколько можно копаться – захочет, сам еще что-то расскажет.
Взглянул на Аллора – тот сидел, опустив голову. Почувствовав взгляд Валы, поднял глаза:
– Располагающая личность, не правда ли?
– Сейчас ты иной. И нечего тебе сидеть тут как в заточении: из тоски это тебя не вытащит, к цели – не приблизит. С плотью ты обретешь новые силы, и может, кто-то еще в Валиноре постарается тебе помочь. А жить можешь у меня, если захочешь, – хоть здесь. Правда, это было некогда местом заключения Мелькора – но тебя это, похоже, не смущает? Впрочем, ты чем-то напоминаешь его… Так или иначе, я буду рад помочь.
– Отчего же?
– Не знаю пока. Какое-то предчувствие…
– Наверное, ты прав. Хватит отсиживаться – будь что будет. Я смогу сделать это сам?
– Я подскажу. Сосредоточься, вспомни себя. Готов? Произнеси заклятие образа – повторяй за мной.
Аллор повторял странные слова, казалось, рождавшиеся в глубине сознания, кажущиеся удивительно знакомыми. Что-то менялось, возвращались ощущения. Хорошая зрительная память услужливо вызывала к жизни многочисленные отражения в зеркалах – все отчетливей.
– Ну вот, теперь – закрепление… – донесся голос Намо.
Произнеся заклинание, Аллор открыл глаза. Вокруг все неуловимо изменилось: он давно уже не видел – так. И волна забытого навалилась, закрутила его, как обрывок пергамента. Резанул легкие воздух, холодным дуновением сквозняка обожгло кожу, тело словно вырезали из окружающего пространства… Даже тусклые цвета и приглушенные звуки старой темницы обрушились на голову градом пестрых осколков.
Майа снова зажмурился и сжался в комок на полу, стиснув руками виски.
Впрочем, спустя мгновение он уже вполне овладел собой и встал. Комната качнулась перед глазами, и майа оперся о край стола. Намо хотел поддержать его.
– Спасибо, я справлюсь… – Аллор стоял перед ним, непринужденно облокотившись на спинку стула, – нагота, похоже, нуменорца не смущала. Намо усмехнулся:
– Как себя чувствуешь?
– Чувствую… вот именно: чувствую. А… зеркала здесь нет?
– Отчего же. – Вала указал на стоящий в углу овал. Это и впрямь было зеркало, только пыльное. Да и будь оно чистым, новоиспеченный майа до этого момента не углядел бы там ничего – по известным причинам. Аллор придирчиво осмотрел себя, словно примерял обновку. Удовлетворенно кивнул:
– Похож…
– Ты не польстил себе, – улыбнулся Намо. – Впрочем, это было бы нелегко.
Бывший человек действительно был красив необычной, несколько болезненной красотой – изящно-хрупкая, стройная фигура, узкое лицо с заостренными аристократическими чертами, несущими печать утонченного вырождения, хищно и в то же время иронично изогнутые губы, причудливо изломанные брови, временами придающие лицу выражение высокомерного удивления, и – приподнятые к вискам глаза, похожие на редкий камень, меняющий цвет от светло-голубого до почти фиолетового, кажущиеся холодными и насмешливыми, чуть прикрытые веками и длинными густыми ресницами. Пышные, волнистые черные волосы облаком окутывали голову, падая на плечи. Кровь Перворожденных ясно читалась в облике последнего нуменорца.
– Честно говоря, всю эту новообретенную роскошь не мешало бы прикрыть… – все же чуть смущенно проговорил Аллор.
– Ой, да, я как-то задумался… – Намо тряхнул головой. – Ты же в первый раз это сделал… И в последний, я надеюсь. – Как будто тень пробежала по лицу Валы.
– Тирзэ! – позвал он. На зов в проеме двери возник майа. Острыми линиями лица он походил на Намо, только волосы были вьющиеся, с золотистым отливом.
– Он? – вопросительно глянул Тирзэ на Намо. Тот утвердительно кивнул.
– Проводи к себе и подбери, пожалуйста, что-нибудь из твоего гардероба. Заходи потом ко мне, – кивнул Вала Аллору.
– Непременно, – улыбнулся тот в ответ.
Тирзэ махнул рукой, приглашая следовать за собой. Они прошли рядом длинных коридоров, углубляясь в чертоги Мандоса, и наконец приблизились к небольшой двери. Тирзэ открыл ее, и они оказались в просторном помещении.
– Добро пожаловать! – обвел он шутливо-хозяйским жестом покой, обставленный скромно, но со вкусом. Стол был завален бумагами и рисунками, на стенах висело несколько ковров, сюжет некоторых изображений показался Аллору знакомым – прочитанным навеяно, что ли?
Тирзэ тем временем принес ворох одежды – цвета были вариациями пурпурно-фиолетового – гамма Намо. Неторопливо порывшись, Аллор выбрал свободную рубашку с прямым вырезом, узкие штаны и мягкие остроносые сапоги чуть ниже колена. Наборный пояс с серебряной пряжкой завершил наряд майа. Одеяние элегантно сидело на нем, делая сходство с эльфом еще более разительным. Непривычным было отсутствие оружия, – словно поймав его мысль, Тирзэ виновато улыбнулся:
– У меня ничего нет.
– И не надо. Такие вещи как деталь костюма не подбирают. Понадобится – найду. – Улыбка смягчила нечто надменное, почти хищное, скользнувшее по лицу Аллора, и Тирзэ не мог не улыбнуться в ответ.
– Может, какие-нибудь украшения? Колечки, цепочки, браслеты…
– Ну нет, хватит с меня колечек, – рассмеялся бывший кольценосец.
– Слушай, ты и вправду был назгулом? – поинтересовался Тирзэ.
– Что ты, разумеется, дивным эльфом, разве не видно? – Аллор усмехнулся. – Да, был.
– Вас действительно все Средиземье боялось?
– Ага, детей пугали: прилетит, мол, назгул и унесет. И недалеко от истины, между прочим.
– Наслышан я о черных всадниках-призраках…
– Да уж. Пятно тьмы под черным плащом… Любимые герои баллад и анекдотов.
– И чем вы в основном занимались?
– Убивали, например, – лениво проговорил Аллор.
– Неужели Гортхауэр стал таким? – грустно спросил Тирзэ, помолчав. – Впрочем, его и Мелькор часто укорял за… жестокость…
– Всегда получается, что кто-то берет это на себя. В Средиземье бывает не до сантиментов. Аргор это хорошо понимал…
– Аргор? Ваш предводитель? Кем он был?
– Воином. Полководцем. Нуменорцем… Тирзэ помолчал, потом вдруг спросил:
– Все же удивительно: твои побратимы смогли уйти, когда их души перестало держать кольцо. А как тебя оно могло удерживать – еще раньше? Ты же…
– Я не был майа. Я был человеком. Просто у них душа сохранилась – людская, а у меня ее, видимо, вовсе не было… Нечему уходить – осталась некая сущность. – Глаза говорившего нехорошо сузились.
– Извини. Тебе тяжело вспоминать?
– Глупости. Просто неприятно.
– Неприятно… – Тирзэ с сомнением покачал головой. – Ума не приложу, что можно с человеком сделать, чтобы осталось только то, что в пределах Арды неуничтожимо…
– В Средиземье это называют преисподней. Туда попадают несвободные души, отягощенные злом, – если они не могут уйти за Круги… Меня держало Кольцо – почти эпоху, – тускло проговорил Аллор. Глаза его на мгновение стали неподвижными, чуть дрогнули тонкие длинные пальцы. Тирзэ показалось, что отблеск огня мелькнул на лице собеседника;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75