– Три тысячи лет.
– Три тысячи лет – в Пустоте?
– Ну… там. Да. Мне было действительно пусто и одиноко. Хотя встречались интересные собеседники.
– Кто, например?
– Долго вспоминать. Много их было – за целую эпоху.
– Значит, говоришь, Пути? – Взгляд Манвэ стал внимательным. – И что там, на Путях? Каковы они?
– Не знаю, интересно, наверное…
– Интересно? – вскинул брови Манвэ.
– Ну да, я же их не видела толком. – Майэ наивно взирала на Владыку.
– Странно, – пожала плечами Варда – Эльдин показалось, что Королева таким образом маскирует дрожь. – Там, вне Арды и окружающей ее Пустоты, нет ничего, кроме Тьмы. Так открыл нам Единый. Возможно, это наваждение – ты ведь устала – там… – Голос Варды был неестественно спокоен.
– Да, возможно. – Эльдин внимательно посмотрела на нее. – Видения – это со многими бывает, правда?
– Бывает, – задумчиво произнесла Варда. – Стоит ли говорить о подобном – ведь это только обман чувств… – Еще один пристальный взгляд из-под полуопущенных век, сквозь длинные ресницы.
– Несомненно, – светски улыбнулась девушка, – видения, сны – это очень интимно, к чему говорить об этом – мало ли какие бредовые фантазии посещают порой изумленное сознание… – Она чуть пригубила из кубка. – Какое у вас замечательное вино, правда, Аллор?
Майа чуть покачал кубок в руке, вдохнул:
– Да, тонкий букет.
Он отхлебнул небольшой глоток.
Манвэ с каким-то веселым интересом взглянул на своих гостей, продолжая беседу ни о чем. Судя по всему, они многое недоговаривали, но мысли закрыть не пытались, а там творилась забавная неразбериха и некоторая изящная смутность, напоминавшая сады Лориэна. Но что показалось особо занятным – пришельцы явно очень хорошо понимали его и Варду – они говорили на одном языке, языке недомолвок и иносказаний, причем владели этой словесной игрой неплохо, даже артистично. Собственно, оба они выросли при дворе… Похоже, не придется слишком многое разъяснять, тем более с помощью карательных мер: они прекрасно понимают, что и где уместно.
По правде говоря, Владыке Арды было даже приятно беседовать с ними. Глядя на надменное, равнодушно-любезное лицо Аллора, Король Мира чувствовал нечто родственное, какое-то… понимание? Манвэ, впрочем, тут же одернул себя: «Осторожней: публика с такими бурными биографиями таит в себе сюрпризы – и не всегда приятные…»
Пока же все шло гладко: беседа текла плавно, все присутствующие изящно жонглировали словами, Аллор и Эльдин расспрашивали о Благословенных землях, в свою очередь рассказывая о Средиземье, искусно мешая описание судьбоносных событий с ироничными замечаниями по поводу различных казусов.
Впрочем, подозрительность не оставляла Манвэ никогда. Почему так напряглась Варда, когда расспрашивала о Пороге? Было в этой паре что-то неуловимое, даже чуждое. Память? О чем? Наваждения? Пожалуй, пусть Ирмо займется. Им же легче будет, если что-то уйдет из их памяти. Пути… Он никогда не задумывался над этой темой, точнее, гнал от себя подобные мысли. Творец открыл, что вне Арды и окружающей ее Пустоты ничего нет, точнее, только бесплодная Тьма, значит – нет ничего. Единому виднее. И какая разница – они ведь привязали себя к Арде. И все же…
Застольная беседа, незаметно для участников затянувшаяся до глубокой ночи, подошла к концу. Пора было расходиться. Гости церемонно откланялись, удостоившись благосклонной улыбки королевской четы.
– Полагаю, это не последний ваш визит, – сказал Манвэ. – Мы будем рады видеть вас в наших чертогах – правда, дорогая? – повернулся он к Варде. Та утвердительно наклонила голову. Колыхнулись золотые волосы, уложенные в прихотливую прическу. Блеснули украшавшие ее алмазы.
– Почтем за честь, – поклонился Аллор.
– Всего хорошего, – присела в реверансе Эльдин.
– И ты заходи, Намо. – Владыка Судеб кивнул. «Похоже, обошлось, – подумал он, – но расслабляться им не стоит…»
Расслабляться? Возвращаясь с Таникветиль, Намо косился на Аллора и Эльдин, безмятежно болтающих о чем попало – с ним в том числе. «А они пришлись ко двору…» – с легким, непонятно откуда взявшимся раздражением подумал Вала, вспомнив неожиданно схожее выражение лиц Короля Мира и бывшего царедворца. В Залах майа был задумчиво-меланхоличен, а ныне… Впрочем, ему теперь есть что (точнее, кого) терять. Ну да, разумеется, – целенаправленные действия, сосредоточенные на упрочении положения при дворе. Что Ар-Фаразон, что Манвэ – какая разница? Это мечтательное создание, внешне совершенно не интересующееся политикой и интригами, прятало, несомненно, за маской творческой отрешенности железную хватку. Вторая сторона многогранной «художественной» натуры… «Люди», – поморщился Намо. «Вам здесь жить», – сам им сказал. Вспомнился почему-то Курумо с его верноподданическими манерами. Аллору тоже есть от чего открещиваться и отрекаться. И Эльдин… Какую цену за место под солнцем сочтет приемлемой расчетливый майа с затянутыми льдом озерами глаз? «Но ведь я ему… Книга… Но воплощение… Может, зря?» То есть волнуется он, Владыка Судеб, зря? Вала бросил еще один взгляд в сторону спутников – и встретился глазами с Аллором. Тот смотрел на него прямо, не отводя глаз, в глубине которых смутно таилась усмешка.
– Жалеешь, что Книгу читать давал, Владыка Судеб? Вдруг донесу все же, раз мне теперь есть за кого бояться и, следовательно, необходимо упрочить свое положение в Благословенных землях?
«Он… может проникнуть в мои мысли? Это же и Манвэ, пожалуй, не по зубам!» – с каким-то даже страхом подумал Намо.
– Почему ты так думаешь? – спросил он вслух, видимо, чуть резче и подозрительней, чем надо бы.
– Мысли твои я не читаю, – словно и впрямь покопавшись в сознании в лучших традициях Манвэ, сказал майа. – А вот по лицу сказать можно многое – если быть внимательным. Ну и немного логики, чтобы увязать события, реакции и поведение, а потом просчитать возможные выводы, – Аллор невесело усмехнулся углом рта; взгляд стал жестче.
Намо смутился. Он не хотел обижать подозрительностью человека (он часто про себя все еще называл его так), к которому успел уже привязаться. «Зря, что ли, Эльдин настолько его любит, чтобы вернуться…» И… бывало, что Владыка Судеб ошибался…
– Что ты, я не хотел, я не думал…
– Несомненно. Впрочем, почему бы и нет? Кто меня знает? Я выглядел «на месте» за королевским столом? Странно, в самом деле, для человека, выросшего при самом роскошном и жестоком дворе в Средиземье…
Он глухо рассмеялся, Эльдин беспокойно взглянула на него. Потом, испытующе, – на Намо.
– Да, нам есть за кого бояться… – проговорила она. – При желании из нас можно веревки вить… – Ее взгляд стал отсутствующе-страшен. – Только стоит ли…
Намо стало окончательно не по себе – он как будто прорвал тонкую нежно-зеленую ткань ряски, скрывающую цепкую мякоть трясины. Они люди – и они могут быть очень и очень разные, даже когда не лгут. Нетрудно представить себе, насколько Аллор мог бесить Гортхауэра. Тот сам лицемерил, пусть из лучших – по своей правде – побуждений, понимая необходимость этого, но – быть столь многоликим почти инстинктивно, не особенно ломая себя… Непостижимые, изменчивые – и все же остающиеся сами собой – Намо знал это – Люди…
– Простите. Мне было трудно сориентироваться – я слишком много видел, наверное, но не все научился понимать. И мы – мы более прямолинейны, Валар и майар, – проговорил Вала. – Разве…
«Да тот же Манвэ – вот кто лицемерит достаточно виртуозно, играя собеседником, как кот – мышью… Впрочем, изменчив, туманен – Ирмо Лориэн… Его тоже иногда трудно уловить…» – вдруг подумалось ему.
– Я обидел вас…
– Ничего, – усмехнулся Аллор, – переживем. Как-нибудь разберемся, стоит ли обижаться на промахи – тем более эмоционально небезосновательные.
– Бывает. А мне и в самом деле почему-то жаль Варду, – промолвила Эльдин.
– Вот такие бывают странности у людей, Намо. А со стальными украшениями и прыжками с Таникветиль мы немного подождем, хорошо?

* * *

Манвэ, проводив взглядом гостей, посмотрел на Варду, рассеянно вертевшую в пальцах алмазный кулон. Она подняла глаза, ответив ему спокойным взглядом. Показалось ему, что ли? Нет. Цепочку вон чуть не порвала… Что же ее так волнует? Спросить прямо? Впрочем… Он редко шел к цели прямым путем – так удобнее и… занятнее, что ли? Правда, речь шла о Варде, существе и так таинственном, за все время их совместной жизни сохранившей в глубине какую-то манящую тайну. Хотя, возможно, все было просто игрой, подчеркивавшей неизменную красоту облика…
– Занятная публика, не правда ли?
– Да… пожалуй. Милы и воспитанны. – Варда намотала на палец выбившийся локон. – Жалко будет, если…
– Если?
– Если с ними случится дурное. Если придется наказать…
– Наказать? – Манвэ усмехнулся. – За что же?
– Ну-у, у нас за многое наказывают… за неподобающий образ мыслей, например. За упорство в заблуждениях.
– Не похоже, чтобы они упорствовали. И надо думать, у них хватит ума, чтобы не путать наваждения и реальность и, главное, не смущать путаницей других.
– Иные наваждения бывают милее реальности – многим… – произнесла Варда, глядя в окно на усеянное звездами опалово-черное небо.
– А как ты думаешь? Что это? Откуда?
– Грезы, видения – это бывает. Не могла же она видеть то, чего нет в Замысле. Ты же знаешь: утверждать существование того, о чем не сказано в Замысле, – грех. И… ложь.
– А кому придет в голову в этом сомневаться? Впрочем… да. Мелькор. Он утверждал, что ТАМ что-то есть… Так он – Враг…
– Ну и получил. По заслугам… – Лицо Королевы стало непроницаемым. – А этих… жаль, что ли, – что они знают…
– К врагам Замысла надо быть беспощадными, как бы ты к ним ни относился, – процедил Манвэ. – Но… они ведь ничего такого не утверждают? – чуть поспешней, чем обычно, прибавил он.
– Разумеется. Там вообще все смутно – дымка или завеса – ты не обратил внимания?
– Обратил. Тем более. Вот, может, Лориэн что-то к картине добавит… Что память, а что – грезы…
– А тебе зачем?
– Так… А что? Тебе что-то знакомым показалось?
– Мне знакомо то, что соблаговолил открыть Эру, – отрезала Варда.
– Конечно, тем, что Эру не открыл, интересовался только Мелькор.
– Кстати, его тоже сотворил Единый, так что даже его деяния в конце концов уложились в Замысел.
– Так что, они изначально там были, хочешь сказать? А… свобода воли? – неожиданно добавил Манвэ.
– Вот и «довольничался». Свобода воли – возможно. Иначе можно договориться до того, что Творец совершал ошибки, а это – крамола.
– Ошибки…
– Ну да. Первая – что вообще сотворил Мелькора – таким.
– Он не думал… Впрочем, как же так – Он не знал, что выйдет? – Манвэ нахмурился, провел рукой по волосам. – Ладно, а вторая? Или – больше?
– Ну… проследить, чтобы никто не видел, раз не положено. – Варда закрыла рот, словно резко спохватившись.
– То есть – никто? А кто еще «видел», кроме Мелькора? То есть грезил? – поправился Манвэ.
– Эльдин хотя бы. – Варда чувствовала, что говорит что-то не то, надо было заканчивать этот неприятный разговор. Опасный разговор.
– Подожди… Почему ты поставила на одну доску Мелькора и Эльдин? Видел он что-то или нет и то ли он видел, о чем рассказывал, – это длинная тема. Но, ставя их рядом, ты как бы утверждаешь, что они видели схожее? То есть она тоже увидела – нечто? Как он? Наваждения ведь разные, с ума поодиночке сходят. У тебя есть, с чем сравнивать? Откуда? Ты понимаешь, о чем они говорят – или молчат? Скажи!
Варда чуть заметно вжалась в кресло – что-то пугало ее в настроении супруга, обычно равнодушно-ироничного. Манвэ явно не шутил – взгляд темно-синих глаз сверлил, не давая уйти от ответа.
– Мне иногда кажется, – осторожно начала Королева, – что я что-то видела… подобное… Только мало помню… – Она пожала плечами, словно озябла. – Зачем? Было бы угодно Творцу – помнила бы лучше.
– Помнишь? – Пальцы Манвэ впились в скатерть. – Но почему… ни разу – даже мне?
– А тебе украшений Мелькора не хватает? – резко повернулась к нему Варда. – Единый же с тобой говорит – надо было бы – открыл. Нет, значит нет. Да какая разница?! Даже если ТАМ что-то есть, знать об этом не положено никому – такова воля Всевышнего и моя миссия… Не надо об этом. – Голос ее, как показалось Манвэ, слегка дрогнул.
– А я?
– Зачем тебе сомневаться, ты же поставлен Творцом, чтобы охранять Замысел от всяких посягательств.
– Я и не сомневался. И всегда верил… то есть верю, – раздраженно поправился Манвэ. – И никогда… ну почти никогда не задумывался – об этом.
– Правильно. Много думать вообще вредно.
– По тебе это сейчас заметно, дорогая.
– По тебе, дорогой, тоже, – огрызнулась Королева. – О чем ты так напряженно размышлял, пока гости не явились?
– Какая разница?
– А Эонвэ где?
– Наказал я его – за неподобающее поведение, – проговорил Манвэ.
– Ну и нечего переживать – ты же все всегда делаешь правильно. Наказал – и пожалел? Разве жалость пристала вершителю Воли? Почему это вдруг – сейчас? Своего майа пожалел? А других – нет?
Манвэ стиснул почти допитый кубок – тонкие музыкальные пальцы сплющили массивные стенки. Брызнуло вино – прозрачно-лимфатической каплей. Не пили красное вино в чертогах Ильмарин на Таникветиль.
– Так было нужно. Он что-то скрывает. От меня, – Король Мира разжал руку, искореженный кубок упал на стол с глухим звоном. – При чем тут жалость? Других… Зачем ты говоришь это – сейчас?
– Правда, зачем? В конце концов, не я начала этот разговор. Совершенно лишний. – Варда плавно выскользнула из-за стола, обогнула, оказавшись прямо напротив Манвэ. Оперлась руками о столешницу – их глаза встретились.
– Я не хочу для тебя судьбы Мелькора. Это мой дом, и… не надо больше… – Она развернулась и быстро вышла.
– Варда?! – Манвэ выскочил из-за стола, чуть не опрокинув его. – Подожди, я не… – Он резко остановился посреди залы. «…Мой дом, и…» – какая-то непонятная робость помешала попытаться закончить. Или страх? Очередные проблемы – что-то проснулось и в ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75