Они вошли в вагон сви
ты, где все собрались, и Рузский прошел в одно из отделений, кажется, князя
Долгорукого, поздоровался со всеми нами и сел в угол дивана около двери. М
ы все обступили его. Волнение среди нас царило большое. Все хотели говори
ть. Рузский, отвалившись в угол дивана, смотрел как-то саркастически на вс
ех. Граф Фредерике, когда немного успокоились и восклицания в роде того, ч
то «ваше высокопревосходительство, должны помочь, к вам направился его в
еличество, когда узнал о событиях в Петрограде», прекратились, обратился
к Рузскому, примерно, со следующими словами: «Николай Владимирович, вы зн
аете, что его величество дает ответственное министерство. Государь едет
в Царское. Там находится императрица и вся семья, наследник болен корью, а
в столице восстание. Когда стало известно, что уже проехать прямо в Царск
ое нельзя, его величество в М. Вишере приказал следовать в Псков к вам и вы
должны помочь государю наладить дела».
«Теперь уже поздно», сказал Рузский. «Я много раз говорил, что необходимо
итти в согласий с Государственной Думой и давать те реформы, которые тре
бует страна. Меня не слушали. Голос хлыста Распутина имел большее значен
ие. Им управлялась Россия. Потом появился Протопопов и сфомировано ничто
жное министерство князя Голицына. Все говорят о сепаратном мире»… и т. д. и
т. д. с яростью и злобой говорил генерал-адъютант Рузский.
Ему начали возражать, указывали, что он сгущает краски и многое в его слов
ах неверно. Граф Фредерике вновь заговорил:
«Я никогда не был сторонником Распутина, я его не знал и кроме того вы ошиб
аетесь, он вовсе не имел такого влияния на все дела»…
«О вас, граф, никто не говорит. Вы в стороне стоите», ответил Рузский и в эти
х словах чувствовалось указание, что ты, дескать, стар и не в счет.
«Но, однако, что же делать. Вы видите, что мы стоим над пропастью. На вас толь
ко и надежда», спросили разом несколько человек Рузского.
В век не забуду ответа генерал-адъютанта Рузского на этот крик души всех
нас, не меньше его любивших Россию и беззаветно преданных государю импер
атору.
«Теперь надо сдаться на милость победителя», сказал он.
Опять начались возражения, негодования, споры, требования, наконец, прос
то просьбы помочь царю в эти минуты и не губить отечества. Говорили все. Ге
нерал Воейков предложил переговорить лично по прямому проводу с Родзян
ко, на что Рузский ответил:
«Он не подойдет к аппарату, когда узнает, что вы хотите с ним беседовать».
Дворцовый комендант сконфузился, замолчал и отошел в сторону «Я сам буду
говорить с Михаилом Владимировичем (Родзянко)», сказал Рузский.
Я стал убеждать своего бывшего сослуживца по мобилизационному отделу г
енерального штаба генералаЦ Данилова повлиять на Рузского.
«Я ничего не могу сделать, меня не послушают. Дело зашло слишком далеко», о
тветил Юрий Никифорович.
В это время флигель-адъютант полковник Мордвинов пришел и доложил генер
ал-адъютанту Рузскому, что его величество его может принять. Главнокома
ндующий и его начальник штаба поднялись и направились к выходу.
«Вы после аудиенции у его величества вернитесь к нам сюда и сообщите о св
оей беседе с государем», говорили ему все.
«Хорошо, я зайду», нехотя ответил Рузский.
После разговора с Рузским мы стояли потрясенные и как в воду опущенные. П
оследняя наша надежда, что ближайший главнокомандующий Северным фронт
ом поддержит своего императора, повидимому, не осуществится. С цинизмом
и грубою определенностью сказанная Рузским фраза: «надо сдаваться на ми
лость победителя», все уясняла и с несомненностью указывала, что не толь
ко Дума, Петроград, но и лица высшего командования на фронте действуют в п
олном согласии и решили произвести переворот. Мы только недоумевали, ког
да же это произошло. Прошло менее двух суток, т. Ц е. 28 февраля и день 1 марта,
как государь выехал из Ставки и там остался его генерал-адъютант началь
ник штаба Алексеев и он знал, зачем едет царь в столицу, и оказывается, что
все уже сейчас предрешено и другой генерал-адъютант Рузский признает «п
обедителей» и советует сдаваться на их милость.
Чувство глубочайшего негодования, оскорбления испытывали все. Более бы
строй, более сознательной предательской измены своему государю предст
авить себе трудно. Думать, что его величество сможет поколебать убеждени
е Рузского и найти в нем опору для своего противодействия начавшемуся уж
е перевороту Ц едва ли можно было. Ведь государь очутился отрезанным от
всех. Вблизи находились только войска Северного фронта, под командой тог
о же генерала Рузского, признающего «победителей».
Генерал-адъютант К. Д. Нилов был особенно возбужден и когда я вошел к нему
в купэ, он задыхаясь говорил, что этого предателя Рузского надо арестова
ть и убить, что погибнет государь и вся Россия. К. Д. Нилов не надеялся на как
ой-либо благоприятный переворот в начавшемся ходе событий.
«Только самые решительные меры по отношению к Рузскому, может быть, улуч
шили бы нашу участь, но на решительные действия государь не пойдет», сказ
ал Нилов. К. Д. весь вечер не выходил изЦ купэ и сидел мрачный, не желая нико
го видеть.
Я пошел к нему. Нилов прерывающимся голосом стал говорить мне:
«Царь не может согласиться на оставление трона. Это погубит всю Россию, в
сех нас, весь народ. Государь обязан противодействовать этой подлой изме
не Ставки и всех предателей генерал-адъютантов. Кучка людей не может это
го Делать. Есть верные люди, войска и не все предатели в России».
К. Д. стал убеждать меня пойти к государю и еще раз Доложить, что оставлени
е трона невозможно.
Мы долго ждали возвращения главнокомандующего Северным фронтом от гос
ударя, желая узнать, чем кончилась беседа их между собою. Однако, свита не
дождалась Рузского. Он в 12-м часу прямо прошел от его величества к себе для
переговоров по прямому проводу с Петроградом и Ставкой.
При этом первом продолжительном свидании Рузского с государем сразу же
определилось создавшееся положение. Рузский в настойчивой, даже резкой
форме доказывал, что для спокойствия России, для удачного продолжения во
йны, государь должен передать престол наследнику при регентстве брата с
воего великого князя Михаила Александровича. Ответственное министерст
во, которое обещал царь, теперь уже не удовлетворяет Государственную Дум
у и образовавшееся «временное правительство», и уже требуют оставления
трона его величеством. Главнокомандующий Северного фронта сообщил о со
гласии всех остальных главнокомандующих с этим мнением Думы и «временн
ого правительства». По этому вопросу через генерала Алексеева достигну
то уже соглашение по прямому проводу между Ставкой Верховного и ставкам
и главнокомандующих
Телеграмма генерала Алексеева главнокомандующим по вопро
су об отречении послана была 2 Марта в 10 час. 15 м. утра, а ответы главнокоманду
ющих сообщены царю генералом Алексеевым того же числа в 14 час 30 мин. В ночь
на 2 марта Рузский вел беседу с царем, добиваясь исключительно ответстве
нного министерства. Ред.
. Верховное командование всеми российскими силами необходимо пер
едать прежнему верховному, великому князю Николаю Николаевичу. Рузский
опять повторил то, что сказал ранее всем нам Ц «о сдаче на милость победи
теля» и недопустимости борьбы, которая, по его словам, была бесполезна, та
к как и высшее командование, стоящее во главе всех войск,, против императо
ра. Государь редко перебивал Рузского. Он слушал внимательно, видимо сде
рживая себя. Его величество указал, между прочим, что он обо всем перегово
рил перед своим отъездом из Ставки с генералом Алексеевым, послал Иванов
а в Петроград. «Когда же мог произойти весь этот переворот», сказал госуд
арь. Рузский ответил, что это готовилось давно, но осуществилось после 27 ф
евраля т. Ц е. после отъезда государя из Ставки.
Перед царем встала картина полного разрушения его власти и престижа, пол
ная его обособленность, и у него пропала всякая уверенность, в поддержке
со стороны армии, если главы ее в несколько дней перешли на сторону враго
в императора.
Зная государя и все особенности его сложного характера, его искреннюю не
притворную любовь к родине, к семье своей, его полное понимание этого неб
лагоприятного к нему отношения, которое в данный момент охватило «прогр
ессивную» Россию, а главное боясь, что все это бедственно отразится на пр
одолжении войны, многие из нас предполагали, что его величество может со
гласиться на требование отречения от престола, о котором говорил Рузски
й. Государь не начнет борьбу, думали мы, боясь не за себя, а за судьбу своего
отечества.
«Если я помеха счастью России и меня все стоящие ныне во главе ее обществ
енных сил просят оставить трон и передать его сыну и брату своему, то я гот
ов это сделать, готов даже не только царство, но и жизнь отдать за родину. Я
думаю, в этом никто не сомневается из тех, кто меня знает», говорил государ
ь.
Государь в эту ночь, с 1 на 2 марта, долго не спал. Он ждал опять прихода генер
ала Рузского к себе, после его разговоров с Петроградом и Ставкой, но Рузс
кий не пришел. Его величество говорил с графом Фредериксом, Воейковым и Ф
едоровым о Царском и его очень заботила мысль о Петрограде, семье, так как
уже с 27 февраля, т. Ц е. два дня его величество ничего не знал и никаких снош
ений с Царским Селом не было.
Поздно ночью я вышел из вагона и прошел на вокзал. Там было пустынно, дежур
или только железнодорожные служащие. Около царских поездов стояла наша
охрана, солдаты железнбдорожного полка спокойно и чинно отдавали честь.
Полная тишина всюду и окончательное безлюдье.
Я взял извозчика и проехал в город. Ночь была звездная, морозная и безветр
енная. Улицы старого города безлюдны, дома мало освещены, только около шт
абов было несколько люднее и ярко светились окна и фонари. На какой-то кол
окольне пробило 2 часа, и я вернулся в поезд.
Неужели же я нахожусь в древнем Пскове вместе с государем императором и
присутствую при обсуждении вопроса об оставлении царем российского пр
естола в дни величайшей войны с немцами после того, как этот царь, ставший
предводителем русской армии, накануне перехода в наступление и вся стра
на и весь народ уверены, что мы разобьем врага.
И все это оказалось ни к чему. Его заставляют передать престол отроку сын
у и слабому маловольному регенту Ц брату Михаилу. А у власти, явной власт
и, становятся случайные люди и среди них личный враг царя Гучков, Родзянк
о и все эти лидеры «прогрессивного блока», мечтающие о министерских порт
фелях.
У нас в вагоне еще не спали и вели беседы о тех горьких минутах нащих дней.



Псков. Четверг, 2-го марта.

В этот день государь встал ранее обычного и уже в 8 часов утра его величест
во сидел за письменным столом у себя в отделении. «С 6 часов слышно было, ка
к их величество поднялись и все перебирали записки и бумаги», говорил мн
е камердинер государя.
Уже несколько дней все мы, и даже его величество, не знали, что собственно
происходит в Царском Селе и самом Петрограде, и насколько безопасна там
жизнь наших семей и близких людей. Из слов Рузского о разгроме дома графа
Фредерикса на Почтамтской улице видно было, что революционная толпа неи
стовствует в городе. С целью узнать что-либо о происходящем, я послал моег
о денщика в Петроград, переодев его в форму хлебопеков псковской команды
. С ближайшим поездом он отправился в Царское Село и Петроград. Ему удалос
ь доехать быстро по назначению и даже привезти нам всем ответы, но уже в Мо
гилев, что значительно успокоило всех нас.
Привожу этот случай для показания, в какой обособленности были царские п
оезда в эти дни, и даже государь не мог пользоваться телеграфом и телефон
ом.
В 9 часов должен был прибыть генерал Рузский и доложить его величеству о с
воих переговорах за ночь с Родзянкой и Алексеевым. Всю ночь прямой прово
д переносил известия из Пскова в столицу и Ставку и обратно.
В начале десятого часа утра генерал Рузский с адъютантом графом Шеремет
ьевым прибыл на станцию и тихо прошел платформу, направляясь в вагон его
величества.
На вокзале начал собираться народ, но особенного скопления публики не бы
ло. Мы встретили нескольких гвардейских офицеров-егерей, измайловцев, к
оторые нам передавали о столкновениях в дни революции у гостиницы Астор
ия, а главное о том, что если бы было больше руководства войсками, то был бы
другой исход событий, так как солдаты в первые дни настроены были против
бунта. Говорили, что никаких пулеметов на крышах не было. Все эти офицеры в
ыбрались из Петрограда и направлялись в свои части на фронт. Они спрашив
али о государе, о его намерениях, о здоровье, и искренно желали, чтобы его в
еличество про ехал к войскам гвардии. «Там совсем другое», поясняли они Ч
увство глубочайшей преданности к императору сквозилс в каждом их слове.

Рузский пробыл у его величества около часа. Mt узнали, что в Псков должен пр
иехать председатель Госу дарственной Думы М. В. Родзянко для свидания с г
осу дарем.
Все с нетерпением стали ожидать этой встречи. Хотелось верить, что «авос
ь» при личном свидании устранится вопрос об оставлении трона государем
императором, хотя мало верилось этой чуточной мечте. Дело в том, что за ноч
ь Рузский, Родзянко, Алексеев сговорились и теперь решался не основной в
опрос оставления трона, но детали этого предательского решения. Составл
ялся в Ставке манифест, который должен был быть опубликован.
Манифест этот вырабатывался в Ставке и автором его являлся церемонийме
йстер высочайшего двора директор политической канцелярии при верховно
м главнокомандующем Базили, а редактировал этот акт генерал-адъютант Ал
ексеев. Когда мы вернулись через день в Могилев, то мне передавали, что Баз
или, придя в штабную столовую утром 2-го марта, рассказывал, что он всю ночь
не спал и работал, составляя по поручению генерала Алексеева манифест об
отречении от престола императора Николая II.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41