Николай Николаевич, отправив указанную телеграмму, уже 4-го марта отдал п
риказ по войскам Кавказской армии, в котором он повелевает всем войсковы
м начальникам от старшего до младшего, что после оповещения двух актов (о
б отречении государя императора Николая 11 и великого князя Михаила Алек
сандровича) они должны спокойно ждать изъявления воли народа и свято исп
олнять повеление закона и по чести оберегать родину от грозного врага и
своими подвигами поддержать наших союзников в беспримерной борьбе.
В это время великий князь обменялся следующими телеграммами с главою пр
авительства: 4-го марта Николай Николаевич телеграфировал князю Львову
о необходимости поддержки общего порядка в стране, что поддержит в свою
очередь порядок в войсках. Через день его высочество получил от князя Ль
вова ответ, что временное правительство вполне уверено в настроении арм
ии и что она даст победоносный конец войне. Вместе с сим князь Львов спраш
ивал, когда великий князь будет в Ставке. На эту телеграмму Николай Никол
аевич ответил, что будет на Ставке 10-го марта и рад принять князя Львова.
Затем, по прибытии своем на Ставку в Могилев, великий князь Николай Никол
аевич немедленно вступил в командование и, приняв должность верховного
главнокомандующего, отдал о сем приказ, но он не был объявлен, по крайней м
ере ни самому великому князю, ни его свите не приходилось его встречать. М
не лично тоже не пришлось читать этот приказ в Ставке, хотя я в эти дни быв
ал постоянно в штабе верховного, ожидая распоряжений о себе и, если бы при
каз был объявлен, нельзя было бы его пропустить, тем более что все его ждал
и. Приходится отметить, что «первый приказ верховного, Николая Николаеви
ча», так же как последний приказ «верховного, государя императора», от 8-г
о марта генерал Алексеев, по соглашению с временным правительством, опов
ещать не решился, и русской армии побоялись в эти дни совершенного перев
орота передать прощальное слово царя и вступительный приказ Николая Ни
колаевича.
11-го марта великий князь получил письмо от временного правительства, под
писанное князем Львовым. Из этого письма видно, что оно должно было быть д
оставлено Николаю Николаевичу до прибытия его высочества в Ставку. В это
м документе сказано, что временное правительство не. задолго до отречени
я государя, обсудив народное мнение, решительно и настойчиво высказываю
щееся против дома Романовых, пришло к заключению, что оно не считает себя
вправе оставаться безучастным голосу народа и убеждено, что великий кня
зь во имя блага родины пойдет навстречу требованиям положения и сложит с
себя Командование до прибытия в Ставку.
На это письмо великий князь ответил: «Идя навстречу высказанным желания
м, чтобы я сложил с себя верховное Командование во имя блага родины, я это
делаю и рад, что Могу вновь высказать любовь к родине, в чем Россия до сих п
ор не сомневалась, и поэтому отдаю приказ о сдаче командования генералу
Алексееву, согласно положения о полевом управлении войск».
Приводимые мною глубокого и высокого значения данные получены мною, как
упомянуто выше, из несомненных источников
Все эти данные получены мн
ою 29 мая/11 июня 1920 года в Риме от генерала барона Сталя по приказанию великог
о князя Николая Николаевича
.
Очень любопытно, что временное правительство только в самом конце мая, т.
Ц е. через три месяца после фактического ухода из армии великого князя, р
ешилось объявить об отчислении от должности верховного Николая Никола
евича. В «Русском Инвалиде» от 27-го мая 1917 года № 122 появился приказ, помеченн
ый от 11-го марта, в котором говорится: числящийся по гвардейской кавалери
и и состоящий по уральскому и кубанскому казачьим войскам, верховный гла
внокомандующий генерал от кавалерии великий князь Николай Николаевич
отчисляется от должности вследствие его ходатайства об освобождении о
т верховного командования и освобождается от службы.
В этом приказе помещена неправда о «ходатайстве» его высочества об осво
бождении от верховного командования. Такого ходатайства не было.
Сдача великим князем верховного командования генералу Алексееву повер
гла всех в полное уныние и стало ясно, что революция теперь не остановитс
я и скорая гибель армии, а с ней и России, неизбежны. Ставка при этом хорошо
понимала, что генерал Алексеев верховным главнокомандующим ни по своем
у характеру, ни по своим способностям, ни по системе своего труда, при кото
ром он стремился одинаково внимательно разрешить и крупные и мелкие воп
росы, быть не может.
Генерал Алексеев был ценный начальник штаба и не более.
Великий князь отбыл в Крым, где стал жить уединенно частным человеком.
Через несколько дней генерал Алексеев, по моему ходатайству, разрешил мн
е выехать из Ставки.

Полк. А. А. МОРДВИНОВ.
Последние дни императора.

Во вторник, 21 февраля 1917 года, вечером, находясь у себя дома, в Гатчинском дво
рце, я получил уведомление от командующего императорской главной кварт
ирой, графа Фредерикса, что, согласно высочайшему повелению, я назначен с
опровождать государя в путешествии в Ставку для несения дежурства при е
го императорском величестве. Отбытие императорского поезда из Царског
о Села было назначено около трех часов дня, в среду 22 февраля.
Это уведомление явилось несколько неожиданным. Я накануне только что ве
рнулся из Царского Села с дежурства по военно-походной канцелярии, и тог
да еще не было никаких разговоров об отъезде. Внутреннее политическое по
ложение было в те дни особенно бурно и сложно, в виду чего государь все рож
дественские праздники, весь январь и большую часть февраля находился в Ц
арском Селе и медлил с отбытием в Ставку.
Отчасти государя удерживала и болезнь наследника и великих княжен, забо
левших корью, положение которых вызывало большую тревогу Этой болезнью
Алексей Николаевич заразился от одного из товарищей его детских игр в Ст
авке. Их было двое случайно встреченных во время прогулок в Могилеве: оди
н кадет Орловского, другой, кажется, Псковского или Полтавского корпусов
. Очень милые, скромные мальчики, полусироты, дети очень бедных матерей, он
и были переведены затем в Петроградские корпуса, изредка навещали Алекс
ея Николаевича, полюбившего их и во время минувших рождественских празд
ников занесли корь из своего корпуса и во дворец. У великих княжен болезн
ь, хотя и в тяжелой форме, протекала нормально, но хрупкое здоровье Алексе
я Николаевича очень заботило их величества и не предвещало близкого улу
чшения.
Я наскоро сделал необходимые распоряжения, простился с взволнованной ж
еной и с тяжелым чувством выехал из Гатчины утром 22 февраля. Вместе со мно
ю поехал и преданный нашей семье дворцовый лакей, добродушный старик вор
чун В. А. Лукзен, всегда сопровождавший меня в различных поездках и служив
ший еще отцу моей жены.
Я приехал в Царское Село около 12 часов, переоделся в служебную форму и пош
ел завтракать в соседнее помещение, к товарищу по службе, флигель-адъюта
нту Ден, помощнику начальника военно-походной канцелярии. Кроме самого
хозяина и Киры Нарышкина я застал там и жену Дена, Софью Владимировну, рож
денную Шереметьеву. Завтрак прошел в очень тягостном настроении, в каком
мы находились все за последнее время. Всем хотелось больше думать, чем го
ворить, а тогдашние злобы дня не могли сделать разговор для меня очень за
нимательным. Вспоминаю только, что пребывание в Ставке предполагалось н
епродолжительным и намечалось скорое возвращение.
Около трех часов мы с Нарышкиным поехали в царский павильон, где уже собр
ались для проводов все обычные в этих случаях лица.
Вскоре прибыли их величества. Государь обошел всех собравшихся, простил
ся в своем вагоне с императрицей, мы вошли в поезд, и он незаметно тронулся
в путь.
В эту последнюю поездку государя сопровождали:
Министр двора, граф Фредерике, флаг-капитан его величества, адмирал К. Д. Н
илов, дворцовый комендант B. Н. Воейков, гофмаршал, князь В. А. Долгорукий, ко
мандир конвоя, граф А. Н. Граббе, лейб-хирург, профессор C. П. Федоров, начальн
ик военно-походной канцелярии К. А. Нарышкин и дежурные флигель-адъютант
ы герцог Н. Н. Лейхтенбергский и я. Комендантом императорского поезда был
начальник дворцовой полиции полковник Герарди, помещавшийся в служебн
ом вагоне вместе с начальником императорских поездов, инженером Ежовым.

В другом, служебном, почему-то называемом «свитским», поезде, следовавше
м обыкновенно в часовом расстоянии от императорского, насколько я помню
, находились: генерал Цабель, командир железнодорожного полка, барон Шта
кельберг, чиновник канцелярии министерства двора, генерал Дубенский, оп
исывавший в издаваемых периодически книжках, пребывание государя в дей
ствующей армии, чиновник гофмаршальской части Суслов и находившиеся в н
аряде офицеры собственного его величества полка, конвоя государя и желе
знодорожного батальона.
Потянулась обычная в наших путешествиях жизнь, столь мне знакомая и прив
ычная за последние годы.
Императорский поезд был невелик. Он состоял в центре из вагона его велич
ества, где находились спальня и кабинет государя; рядом с этим вагоном бы
л, с одной стороны, наш свитский вагон из восьми отделений, а с другой Ц ва
гон-столовая, с отделением салона для приемов. Далее шле кухня с буфетом,
вагон, где помещалась военно-походная канцелярия, и последний служебный
вагон, где помещались железнодорожные инженеры и начальник той дороги,
по которой приходилось следовать поезду.
Время в путешествиях, если не было смотров и приемов, распределялось обы
кновенно, как и дома, следующим образом: завтрак в час дня, обед в восемь ча
сов, дневной чай в пять часов, вечерний около одиннадцати. Государь встав
ал рано, но выходил в столовую не раньше девяти или девяти с половиною час
ов. Лица свиты к утреннему брек-фасту появлялись в разное время; некоторы
е из нас пили утром кофе у себя в купэ, но все неизменно собирались вместе
к обеду, завтраку и дневному чаю. К высочайшему обеду, кроме лиц свиты, при
глашались всегда начальник императорского поезда и начальник дороги.
Обед бывал всегда очень скромный, непродолжительный и состоял из трех бл
юд, как и в Ставке, где, даже несмотря на приемы «знатных иностранцев», изр
едка наезжавших в Могилев, ничего не прибавлялось лишнего. Вопреки кем-т
о пущенным слухам, вина государь совершенно не любил и выпивал иногда у с
ебя за обедом лишь одну небольшую рюмку портвейна, довольствуясь больше
ю частью превосходным сухарным квасом.
Встав из-за стола, государь немедленно удалялся в свой вагон, где продолж
ал заниматься делами. Иногда, на какой-нибудь продолжительной остановке
, государь выходил с противоположной стороны от платформы для небольшой
прогулки. Его всегда сопровождали дежурный флигель-адъютант, ординарец
-урядник конвоя и кто-нибудь из лиц свиты, вышедших также подышать свежим
воздухом. Иногда вечером, когда не было очередного фельдъегеря с бумага
ми, перед вечерним чаем, его величество, закончив текущие дела, предлагал
сыграть две-три партии в домино. Обычными партнерами государя при этом б
ывали: адмирал Нилов, граф Граббе и я.
Во время движения, в поезде получались на имя его величества агентские т
елеграммы, и государь обыкновенно просматривал их за утренним, дневным и
вечерним чаем, передавая их затем для прочтения и нам. Тут завязывались в
сегда очень оживленные беседы на известия со всего мира, в которых войне
было отводимо главное место.
Вопросов о нашей внутренней политике и «злобах дня» государь видимо изб
егал касаться. Чувствовалось, что это было отнюдь не из-за недоверия к нам
, а лишь невольное нежелание его величества касаться в редкие минуты отд
ыха того, о чем ему и без того часами и днями приходилось. Мучительно думат
ь одному и говорить с многочисленными правительственными лицами во вре
мя докладов и приемов В эту поездку государь, как всегда, был спокоен и ров
ен, но что-то озабоченное, порою очень грустное, на мгновение появлялось н
а его лице и опять исчезало…
На другой день, в четверг, 23 февраля, поезд подошел к Могилеву. На платформе
обычная встреча из начальников отделов в Ставке во главе с генералом Але
ксеевым Ц начальником штаба, только что вернувшимся после болезни из Кр
ыма.
Государь обошел всех собравшихся, а затем в автомобиле, вместе с графом Ф
редериксом проехал в губернаторский дом Ц «дворец» как его называли.
В тот день я не был дежурным и направился прямо в свою гостиницу «Франция
», которая была снята гофмаршальской частью под помещение для лиц свиты.

В четверг, пятницу, субботу и воскресенье потянулась обычная однообразн
ая жизнь в Могилеве, где один день походил на другой, как две капли воды.
В Ставке государь жил в довольно неуютном губернаторском доме, в котором
наверху занимал две комнаты: одна служила кабинетом, другая спальней, гд
е, вместе с походной кроватью государя стояла такая же походная кровать
для наследника, на которой он спал во время своих частых пребываний в Мог
илеве. Рядом с кабинетом находилась пустынная приемная зала и столовая,
а низ дома занимала часть свиты.
Неизменно в десять часов утра, после утреннего чая, к которому постепенн
о собиралась вся ближайшая свита, государь направлялся пешком, в сопрово
ждении дежурного флигель-адъютанта и дворцового коменданта, в штаб верх
овного главнокомандующего, где и занимался с генералом Алексеевым до за
втрака, который был в час дня, и к которому, как и к обеду в семь с половиною
часов вечера, приглашались все начальники иностранных военных миссий и,
по очереди, начальники разных отделов Ставки, а также и приезжавшие в Мог
илев с докладом министры и чины фронта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41