Толпы рабочих требовали хлеба и было несколько стол
кновений с полицией, но все это сравнительно скоро успокоилось. В Петрог
раде многие не верят в искренность этих требований, выражающую общее нед
овольство правительством. Передали также, что на завтра ожидаются гораз
до большие волнения и беспорядки. Войска получили приказ оставаться в ка
зармах и быть готовыми к немедленному выступлению по требованию власте
й. Я обещал переговорить на следующий день вечером, чтобы узнать, что прои
зошло в Петрограде за день. В этот вечер я узнал, что поступившие телеграм
мы также ничего радостного не сообщили.
Могилев. Суббота, 25-го февраля.
Уже с утра в Ставке стало известно, что волнения в Петрограде приняли шир
окие размеры. Толпы появились уже на Невском у Николаевского вокзала, а в
рабочих районах как и вчера, народ требовал хлеба и стремился производит
насилия над полицией. Были вызваны войска, занявшие площади, некоторые у
лицы. Революционное настроение масс росло. Государственная Дума, с Родзя
нко во главе, предъявляла правительству новые настойчивые требования о
реорганизации власти. Все эти тревожные сведения достигли Могилева отр
ывочно, и определенных сообщений о мероприятиях, принятых властями для п
одавления беспорядков в столице Ц не было.
Меня интересовал вопрос, как относятся в Ставке к петроградским события
м Здесь были лица, которые, в силу своего высокого служебного положения, д
олжны были ясно определить картину начавшихся революционных выступлен
ий. Таких людей в Ставке было двое Ц и оба они близко стояли к государю и о
бязаны были отозваться на петроградские события и понять весь их ужас. Э
то генерал-адъютант М. В. Алексеев и дворцовый комендант генерал Воейков.
Генерал Алексеев пользовался в это время самой широкой популярностью в
кругах Государственной Думы, с которой находился в полной связи. Он был н
адеждой России в наших предстоящих военных операциях на фронте. Ему глуб
око верил государь. Высшее командование относилось к нему с большим вним
анием. На таком высоком посту редко можно было увидать человека, как гене
рал Алексеев, к которому люди самых разнообразных партии и направлений о
тносились бы с таким доверием. Уже одно то, что его называли по преимущест
ву Михаил Васильевич, когда о нем упоминали, говорит о всеобщем доброжел
ательном отношении к нему. При таком положении генерал Алексеев мог и до
лжен был принять ряд необходимых мер, чтобы предотвратить революцию, нач
авшуюся в разгар войны, Ц да еще в серьезнейший момент, перед весенним на
ступлением нашим. У него была вся власть. Государь поддержал бы его распо
ряжения. Он бы действовал именем его величества. Фронт находился в его ру
ках, а Государственная Дума и ее прогрессивный блок, Ц не решились бы осл
ушаться директив Ставки. К величайшему удивлению, генерал Алексеев не то
лько не рискнул начать борьбу с начавшимся движением, но с первых же часо
в революции выявилась его преступная бездеятельность и беспомощность.
Как это случилось, Ц понять трудно.
Дворцовый комендант, генерал В. Н. Воейков, благодаря своему положению, до
лжен был хорошо знать, что происходит в столице. От министерства внутрен
них дел и от своих агентов он имел сведения о политическом движении. Ему о
ткрыты были все пути, и он обязан был неуклонно и настойчиво добиваться м
ероприятий для прекращения Начавшихся волнений. А между тем Воейков, при
быв с государем в Ставку накануне революции, не обращал внимания на надв
игавшиеся события и занимался личными, пустыми делами, в роде устройства
квартиры для своей жены, кото-рую ожидал на-днях в Могилев и для которой б
ыл нанят дом. Я не могу понять Ц неужели он не верил, что положение так гро
зно, и надо безотлагательно принимать меры, тушить занимавшийся пожар. Д
олжен, однако, сказать, что в этот день (25 Ц II) Воейков, видимо, все-таки трево
жился, ходил весь красный, с широко раскрытыми глазами, меньше буфонил, но
никто не слыхал ни о каких серьезных с его стороны распоряжениях.
Генерал Алексеев и генерал Воейков получали известия из Петрограда, сов
ещались, докладывали обо всем государю, но они единственные, которые мог
ли сокрушить мятеж, Ц никаких мер не принимали.
Государь, вероятно, и не все знал, так как он был совершенно спокоен и ника
ких указаний не давал.
Генерал Воейков вообще не пользовался большим авторитетом в глазах гос
ударя в делах широкого государственного значения, но при начавшейся рев
олюционной смуте, угрожавшей царскому дому, он мог и был обязан настоять
на решительных мероприятиях в том виде, в каком это требовалось обстаяте
льствами. Надо было спасать положение и может быть, сделать необходимые
уступки, весьма срочные и толковые, дабы сохранить порядок.
Весь мой вечер прошел в продолжительных беседа? с С. П. Федоровым, К. Д. Нилов
ым и бароном Штакельбергом. Грустное сознание, что ничего не делается дл
я восстановления порядка, что все как-то опустили руки и словно боятся пр
оявить необходимую твердость власти, Ц это чувство слабости и беспомощ
ности, Ц охватывало и нас.
Любопытно отметить, что безусловно, вся свита и состоящие при государе п
ризнавали в это время неотложным согласие государя на ответственное ми
нистерство и переход к парламентарному строю.
Генерал-адъютант Нилов, князь Долгорукий, граф Фредерикс и другие наход
или, что эта мера упрочила бы положение царской фамилии в России и могла б
ы внести успокоение в страну.
Внешняя жизнь Могилева Ц прежняя. Спокойно и тихо на улицах. Государь вы
езжал на прогулку, были высочайшие завтраки и обеды; а все остальное врем
я его величество занимался в своем кабинете, принимал графа Фредерикса,
генерала Воейкова, генерал-адъютанта Алексеева; утром того же дня проис
ходил обычней доклад по генерал-квартирмейстерской части.
Государь внимательно следил за сведениями, полученными с фронта за исте
кшие сутки, и удивлял всех своей памятливостью и вниманием к делам.
В субботу легли все поздно и заснули неспокойно. Его величество еще долг
о не ложился, занимался в своем кабинете.


Могилев. Воскресенье, 26-го фев
раля.

Государь был у обедни. Церковь переполнена молящимися Ц генералами, офи
церами, командами солдат и простыми прихожанами. Свита его величества, г
енерал-адъютант Алексеев, генерал Кондзеровский Ц находились в храме.
Служил протопресвитер Георгий Шавельский.
После обедни государь прошел на доклад в генерал-квартирмейстерскую ча
сть, который продолжался недолго. Никаких важных событий за субботу не п
роизошло, и вести от союзных армий были также спокойного характера.
На завтраке, по случаю воскресенья, много приглашенных: все наличные ино
странцы, т. Ц е. не только военные агенты, но и их помощники. Государь обход
ил всех, здоровался и довольно долго беседовал с английским генералом Ви
льяме, которого ценил, как высокопорядочного человека, толкового и дельн
ого военного агента.
Среди присутствовавших на завтраке шли разнообразные разговоры о печа
льных событиях в Петрограде, но, по внешности, это был обычный царский вос
кресный завтрак.
Около двух часов государь с Воейковым, графом Граббе, герцогом Лейхтенбе
ргским и профессором Федоровым поехал по Бобруйскому шоссе на прогулку
и вышел около часовни в память 1812-го года и гулял там не более часа. Мне пере
давали, что его величество не поднимал никаких вопросов о происходящих с
обытиях и вообще почти не разговаривал ни с кем и задумчиво гулял по лесн
ой дорожке.
Однако, уже с утра, государя глубоко заботили события в столице. Он не раз
беседовал о них с графом Фредериксом, с Воейковым, Алексеевым, Ниловым и д
ругими, более близкими ему людьми. Государь говорил, что его тревожат отр
ывочные известия, получаемые из Царского, что он волнуется за Петроград,
за императрицу и всю семью, тем более, что наследник хворает корью.
Ближайшим попечителем и так сказать, охранителем государыни и детей в Ца
рском в это время был обер-гоф-Маршал генерал-адъютант граф Павел Конста
нтинович Бенкендорф. Это разумный, спокойный, выдержанный и в высшей сте
пени благородный человек, глубоко преданный их Величествам и всей семье
. На него и надеялся государь, ибо никого других лиц опытных не находилось
в Царском Селе в эти дни. Вновь назначенный помощником дворцового коменд
анта генерал Гротен мало знаком был еще с дворцовой службой.
В Царском, конечно, имелся огромный штат дворцовых служащих, конвой его в
еличества, сводный его величества полк, но всеми этими людьми надо было р
уководить в наступившие критические часы.
В самом Петрограде, где уже шли беспорядки, не былс заметной авторитетно
й власти, не было имени, которое знали бы народные массы. Командующий Петр
оградскими войсками, генерал Хабалов, ничем не заметный генерал а имя ми
нистра внутренних дел Протопопова стало ненавистно Петрограду и всей Р
оссии. Государь все это вероятно понимал, но сам никаких указаний не дава
л и словно мирился со всем тем, что происходило. Чувствовалось, что от него
указаний и директив не будет, и в эти тяжелые минуты надо было помогать ег
о величеству, а не ждать инициативы от измученного царя. Хотелось верить,
что эту законную помощь, верное служение присяге своему императору, даст
прежде всего его начальник штаба, его генерал-адъютант Алексеев, все зна
вший, со всеми сносившийся и пользовавшийся, как я уже говорил, полным дов
ерием верховного главнокомандующего.
Но этого не случилось. Не попытался также притти на помощь государю и его
дворцовый комендант, не проявив никакой деятельности в это тяжелое врем
я. Воейков не сумел задержать измену государю и прекратить начавшуюся ре
волюцию в то время, когда можно было многое еще сделать.
После обеда его величество принял у себя в кабинете сенатора Трегубова,
помощника генерал-адъютанта Алексеева по гражданской части, с докладом
, касающимся событий данной минуты. Государь долго беседовал с этим негл
упым пожилым судебным деятелем, не возражал Трегубову, но твердых личных
указаний не дал.
Государь, окруженный своей свитой, своим штабом, находившимся здесь в ца
рской Ставке, великими князьями: Борисом Владимировичем, Сергием и Алекс
андром Михайловичами, был страшно все-таки одинок. У него не было людей, к
оторые понимали бы сложную чистую его душу. Не было людей, которые имели б
ы особый вес в глазах государя. Ко всем «своим» его величество относился
ласково, внимательно, ценил их преданность, но при большом уме государя о
н ясно понимал окружавших его ближайших лиц и сознавал, что они не советч
ики ему, государь привязан к графу Фредериксу за его благородный характе
р, честность, за долгую преданность своему дому, но он понимал, что министр
двора, старец 78 лет, с которым трудно поделиться мыслью по государственны
м делам и задачам России. Государь хорошо относился к Нилову, верил ему, но
его величество не мог устранить в себе некоторого шутливого отношения к
характеру своего флаг-капитана за его горячность. Государь ценил Нилов
а просто, как прямого, честного служаку. К Воейкову государь относился до
верчиво, как к распорядительному дворцовому коменданту, бодрому, весело
му человеку, хорошему хозяину, но, конечно, его величество чувствовал, что
Воейков не советчик в государственных делах и особого значения ему не пр
идавал. Та ирония, с которой относились к Воейкову все окружающие, это про
звище «кувака», за его торговлю водой, понималась государем. Что касаетс
я всех остальных: князя Долгорукого, Нарышкина и других, то это были прост
о для царя хорошие, приличные люди и больше ничего.
Для государя было величайшее горе, что с ним в эти страшные дни не было его
истинного и единственного друга Ц императрицы Александры Феодоровны.
Продолжительная тяжелая политическая обстановка, волнение за семью, пр
оизвели в государе в эти дни положительный переворот в его душевных сила
х. Он стал как бы придавлен событиями и словно не отдавал себе отчета в обс
тановке и как-то безразлично стал относиться к происходившему.
«Неужели уже ничего нельзя сделать», говорил я С. П. Федорову, «неужели нел
ьзя найти человека, которого мог бы послать государь в Петроград для вод
ворения порядка и обеспечения от случайностей царской семьи. Мне кажетс
я, такой человек есть в Ставке, это генерал-адъютант Иванов, герой настоящ
ей войны. Его имя известно всей России, и если Николай Иудович немедля отп
равится в Петроград и Царское, то, может быть, еще спасет положение». С П. со
гласился, и мы на завтра, 27-е февраля, решили отправиться к Иванову сообщит
ь наши мысли, и, если он их одобрит, то просить его доложить государю о его ж
елании отправиться в Петроград и принять командование над войсками сто
лицы для водворения порядка.
Ни вчера, ни сегодня не было уже возможности переговорить с Петроградом,
так как телефон все время был соединен с кабинетом его величества в Став
ке для переговоров с Царскосельским дворцом.
Я ждал с нетерпением завтрашнего дня, дабы скорей переговорить с генерал
-адъютантом Ивановым.


Могилев. Понедельник, 27-го фев
раля.

Ночью в Ставке были получены определенные известия, что в Петрограде нач
ался солдатский бунт и правительство бессильно водворить порядок. Я вид
ел М. В. Алексеева; он был очень встревожен и сказал:,«новые явления Ц войс
ка переходят на сторону восставшего народа».
Как на причину быстрого перехода войск на сторону бунтовавших рабочих и
черни, указывали в Ставке на крайне неудачную мысль и распоряжение бывше
го военного министра Поливанова держать запасные гвардейские батальон
ы в самом Петрограде в тысячных составах. Были такие батальрны, которые и
мели по 12 Ц 15 тысяч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41